Марина Серова - Похищение по расписанию

Людей, находящихся в состоянии алкогольного опьянения, я меньше всего была готова видеть там, где они, как назло, остановились. Мужчин было двое, и где они успели набраться к двум часам дня, для меня так и осталось загадкой. Я ничего о них не знала, кроме одного: они внезапно решили устроить разборки именно в том месте, которое выбрали для получения выкупа похитители. Я сразу напряглась. Случайно ли они оказались здесь или нарочно? Место-то не слишком располагает к задушевному выяснению отношений — Пятницкая улица открыта для порывов ветра, который, в свою очередь, раздает всем прохожим пощечины мокрым снегом. Но этих двоих, похоже, ничто не могло отвлечь друг от друга. Они разговаривали на повышенных тонах, яростно жестикулировали, что-то доказывали. Вот-вот должен был начаться коллективный замес.

Я приникла к глазку камеры, чтобы лучше разглядеть происходящее. Так и есть, началось. Один из мужиков схватил другого за рукав и резко рванул на себя. Пытаясь устоять на ногах, тот повалился на противника и заехал ему головой в лицо. Зачинщик не стал откладывать дело в долгий ящик и применил ответный удар — врезал собутыльнику кулаком в грудь. Никого из прохожих рядом не оказалось, никто не вмешивался, поэтому гладиаторы, оскальзываясь на грязном асфальте, вели бой без правил без зрителей.

Камера давала прекрасный панорамный обзор, и я, увидев Сапсанова, сначала даже опешила, хотя все шло по плану — он пришел туда, где его должны были ждать. Узнала я его сразу, хоть и был он одет в джинсы и короткую кожаную куртку, но осанка, посадка головы плюс возможности видеокамеры сомнений не оставляли — Игорь Дмитриевич явился во всей красе. В руке он нес спортивную сумку, которая показалась мне знакомой. Блин, да это же ее я выудила из-под дивана у него дома! Темно-синяя с оранжевой широкой полосой. Я не могу ошибаться. Он быстро отвел тогда мое внимание от этой сумки. Попросил просто отложить в сторону. Сейчас же в ней, судя по всему, была огромная сумма денег.

Сапсанов, заметив битву, притормозил. Я вполне могла его понять: ты заранее забронировал столик, но когда пришел в ресторан, то увидел, что он уже занят другими. Дерущиеся от души рвали друг на друге волосы и обменивались отборными матюгами.

И нигде ни одного спецназовца. Ни на крышах, которые были в поле зрения, ни за машинами… Вот даже ни намека на то, что Сапсанов привел с собой целую «бригаду».

То, что произошло в следующий момент, заставило меня уронить челюсть. Один из драчунов резво отбросил своего другана в сторону, рванулся к Сапсанову, выхватил у него из руки сумку и побежал за угол. Вслед за ним в том же направлении ломанулся второй «нетрезвый».

Игорь Дмитриевич застыл на месте, но ровно на мгновение.

— А ну-ка, стоять, сука! — услышала я его крик, с которым он бросился в погоню за грабителями.

Когда вся троица исчезла за углом, я решила, что, наверное, мне тоже стоит присоединиться к марафону. За углом Пятницкой был сквозной переулок, через который можно было убежать дворами. Таким образом, преступникам останется преодолеть его, а потом они попросту затеряются среди домов. Но когда, приоткрыв дверь машины, я уже захотела выбраться из нее, то вдруг услышала выстрел. И почти сразу же прозвучал чей-то крик. И еще один выстрел сразу же за ним.

Прости, господи, вот оно. Вот то, о чем говорил Сапсанов — подоспела помощь. Тот самый друг со своими отбитыми на всю голову парнями, о котором он говорил. Бойцы, видимо, рассредоточились так, чтобы перекрыть все входы-выходы, поэтому я их не заметила. И, кажется, им повезло. Но я могла судить только по наличию криков и выстрелов, а это ни о чем конкретном не говорило. Ошибкой было бы думать, что там, где меня нет, происходит то, что мне известно. Все это далеко не так…

Я понятия не имела, появится ли кто-то снова на углу, но все равно продолжала снимать пустую улицу на камеру. Кто знает, что еще может произойти?

Вот и произошло. Через несколько минут я увидела Сапсанова, который быстрым шагом вышел из-за угла дома. Он шел, наклонив голову, прикрывая рукой глаза от мокрого снега, облепившего все вокруг. Другой рукой он обнимал за плечи невысокую худенькую девушку в расстегнутом бордовом пальто. Она звала кого-то по имени и пыталась оглянуться. Сапсанов не давал ей этого сделать, уводил все дальше и дальше. Она кричала на отца и даже ударила его кулаком в плечо. В какой-то момент она вывернулась из-под его локтя, но он быстро вернул ее на место, что-то коротко сказал и взял за руку. Так и повел за собой. Девчонке оставалось только подчиниться. Они быстро пропали из поля зрения, и я откинулась на спинку сиденья, оставив камеру работать в одиночестве. Надо было перевести дух.

Все, что произошло у меня перед глазами, было слишком непонятным. Но то, что я увидела в финале, заставило облегченно выдохнуть — Ксению удалось освободить, это главное. Черт с ними, с деньгами. Жизнь человека всегда должна быть на первом месте.

Но что же случилось после того, как «пьяные» вырвали из рук Игоря Дмитриевича сумку? Догнал ли их Сапсанов? С чем пришлось столкнуться ребятам в масках?

Судя по звукам стрельбы, преступников все-таки повязали. А истерику Ксении можно было бы и не объяснять. Я хорошо помнила то, о чем нам рассказывали психологи во времена моего обучения в «Ворошиловке». Тогда речь шла о поведении освобожденных из плена людей. Оно могло быть непредсказуемым. Те, кто пережил похищение и провел какое-то время в плену, всегда нуждались в мощнейшей психотерапевтической помощи, и подходить к этому следовало самым серьезным образом. Прежними пережившие насильственное заточение люди уже не становились. Один из «психов» на лекции рассказывал, что некоторые освобожденные так и не возвращаются к нормальной жизни, хоть внешне про них этого сказать нельзя. Я очень надеялась на то, что дочь Игоря Дмитриевича сумеет задвинуть этот эпизод далеко-далеко, на самые задворки своей памяти.

Так, а что же с выкупом? Как бы меркантильно это ни звучало, но я не заметила в руках возвращающегося Сапсанова сумку с деньгами. Значит, воров он не догнал. А как же тогда состоялся обмен?

На обратном пути я решила связаться с Юлией. Вот уж кому абсолютно точно нужно было знать, что с ее ребенком все в порядке. Можно было бы заехать к ней домой, но тогда мне пришлось бы лгать, глядя ей в глаза, о том, откуда я узнала последние вести «с полей». Ей нельзя было рассказывать о том, где я провела сегодняшний день и что увидела. Нельзя рассказывать о выстрелах, которые я слышала; о дочери, которая вырывалась из рук отца, чтобы вернуться туда, где звучали эти выстрелы; о том, что Сапсанов строго-настрого запретил мне вообще общаться с матерью своей дочери на эту тему.