Марина Серова - Виноградная дорога

— Ксения Вячеславовна, я не очень-то поняла, почему именно Виктории следовало бояться Трухина. Допустим, он был когда-то в нее влюблен. Но ведь это было еще в школьные годы! С той поры прошло лет пятнадцать, большую часть этого времени, как я понимаю, ваш бывший одноклассник провел на зоне. Ваша подруга давала ему какие-то обещания? Ждать его? Выйти за него замуж?

— Да вы что! Вика его терпеть не могла! Никаких обещаний она ему не давала.

— Вы уверены?

— Абсолютно! Но вот он на выпускном вечере сказал ей, что она рано или поздно будет принадлежать ему. Это слышали все — одноклассники, учителя, родители… У нее день рождения в июле, так вот Петька написал на асфальте перед ее домом огромными буквами «Вика, я тебя люблю». Вот вы меня сегодня спрашивали, не завидовала ли я Вике… Знаете, когда она мне об этом рассказывала по телефону, у меня что-то похожее на зависть или даже ревность в душе было. Я спрашивала себя, чем я хуже Вики, почему за ней парни бегают, а на меня никто внимания не обращает, — Ксения горько усмехнулась.

— Так у Вики и другие ухажеры были?

— Ухажеры — это громко сказано. Но когда мы приходили на дискотеку, она пользовалась популярностью, а я — нет. Это потом я поняла, что ко мне просто боялись подходить. У меня такое лицо, что я даже когда улыбаюсь, выгляжу хмурой, — Семиточенко попыталась продемонстрировать мне свою улыбку, но создалось впечатление, что она чем-то недовольна. Ее губы выгнулись обратной дугой, обычно так рисуют грустные смайлики. — Знаете, Вика придумала себе образ положительного героя из одного голливудского фильма и ждала, когда встретит свой идеал наяву. Кстати, Бусыгин ей поначалу тоже не понравился. Они познакомились на моей свадьбе. Федор — двоюродный брат моего бывшего мужа.

— Вот как?

— А вы что думали, я замужем никогда не была? — Ксения усмехнулась одними глазами. — Я дважды выходила замуж. С первым мы разошлись, потому что я застукала его с другой. А второй оказался игроком, который чуть не пустил меня по миру.

— Давайте вернемся к Трухину. Как я понимаю, вы кроме меня никому из моих коллег о нем не говорили? — уточнила я.

— Нет, — подтвердила свидетельница. — Когда меня допрашивали в Князево…

— Опрашивали, — поправила я, — допрашивают подозреваемых.

— У меня создалось впечатление, что именно подозревали. Я была в шоковом состоянии, ничего толком не могла сообразить, что-то мямлила невпопад и если бы на меня продолжили напирать, то я, наверное, сама бы поверила в свою вину. Ну и методы у вас! — бросив мне упрек, Семиточенко продолжила: — На следующий день мне позвонил другой ваш коллега, извинился и спросил, где мне будет удобнее с ним пообщаться. Я была в одном из своих магазинов, туда он и приехал. Если я не ошибаюсь, его фамилия Филинов.

— Филимонов, — снова поправила я, догадавшись, что это был подчиненный Кирьянова.

— Возможно. Вот он задавал мне свои вопросы так, будто уже доказано, что именно Аясов убил мою подругу. Даже не понимаю, что он хотел от меня услышать нового? Я накануне сама то же самое пыталась сказать — кроме Вениамина никто не мог… — Ксения смахнула уже не воображаемую, а реальную слезу. — Теперь я думаю, что убийцей мог быть и Петька Трухин. Недаром Вика его боялась, ее трясло даже при одном упоминании его имени. Ее голос по телефону был таким тревожным… Мне надо было еще вечером к ней заехать. Вика поделилась бы со мной, что ее так беспокоит, и, возможно, мы общими усилиями смогли бы предотвратить беду. Я вас очень прошу, найдите убийцу! Аясов это, или Трухин, я не знаю. Кто бы это ни был, он должен за все ответить!

— Убийца Виктории обязательно будет найден и предан суду, — пообещала я ей.

— Спасибо. Я почему-то именно вам верю. Наверное, женщине в полиции сложно работать? — поинтересовалась Семиточенко, откровенно уставившись на мою скулу, отмеченную синяком.

— Разные бывают моменты, — обтекаемо ответила я.

— Понимаю. Нам, женщинам, везде не просто. У меня вот свой бизнес… Вы даже представить себе не можете, как трудно мне его развивать. Мужчины прочно заняли все ниши, нужны такие связи, чтобы их подвинуть! Кстати, если вдруг вам понадобится оригинальный подарок, можете заказать его в одном из моих бутиков. Моя сеть называется «Вкусный букет», слышали?

— Да, конечно, — подтвердила я. — Выходит, это ваш бизнес?

Мой вопрос польстил Ксении, и она горделиво кивнула. Опомнившись, что самореклама была не слишком уместной, Семиточенко стала сокрушаться о том, что не смогла уберечь свою подругу.

Я смотрела на нее и гадала, какой была бы реакция Ксении, узнай она, что я заказала в ее салоне вкусный букет для Венчика, которого она подозревала в убийстве? Или она была в курсе, что он невиновен, но ухватилась за эту версию, потому что она ей выгодна? Я не смогла до конца понять эту женщину. Ее мимика мало соответствовала эмоциям. То ли это была индивидуальная особенность черт лица Ксении, то ли она сознательно пыталась ввести меня в заблуждение, было пока не ясно. В моей голове прочно засела одна фраза: «Так что у нас с Арсением алиби». Она была обронена вроде случайно, даже в шутку, но, возможно, это была самая главная информация, которую Семиточенко пыталась вложить в мой мозг. Она была далеко не так глупа, как хотела показаться, подбирая наряды.

Когда Ксения выговорилась, я стала с ней прощаться. Мне показалось, что она обрадовалась моему уходу.

Спустившись на лифте на первый этаж, я решила пообщаться с консьержкой.

— Скажите, а гости у Семиточенко часто бывают? — поинтересовалась я.

— Ходит тут один к ней через день-два, — ответила та негромко.

— Как он выглядит?

— Молодой для нее, лет двадцати пяти. Она сама ведь не первой свежести, да и характер скандальный. Не знаю, что он в ней нашел. Похоже, альфонс, — заключила консьержка.

— Можете его подробно описать? — уточнила я.

— Парень как парень, с виду ничего особенного.

Достав смартфон, я вышла в Интернет, нашла фотографию тарасовского художника Константина Дерябкина и показала ее консьержке, спросив:

— Этот?

— Похож, — утвердительно кивнула та. — Что они натворили-то?

— Ничего особенного, — увидев на лице консьержки мину разочарования, я добавила: — Стали свидетелями одного происшествия.

— Понятно.

В деле обозначился новый фигурант — Петр Трухин. Как Ксения ни старалась обратить мои подозрения в его сторону, у нее это не очень-то получилось. Я не увидела пока мотива, который мог бы заставить Трухина убить свою бывшую одноклассницу, не ответившую ему когда-то взаимностью. Возможно, я чего-то не знала, и мотив был, но вот возможностей осуществить задуманное именно в том месте и в то время у постороннего человека было не так-то много, точнее, совсем мало. Ему следовало незаметно проникнуть на охраняемую территорию, улучить момент, когда Вика останется в столовой одна, свершить задуманное и покинуть усадьбу Бусыгиных, не попавшись никому на глаза. Такое под силу только профессионалу высокого класса. Впрочем, Трухин был дважды судим. Сомневаться в его криминальном опыте не приходилось. И если убийца — Петр, то ему определенно кто-то помогал.