Марина Серова - Любимая женщина маньяка

— Чему ты улыбаешься?

Кажется, я немного увлеклась своими мыслями, и Татьяна заметила мое долгое молчание и блуждающую улыбку.

— Ничего, так, подумалось. Ты прекрасно выглядишь. И этот гарнитур великолепен, и он отлично дополняет твой наряд.

— Хочется быть во всеоружии. А эти украшения в нашей семье передаются от матери к старшей дочери вот уже пять поколений. И я склонна считать их чем-то вроде фамильного оберега. Для удачи и защиты.

— Замечательно! А почему в день открытия выставки ты его не надевала? Это было бы логично.

— Знаешь, я так сильно нервничала, что совсем забыла о гарнитуре, — рассмеялась Татьяна.

Для гостей, пожелавших остаться на раздачу автографов известной художницы, устроители приготовили фуршет в отдельном зале — с буфетом, в котором подавали алкоголь и прохладительные напитки, и шведским столом с закусками, а также небольшой эстрадой и местами для сидения.

То ли выставка действительно оказалась очень популярной, а картины Татьяны Новой произвели неизгладимое впечатление на широкую публику, то ли наш народ оказался слишком падок на дармовое угощение, то ли устроители проявили рвение и разослали массу приглашений, но на прием собралась целая толпа гостей.

Сначала устроители попросили Татьяну выступить с небольшой речью. Потом она должна была отвечать на вопросы, что задавали поклонники в записках. Их просили заранее оставлять на большом блюде на столе. Затем планировалась раздача автографов. Для этого устроители выпустили яркую открытку с фото интерьеров выставки, полотен на стенах и самой Татьяны, стоящей у одной из своих картин. Каждый желающий мог купить эти открытки по символической цене, а потом и получить автограф или памятную надпись на ней.

По легенде, я была ученицей художницы, что позволяло мне держаться все время рядом и выступить в роли помощницы во время импровизированного интервью с поклонниками. Пока Татьяна говорила заготовленную речь, я развернула и просмотрела несколько записок, сложила их стопкой. Потом передавала Татьяне верхнюю записку и, пока она отвечала на вопрос, разворачивала и читала очередную, внимательно следя за тем, чтобы публике было интересно и вопросы хотя бы не повторялись.

Поклонники не блистали оригинальностью и спрашивали нечто вроде:

— Где вы берете сюжеты для ваших картин?

— Расскажите о ваших дальнейших творческих планах!

— Сколько стоят ваши полотна?

— Вы довольны тем, как развивается ваша карьера?

— Где и когда будет ваша новая выставка?

— Говорят, прежде чем стать художницей, вам пришлось пройти через многие испытания? Можно узнать об этом поподробнее?!

— Говорят, ваше творчество пропитано мистикой. Расскажите, что именно вы об этом думаете?

— Расскажите подробней о вашей личной жизни! У такой красивой женщины должно быть много поклонников, но есть ли у вас один, тот единственный любимый мужчина?!

— Тебе понравились мои тайные дары, любимая?! Мы родственные души, коим посчастливилось встретиться в веках! Единое целое и неделимое! — Я постаралась не измениться в лице, пока это читала. Потом осторожно обвела внимательным взглядом публику, которая слушала очередной ответ Татьяны. Она как раз сказала какую-то смешную шутку, и все вокруг смеялись. Но для меня, словно ушли или странным образом приглушились все звуки вокруг и замедлилось время. Я пыталась высмотреть, может, есть некто среди сидящих в зале людей, кто следит сейчас за моей реакцией на прочтенный текст или внимательно слушает, какие именно слова скажет художница следующими.

Но как я ни старалась, ничего подозрительного не заметила. Тот, кто написал эту записку, или давно ушел, или очень хорошо себя контролировал.

Я аккуратно и незаметно скомкала записку и убрала ее в свой карман. Подала Татьяне верхнюю из заранее заготовленных записок, в которой спрашивали какую-то ерунду. Кажется, про творческие планы. Хорошая и в общем-то безопасная тема.

И продолжила внимательно следить за публикой.

Во время раздачи автографов я была напряжена, словно натянутая струна. Татьяну от ее поклонников отделял узкий письменный стол, и у меня в любом случае было достаточно времени, чтобы адекватным образом отреагировать в случае неожиданной атаки или другой опасности. Но люди подходили ближе не по очереди, а окружили стол по дуге большой шумной толпою. Все хотели получить автограф быстрее остальных. Они протягивали Татьяне купленные открытки и, перекрикивая других, сообщали, кому написать обращение или слова на память.

Я старалась не отходить ни на шаг и внимательно следила за толпой, буквально охватывая взглядом каждого человека, что придвигался ближе или делал резковатое движение, но, кажется, все были озабочены лишь получением заветного автографа.

— Здравствуйте, дорогая Евгения, — со стороны служебного входа ко мне приблизился Владимир, клиент и поклонник Татьяны. Он двигался так тихо, что я, увлеченная осмотром толпы поклонников, далеко не сразу заметила его приближение.

— Владимир, добрый вечер. Неужели вы тоже за автографом?

— Не мог отказать себе в удовольствии лишний раз лицезреть замечательные картины, а также их прекрасного автора.

— Женя, — нас заметила Татьяна и оторвалась на секунду от своего занятия, — Владимир, я, простите, не смогу уделить вам сейчас внимание. Если только вы согласитесь немного подождать. Или вы можете передать чек Евгении, если торопитесь.

— Эта милая девушка — ваша ученица. Уже наслышан. И не переживайте, пожалуйста, не отвлекайтесь. — Потом он добавил, уже обращаясь ко мне: — У меня два чека для Татьяны. Один немного ранее передал Дмитрий. Ему Татьяна тоже сегодня здесь встречу назначила, но молодой человек очень торопился, в командировку, кажется, сегодня едет, так что ждать вашего появления он не мог.

— Хорошо, Владимир, я все передам.

— Конечно, — он протянул мне два заполненных чека.

Я, мило улыбаясь, положила их во внутренний карман пиджака.

— Какой сегодня ажиотаж, не находите, Женечка? И кто бы мог подумать! То есть успех выставки, конечно, предрекали многие, но, кажется, результат превзошел даже самые смелые прогнозы.

— Да-да, конечно, — рассеянно ответила я, продолжая осматривать галдящую публику, что столпилась вокруг стола Татьяны, — простите меня, Владимир.

Как раз в этот момент сквозь толпу пробился мужчина лет тридцати пяти в светлом льняном пиджаке. Он протянул Татьяне открытку, обойдя пухленькую блондинку, что тоже тянулась за автографом.

— Вот, пожалуйста, подпишите для моей жены.

— Как ее зовут? — подняла она голову.

— Ее зовут Лида, — кивнул мужчина, и Татьяна, опустив голову, начала писать, а мужчина потянулся к внутреннему карману пиджака, в котором лежало нечто объемное, узкое и длинное, и на первый взгляд достаточно тяжелое.