Сергей Милушкин - Майнеры

Детали? Вам нужны детали? Пожалуйста!

Сто сорок первый участок, к которому принадлежала школа, почти три недели в ночное время, когда потребление энергии должно быть почти на нуле, потреблял столько же, сколько и в дневное время. Начало скачка обычно приходится на 23 часа, окончание на 6 утра, нагрузка в течение всего срока – равномерная, без прыжков и пиковых значений. Так обычно работает стационарное оборудование.

Три недели спустя, после ареста директора школы, потребление в ночное время сходит на нет, что может быть истолковано, будто директор Песчинская замешана в процессе. Но это неверный посыл. Незаконное потребление, каким бы оно ни было, к ней не имеет никакого отношения.

Терентьев потер вспотевшие ладони. У него было ощущение, что он напал на что-то крупное, важное, и было глупо отдавать это в руки полиции, чьи ребята быстро найдут применение его докладу.

Он убрал курсор с пустой строки отчета на экране монитора и закрыл окно программы.

– Кто бы ты ни был, я найду тебя, – сказал он вслух, разглядывая свою лысеющую голову в зеркале за монитором.

Вытащил длиннющую распечатку, больше похожую на бумажного змея, конец которого исчезал за полукруглым диспетчерским столом, взял красный маркер и принялся выбирать из бесконечных столбиков цифр нужные, руководствуясь одному ему известными соображениями. Он щурился, хмурился, иногда его рот кривился в подобии улыбки, хитрой и торжествующей одновременно, – наблюдающий за ним человек, если бы таковой был, несомненно бы подумал, что диспетчер увлечен очень важной и интересной задачей. По сути, так оно и было. Арсений Терентьев, диспетчер оперативного отдела городской энергетической сети, почувствовал золотую жилу.

Вообще, у работников энергосети, непосредственно у диспетчеров, не так уж много способов левого заработка. Если бригады на местах могут прикрыть глаза на нарушения, исказить реальное состояние дел, что может простой диспетчер? Вот и сидел он на одной зарплате, наблюдая, как несколько акций родного предприятия, купленные еще в эпоху ваучерной приватизации, застыли, словно мраморные быки на входе в офис. Тому, кто скупил все, – достались дивиденды, голоса, пляжи в Малибу, Майбахи с длинноногими красавицами, а он продолжал вскакивать в ужасном одиночестве маленькой квартиры на западе Бирюлево.

Но нет! Это его шанс! Такое упустить нельзя!

Раздался сигнал аварии на подстанции сорок один. Ничего особенного, перегрузка трансформаторов, хотя в последнее время такие аварии стали происходить все чаще.

Он привычным жестом нажал кнопку оповещения аварийной бригады, посмотрел в монитор видеонаблюдения – мужики неохотно побросали карты, кто-то оторвался от планшета. Сейчас они выйдут из комнаты отдыха, старший смены заберет распечатку наряда-задания, включат мигалки и помчат на подстанцию, пока разъяренные жители не растерзали звонками: скоро утро, и многим не понравится, что в домах отсутствует свет.

Такое случалось каждый день, однако зачастую, незаметно для жителей аварийный участок обесточивается, его функции перекидываются на ближайшие подстанции. Энергетическая система как гидра – способна даже в случае крупных аварий самовосстанавливаться. Но Терентьев точно знал, чувствовал спинным мозгом: если раньше аварии, кражи, нерегламентированные сбои случались, если можно так выразиться, планово, то теперь источники хаоса множились, их причины в отчетах ремонтных бригад часто оставались прочерком.

Закончив длинную распечатку, он что-то выписал себе в блокнот, потом скатал бумагу в плотный рулон.

– Невероятно, – шептал он сухими губами. – Этого быть не может, чтобы так… но даже если… нет. – Заложив руки за голову, он принялся ходить вдоль огромного информационного табло, на котором светящимися точками были изображены подстанции, темными линиями – связи между ними, цифры баланса, которые постоянно менялись, и другие оперативные показатели. – Да это же… миллионы… неужели никто. – Тут он осекся и посмотрел на дверь. Но в помещении он был один. И все же излишняя предосторожность не помешает. Видео с камер наблюдения никто пересматривать не станет, если, конечно, не случится ЧП, однако не стоит забывать, что глаза теперь всюду и нужно быть осторожнее.

Что же так заинтересовало его в длинной распечатке? Просматривая цифры и графики из месяца в месяц, из года в год, он с закрытыми глазами мог сказать, где утечка, где воровство, где поставили жучок, а где пробой – все мало-мальские технические способы воровства электроэнергии он чувствовал, что называется, кончиками пальцев. За это его особенно ценило руководство: там, где и трое работников месяцами не могли распознать утечку, он, стоило только бросить взгляд на детали, сразу же говорил, в чем проблема. Аварийка ехала на место, и бывалые технари лишь разводили руками: все его предсказания сбывались, какими бы странными, глупыми или даже невероятными они ни казались на первый взгляд.

В цифрах, что он методично подчеркивал, немотивированный рост потребления вызывал смутные подозрения.

Самой ближайшей такой точкой была как раз школа, директора которой арестовали за злоупотребления. Он почему-то думал, что именно там, на месте, проще всего выяснить, что происходит и каким образом эта зараза распространяется по Москве.

Терентьев хотел кому-нибудь позвонить и поделиться своим открытием, но звонить было некому. Он промотал короткий список абонентов в телефоне, его лицо окаменело.

Никого нет, кто бы за него порадовался. Ни одного человека на всем белом свете. Но… ничего. Скоро о нем заговорят. Совсем скоро. Когда появятся заграничные счета – он уже не будет сидеть длинными ночами в диспетчерской, до рези в глазах впиваясь в показания приборов. У руля белоснежной яхты он сам решит, отвечать на звонок очередной поклонницы или нет.

Терентьев торжествующе ухмыльнулся. Раз в жизни всем выпадает шанс, нужно только суметь им воспользоваться.

Глава 49

– Успенский слушает, – шумно выдохнул в трубку Кирилл Алексеевич. Он ненавидел скрытые номера абонентов, считая это вызовом и угрозой лично себе и своему бизнесу. Какой нормальный человек, обычный человек, из тех, что ежедневно покупает колбасу «ЧудоМяско» в общей очереди универсама, будет скрывать номер телефона? Это прерогатива таких, как он, людей занятых и деловых, кому есть что охранять, о чем заботиться. Он прекрасно понимал: стоит на мгновение зазеваться, и весь мясной бизнес, который он строит вот уже двадцать три года, откусит невесть откуда взявшаяся акула с острыми зубами и цепкой хваткой.

Впрочем, это может быть и не акула вовсе, а какой-нибудь мелкий подлый прилипала, которого поначалу и разглядеть тяжело. Труднее всего отбиваться не от бандитов, времена которых, как принято считать, закончились в конце девяностых, а от незаметных людей под емким понятием «siloviki». Неразговорчивые, наделенные реальной, почти неограниченной властью, они представляли наибольшую опасность – Успенский отдавал себе отчет, что никакая жестокость их не испугает. Плевать они хотели на Рафика, будь таких рафиков хоть сто штук. Потому Успенский пользовался очень дорогостоящими услугами бывшего полковника ФСБ Романа Беленького. Тот отлично справлялся со своими обязанностями, но была одна загвоздка. Успенский не верил ему. Точнее, верил, конечно, но в глубине души – боялся. Боялся, что в один прекрасный день тот просто захватит предприятие со своими бывшими сослуживцами. И чем дольше работал Полковник, тем крепче была уверенность Успенского.