Марина Серова - Виноградная дорога

— Бомжи, с которыми…

— И ты им веришь? — перебил меня Владимир Сергеевич.

— Какой им смысл меня обманывать?

— Эта братия за деньги чего только не наговорит, — усмехнулся Кирьянов.

— Венчика, возможно, и в живых-то уже нет, а ты, Володя, не знаю, о чем думаешь.

— То есть ты все-таки занялась расследованием?

— Ясно, значит, это была «наружка». А я подумала, что мне показалось.

— Срисовала, выходит, — Киря не стал отпираться. — А меня уверяли, что вели тебя аккуратно.

— Володя, зачем ты установил за мной наблюдение? Неужели ты мне не поверил, что я не знаю, где Венчик?

— Прости, я должен был это сделать.

— И что тебе это дало?

— Я понял, что ты не собираешься мне даром помогать, просто не смогла сказать в глаза слово «нет». Вместо того чтобы заниматься расследованием, ты отправилась на педикюр. Скажи, неужели его действительно два с лишним часа делают?

— Бывает, что и дольше, если с массажем ступней и гелевым покрытием ногтей. Но я обошлась без массажа. Понимаешь, я давно была записана в салон. Почему я должна была отказываться от этой процедуры? Я вообще не понимаю, о чем мы сейчас с тобой говорим, когда надо обсуждать план спасения Аясова от самосуда.

— То есть ты уверена, что его действительно похитил человек Бусыгина? Может, это Аясов подговорил бомжей, чтобы его они всем так говорили? — предположил Киря.

— Зачем ему это? — Володькино предположение меня обескуражило.

— Чтобы пустить всех по ложному следу. Понимаешь, я сегодня общался с Бусыгиным. Он требовал от нас активных действий по поиску убийцы его жены.

— А снять объявление с эфира он согласился?

— Да, мне удалось его уговорить. Завтра в Тарасове открывается Всероссийский форум молодых предпринимателей, участники уже сегодня начинают на него съезжаться. Нехорошо, если у них создастся впечатление, что у нас какой-то бандитский город, в котором вечерами нельзя выйти на улицу. Такая аргументация на Бусыгина подействовала.

— Либо он сделал вид, что печется о репутации родного города. А сам, под шумок, решает свои проблемы, — поделилась я своим мнением.

— Ладно, — произнес Кирьянов через долгую паузу, — попробуем прощупать Макарова, водителя Бусыгина. Как ты понимаешь, надавить на самого Федора Петровича, не имея серьезных доказательств, не получится. Одних показаний бомжей будет недостаточно. Если бы обнаружилась случайная видеозапись…

— Я осмотрелась на местности — никаких камер там нет. Володя, а если сделать биллинг телефона Макарова?

— Сделаем, но не так быстро. Таня, спасибо, что ты все-таки подключилась к этому делу. Если у меня появится какая-то информация, я тебе сразу же позвоню. Да, и прости за «наружку». Я должен был кое-что проверить.

— Что именно? Не таскаю ли я Аяксу сумки с провизией? — пошла я ва-банк.

— Что-то вроде того. Понимаешь, мои опера были в клубе, в котором много времени проводит Константин, брат убитой. Правда, они там его не застали, зато опросили персонал, посмотрели камеры видеонаблюдения, — Владимир Сергеевич немного помедлил, прежде чем выдать главную информацию. — В одну из них попала посетительница, очень на тебя похожая. Она беседовала с Костиком.

— Понятия не имею, о каком клубе ты говоришь, — вместо того, чтобы признать тот факт, что я там была, я зачем-то стала отпираться. — Ты хоть название его скажи.

— «Два акына». — Я не смогла молниеносно придумать, как прокомментировать свое присутствие в этом заведении, и Кирьянов, не дождавшись ответной реплики, продолжил: — Знаешь, мне принесли эту запись, я посмотрел ее и был вынужден признать, что девушка, разговаривавшая с Дерябкиным, действительно похожа на тебя. Но не ты. А та блондинка, что к Семиточенко приходила, скорее всего, стажерша из следственного комитета, так ведь?

Я поняла, что пропалилась по полной программе. Однако в голосе Кирьянова не было обиды на меня за то, что я откровенно обманывала его. Напротив, он давал мне понять, что готов закрыть глаза на мою активную деятельность по расследованию убийства.

— Не понимаю, о чем ты, — я продолжала придерживаться той же линии.

— К подруге убитой блондинка приходила, вопросы ей касаемо убийства задавала. По словесному описанию она на тебя похожа, но и на стажершу из следственного комитета тоже. Только мои опера ее еще не видели, вот и вбили себе в голову, что ты вплотную занимаешься расследованием убийства Бусыгиной, встречаешься со свидетелями… Знаешь, они убедили меня пустить за тобой «наружку». Ребята могли бы до сих пор за тобой следить, но они понадобились для другого дела.

Вместо того чтобы поблагодарить Кирьянова за то, что он выгораживал меня, как мог, я заговорила о другом:

— Володя, я всерьез переживаю за судьбу Аякса. Если от него избавятся, мы никогда не узнаем правды.

— Не волнуйся, я приму все необходимые меры, чтобы его найти.

Поговорив с Володькой, я почувствовала, что часть груза свалилась с моих плеч. Он не сердился на меня за то, что я не говорила ему всей правды, понимал — раз поступала так, значит, на то были свои причины.

Однако то, что я не знала, где сейчас находится Венчик и что с ним происходит, продолжало давить на мои плечи. Почему он ослушался меня и вышел из своего укрытия? Репортаж по телевидению о сносе дома — это всего лишь повод, чтобы отправиться в Казачий тупик. А в чем причина? Понятно, что он переживал за своих приятелей, снова оставшихся без крыши над головой. Но как он мог помочь им в данной ситуации? Разве что рассказать какую-то притчу. А если у Аякса действительно был в доме какой-то тайник? Но что могло в нем лежать? Деньги? Почему бы и нет? Я вспомнила, как Венчик положил на мой стол несколько купюр и сказал, что потом найдет еще денег, чтобы заплатить за мое расследование. Тогда я не придала его словам особого значения. Я взялась за дело не ради денег, а потому что Венчик был моим… Мои мысли вдруг зашли в тупик. У меня не было точного определения, кем был для меня Аякс. Другом? Во всяком случае, не врагом. Помощником? Да, но не теперь. Сейчас он не облегчал, а усложнял расследование. Может, сенсеем? Мне было интересно слушать его притчи, в них было столько философского смысла! Пожалуй, это для меня Венчик был духовным наставником, а не для Бусыгина.

Меня покоробило, когда Людмила назвала Вениамина «цирковой обезьянкой», которую Федор Петрович всюду таскал за собой, развлекая своих деловых партнеров. Как выяснилось, тарасовский Растрелли не учился у Венчика, а извлекал из знакомства с ним прибыль. Поговорив с ним по душам несколько часов кряду, Бусыгин понял, что ему нужен этот человек, и пригласил его к себе. Боясь, что Аясов откажется, он дал понять, что готов обеспечить работой и жильем всех, кто нашел временный приют в расселенном доме. На стройках рабочие руки всегда нужны, и места в общежитии для иногородних строителей наверняка предусмотрены по трудовому контракту. Однако бомжи отказались от этого заманчивого предложения, сообразив, что тогда они потеряют самое ценное, что у них есть — свободу.