Марина Серова - Итальянский беглец

— Нравится? — Вероника, очутившаяся рядом со мной, смотрела мне в лицо чуть насмешливым изучающим взглядом.

— Очень, — не стала я отрицать.

Вероника подошла к кофейному столику, расположенному неподалеку от окна, и принялась наливать кофе в чашки с темным ободком. Я и не заметила, когда на столе оказался кофейник.

— Я специально расположила здесь столик, чтобы пить кофе и наслаждаться видом из окна, — сообщила Вероника. — Присаживайтесь.

— Это все благодаря Павлу, — сказала вдруг Вероника, отпив немного из чашки. — Сама бы я, наверное, все это уже не потянула. — И вдруг без всякого перехода спросила: — Скажите, он жив?

— А вы в этом не уверены? — мгновенно отреагировала я.

Бережкова некоторое время молча смотрела на меня, словно утеряв нить разговора. Потом она медленно произнесла:

— Я узнала о катастрофе из выпуска новостей. Да и потом сообщения о ней не прекращались целый месяц. Павел был в списке погибших…

Женщина вновь ненадолго замокла, задумчиво глядя в окно.

— Потом на мой счет вновь поступили средства. Это был тот самый счет, который Павел открыл на мое имя. И каждый месяц деньги продолжали поступать как обычно. Тогда я засомневалась. Теперь вот вы написали, что на продажу выставлена эта медаль. Павел так дорожил ею, вряд ли бы он ее продал. Как она у вас оказалась? — Бережкова уставилась на меня немигающим взглядом. Поскольку я не торопилась с ответом, она уточнила:

— Медаль у вас?

Я молча достала из сумочки небольшой коричневый футляр и положила на столик перед Вероникой. Она открыла футляр и некоторое время задумчиво рассматривала медаль.

— Никогда не могла понять, почему он так носился с этой медяшкой, — Бережкова чуть заметно покачала головой и отложила футляр. Что ж, если учесть, что латунь представляет собой сплав меди и цинка, то она не так уж далека от истины.

— Вы ведь не рассчитываете, что я ее куплю? — Вероника легким движением подбородка указала на медаль. — Я отнюдь не помешана на разного рода собирательстве. К тому же, как хотите, но на стоимость однушки этот раритет не тянет. Лучше предложите его какому-нибудь истинному ценителю подобных реликвий. Насколько я поняла, сообщение о продаже этой медали вызвало настоящий ажиотаж?

— Зачем же вы откликнулись на это объявление, если не собирались покупать медаль? — Я предполагала, каким будет ответ, но все же не смогла удержаться.

— Хотела убедиться, что Павел все-таки жив, — не моргнув глазом, заявила Бережкова. — Он ведь был мне по-настоящему дорог.

— И его деньги тоже, — язвительное замечание вырвалось помимо моей воли. Бережкова некоторое время в упор смотрела на меня немигающими холодноватыми глазами.

— А вы злая, — произнесла она наконец. Эта характеристика меня позабавила. Да, мне порой действительно не чужда жестокость, когда того требуют обстоятельства. Но злобная стерва — это не про меня. Во всяком случае, из нас двоих это точно не я.

Я встала, взяла со столика футляр и спрятала его в сумочку. Вероника тоже поднялась, изумленно глядя на меня.

— Уже уходите? Но вы ведь так и не сказали мне ничего конкретного.

— Если не ошибаюсь, мы встретились, чтобы совершить сделку, — мой тон был холодным, но она это заслужила. — И тут в последний момент выясняется, что вы с самого начала не планировали покупку медали. Вам следовало сообщить об этом во время нашей переписки. Тогда я не потеряла бы столько времени. И денег, — произнеся последнюю фразу, я многозначительно посмотрела в лицо Бережковой. Она ответила надменным и немного насмешливым взглядом. Компенсировать расходы на перелет она явно не собиралась. Да я на это и не рассчитывала.

— Вы так и не ответили, жив ли Павел, — проговорила Вероника с расстановкой.

— Деньги будут по-прежнему поступать на ваш счет, во всяком случае, первое время. Это все, что я могу вам сообщить, — должна признаться, что, делая такое заявление, я брала на себя слишком много. Павел вовсе не поручал мне сообщать Бережковой, что он по-прежнему будет ее содержать. К тому же я понятия не имела, намерен ли он продолжать переводить деньги на ее счет.

Бережкова молча смотрела на меня. Похоже, она не нашлась, что ответить. Я не без злорадства отметила про себя, что растерянное выражение отнюдь ее не красит.

— Я вас провожу, — сказала она наконец, хотя я и сама превосходно могла найти дорогу.

Едва оказавшись за порогом особняка, мы буквально в дверях столкнулись с немолодым представительным мужчиной с букетом светло-красных роз в одной руке и объемистым пакетом в другой.

— Вероника, у тебя гости? — поинтересовался он, глядя на меня с вопросительной улыбкой.

— Да, это моя знакомая, — заявила Бережкова. — Она уже уходит.

Говоря это, Бережкова растянула губы в приветливой улыбке, но глаза ее вовсе не улыбались, сохраняя прежнее растерянное выражение. Знакомить нас Бережкова явно не собиралась.

Было от чего растеряться, насмешливо подумала я. Ведь я «секретарь» Павла в представлении этой предприимчивой дамочки и могу совсем некстати сообщить ему, что у его пассии появился новый спонсор, коим наверняка является этот явно не бедствующий господин с отчетливыми залысинами на поседевшей шевелюре.

Я молча прошла мимо, не желая продолжать общение с этими чужими (и чуждыми) во всех отношениях мне людьми.

Вместо этого я решила неспешно прогуляться по городу, показавшемуся мне великолепным, а заодно обдумать все произошедшее. Итак, Бережкова вовсе не коллекционер, как она сама же не без пафоса сообщила. Все, чего она хотела, — узнать наверняка, жив Павел или все же погиб в той страшной авиакатастрофе. Именно эту информацию она пыталась буквально вытянуть из меня клещами. Однако не тут-то было. Я приехала получать информацию, а не раздавать.

Как бы там ни было, а бывшая любовница Павла Вероника Бережкова не имеет к его преследованию никого отношения. Скорее уж, она как никто другой заинтересована в том, чтобы Павел был жив и здоров. Ведь только в этом случае возможна гарантия бесперебойного поступления денег на ее банковский счет.

Придя к такому выводу, я решила, что эта часть расследования в дальнейшей доработке не нуждается. Я еще немного погуляла по городу, проголодавшись, перекусила в ближайшем кафе. Из кафе я вызвала такси и отправилась в аэропорт, решив вернуться в Москву первым же рейсом.

По возвращении из поездки я застала своего клиента в самом благодушном настроении. Войдя в номер, я обнаружила Павла развалившимся на просторном диване в гостиной. К дивану он придвинул журнальный столик, разместив на нем ноутбук. Одной рукой Павел орудовал «мышью», в другой зажал пульт от телевизора, то и дело переключая каналы. Будь у него третья рука, он листал бы ею лежавшую рядом с ним на диване книжку в бумажном переплете. Какие-то шпионские страсти, если судить по обложке, на которой был нарисован пистолет и бегущий в сумерках человек. Но поскольку Павел, не будучи мутантом, не располагал третьей верхней конечностью, ему приходилось временами откладывать пульт, чтобы перевернуть очередную страницу шпионского детектива, если я, конечно, верно определила жанр этого увлекательного чтива. Судя по всему, это было единственное обстоятельство, не позволявшее Павлу в данный момент в полной мере наслаждаться жизнью. В остальном же царила полнейшая идиллия.