Марина Серова - Виноградная дорога

— Знаете, я как-то иначе все себе представляла, — сказала я, думая о своем.

— Понимаю, но ведь трудности только закаляют, так ведь? — не сдавался Евгений.

— Но не до такой же степени! Здесь с утра до вечера пахать надо.

— Слова типичной горожанки. Вам бы на даче только загорать и шашлыки жарить. Понятно, почему Вадик после смерти отца дачу продает. Ни он сам, ни брат его младший не привыкли здесь работать. Только пикники устраивали. Ладно Вадик, у него с детства здоровье не ахти было, но ведь Андрюшка здоровый лось! Вот на ком точно пахать можно!

— Хотя не все так и плохо, — заметила я, поскольку разговор принял нужный оборот. — Глаз на природе отдыхает.

Пока я обдумывала, как бы уточнить фамилию братьев, Евгений открыл скрипучую дверь в покосившийся деревянный домишко, заглянул в сени и сказал:

— И с чего Макаров взял, что крыша течет? Если бы она текла, то после дождя, что был на той неделе, тут все мокрое еще бы оставалось. А здесь все сухо. Заходи и сама посмотри!

— Знаете, я не могу принять решение — самостоятельно. Мне надо посоветоваться с мужем.

— Это вежливый отказ? — догадался Евгений. — Жаль, а я уж Верочке звонить хотел, обрадовать ее… Совсем, значит, не понравилось здесь?

— Кое-что понравилось, — обтекаемо ответила я. — Давайте поступим так: я оставлю задаток, чтобы вы никому больше не предлагали эту дачу, пока мы с мужем не примем окончательное решение. А уж если мы найдем что-то получше, то вы передадите эти деньги хозяйке.

— И сколько же вы думать будете?

— Недолго. Полагаю, завтра уже все решится. — Я достала из сумки пару купюр и прежде чем отдать их Евгению, сказала: — Надеюсь, вы передадите их Вере Васильевне?

— Даже не сомневайтесь. Мне чужого не надо.

Для порядка я прошлась по дому, делая вид, что меня реально интересует, не пролежанный ли диван, достаточно ли в шкафу посуды, есть ли свет. Когда мы вышли из дома, на Венькино уже опустились сумерки. Тут и там виднелся свет в окнах. Мы вышли за калитку, и я обратила внимание, что «Туарег» все еще стоял у противоположного забора.

— До завтра? — с вопросительной интонацией произнес дядя Женя.

Я неопределенно кивнула, подошла к своему «Ситроену», щелкнула брелоком и спросила:

— Вас подвезти обратно?

— Сам дойду. Это я дорогу хотел показать, поэтому подсел к вам.

Мы обменялись еще парой фраз, после чего я села за руль. Сделав вид, что покинула Венькино, я заехала в лесополосу, потушила фары и вернулась обратно пешком. Спрятавшись за толстым деревом, я стала наблюдать за домом. Из разговора Вадима с дядей Женей у меня создалось впечатление, что Макаров погрузит какие-то вещи и сразу уедет. Но он все еще был здесь. Может, ждал, когда совсем стемнеет, чтобы никто ничего не увидел? Вдруг он под покровом ночи собирался вывезти отсюда Венчика, чтобы перепрятать его в другом месте? Или закопать где-нибудь его труп.

Усилием воли я постаралась отогнать от себя эту безрадостную мысль. Вскоре из калитки вышли двое — толстяк и крепкий парень, который был выше него на голову. Вадик сел за руль, а младший брат стоял посреди дороги, докуривая сигарету. В свете фар я смогла разглядеть его лицо. Это был один из тех четырех мужчин, которые сидели в ресторане «Ариадна» за спиной моего бывшего клиента Остапенко. Один из них был Бусыгиным, второй все-таки оказался Венчиком, третий, как теперь выяснилось, был водителем и по совместительству телохранителем тарасовского Растрелли, четвертый мне был по-прежнему не известен.

Когда «Туарег» отъехал, я мелкими перебежками стала приближаться к нужному дому, надевая на ходу перчатки. Открыть щеколду на калитке мне удалось по счету «раз», поскольку я заметила, какое движение делал рукой толстяк, и повторила его. А вот с замком на входной двери пришлось повозиться. Перебрав несколько отмычек, я наконец нашла подходящую для личины замка, сделала ею несколько движений и толкнула дверь вперед. В недрах дома была абсолютная тишина. Убрав отмычки в сумку, я достала из нее фонарик и стала осматривать с его помощью каждый закуток в доме. В комнатах и на кухне никого не было. Для порядка я заглянула во все шкафы и даже под кровать. Осталось проверить чердак. Забраться туда можно было с улицы — к дому была приставлена лестница. Я обратила на нее внимание, когда Вадик переставлял машину, загораживавшую нам проезд. Умом я понимала, что чердачное помещение, в которое нельзя попасть изнутри дома, не самое удобное место, чтобы держать там пленника. Однако расставаться с мыслью, что Венчика здесь нет, мне не хотелось.

До моего слуха вдруг донесся какой-то звук. Застыв на месте, я прислушалась, но было тихо. Сделав несколько шагов и остановившись, я снова услышала звук, напоминающий приглушенный кашель.

— Венчик! — протяжно крикнула я. Ответом мне послужил металлический стук.

Эти звуки раздавались снизу, значит, в доме был погреб. Я стала искать лаз. Как в плохом кино, он оказался не в свободном доступе — на нем стояла тумбочка. С большим трудом отодвинув ее, я вынула несколько досок и посветила фонариком вниз. Луч света выхватил в темноте запрокинутую наверх голову Венчика.

— С днем рождения! — сказала я, спрыгнув вниз. Аякс пытался что-то ответить на это, но его рот был заклеен скотчем, поэтому я ничего не поняла. — Что за изверги! Держать человека в темноте на холодном полу! Потерпи, сейчас я тебя развяжу.

Сначала я освободила руки и ноги пленника, затем резким движением отлепила скотч.

— Как ты меня нашла? — спросил Венчик.

— Лучше скажи, зачем ты ушел из дома.

— Я думал, что мы больше никогда с тобой не увидимся.

— Ты сможешь сам подняться наверх?

— Я сам-то не знаю, где нахожусь. Откуда тебе было знать, что я здесь?

— Ты, наверное, голоден. В машине есть печенье и вода.

— Напрасно ты, Таня, отговорила меня позвонить Федору.

Наш диалог был сродни разговору двух людей, говорящих на разных языках и абсолютно не понимающих друг друга. Ответных реплик не было и в помине.

Лестница отсутствовала, поэтому вылезти из погреба было сложнее, чем попасть туда. Пришлось соорудить пирамиду из подручных средств — деревянных ящиков, оцинкованного ведра и стеклянной бутыли. Сначала наверх взобралась я, затем — Венчик. Я отметила про себя, что его движения ловки, но причиняют ему боль.

— Тебя били? — не без сочувствия спросила я.

— Мне не привыкать, — ответил Аякс, что следовало расценивать, как положительный ответ.

— Что они от тебя хотели? Признания?

— Макаров не сомневался, что это я убил Вику. Он хотел знать, за что, — голос Аякса дрогнул. — Как же я сразу не догадался, что он был влюблен в Вику! Только теперь это стало очевидным. Таня, что ты делаешь?