Игорь Зарубин - Государственный обвинитель

— Сначала подрасти маленько, — пробормотал Николай и двинулся в сторону Грузина. — Силенок у вас, ребята, маловато. Я ж говорю, таких, как вы, в свое время голыми руками давил, патроны экономил.

Нога никак не вылезала. Юм сцепил зубы, чтобы не закричать от боли.

— Ну что? — Николай подошел к Грузину и остановился в нескольких метрах: — Тоже драться хочешь?

— Нет, не хочу. — Тот попятился и прижался спиной к стене. — Честно, не хочу.

— Вот и молодец. — Николай криво ухмыльнулся: — Умный мальчик. Там, во дворе, тележка стоит. Грузи туда своих приятелей и вывози отсюда. У меня своего дерьма в хозяйстве хватает. Тележку на станции оставишь. Хорошо понял?

— Хорошо, — закивал Грузин. — Можно идти?

Но вместо ответа «афганец» вдруг как-то дернулся, икнул и стал медленно опускаться на колени. А за его спиной стоял кореец. Он выдернул из спины Николая окровавленный топор. И снова замахнулся.

А Николай все еще стоял на коленях. Свалился только тогда, когда Юм разрубил его голову на две ровные половины и на пол брызнули мозги.

— С-су-ука! С-су-ука! — закричал Юм, продолжая методично наносить удар за ударом. — Убью! Убью!

Грузин с ужасом смотрел, как он отрубил сначала голову, потом руки, ноги, потом начал рубить на куски тело. Когда от трупа осталась только груда мяса и Юм поднял обезумевшие глаза, Грузин решил, что теперь все, пришла его очередь.

— Убью! — заревел тот. — Всех убью!

Грузин бросился к Менту, а Юм посмотрел мутными глазами и вдруг начал швырять мясо в кормушки.

— Ешьте, свиньи, жрите, — приговаривал он с безумной улыбкой.

Мент пришел в себя и теперь сидел на полу, мыча от боли и держась обеими руками за голову. Лоб у него был разбит, все лицо в крови.

Это было какое-то непрекращающееся безумие. Грузин вдруг заметил, что одна нога у Юма босая и он как-то неестественно волочит ее за собой.

— Что расселись, твари?! Забыли, за каким хером мы сюда притащились?

Грузин кое-как поднял Мента на ноги, и они быстро заковыляли в дом.

Оружие они нашли в подвале. Один автомат «узи» и два пистолета — увесистый короткоствольный «бульдог» и маленький дамский «браунинг». Когда вышли во двор, из свинарника уже вовсю валил дым, а по двору метались свиньи.

— Ну давай, давай поджигай, — бормотал Юм, ковыляя по двору и колотя свиней ногами, при каждом ударе вскрикивая от боли. — Мотать пора, на электричку не успеем.

Быстро стемнело, и зарево от пожара было видно на всю округу. Поэтому приходилось почти бежать, делая огромный крюк по полю, чтобы не нарваться на людей, бегущих тушить пожар.

Юм скакал на одной ноге, вторую волоча за собой и падая каждые три-четыре шага. А Мента рвало каждые сто метров — сотрясение мозга…

— А что это там? — взволнованно бормотал Склифосовский, глядя на огромное рыжее пятно на горизонте. — Нет, вы посмотрите, что это там? Кажется, что-то горит.

Он старался не смотреть на Юма и не слушать рассказ Грузина про то, как все было. Не хотелось верить в то, что произошло.

Через десять минут пришла электричка. Все погрузились в пустой вагон, и поезд тронулся. Когда проезжали мимо горящих домов, вокруг которых скопился народ, поливая пламя водой из ведер, Склифосовский опустил голову и зажмурился. Как в детстве, когда стоит только крепко закрыть глаза, и тут же исчезают все кошмары…

— Это правда? — Намис никак не мог поверить своему счастью. — Сам Пракситель попросил тебя подыскать ему модель для статуи Аполлона?

— Да. — Тифон зевнул и надкусил пятое яблоко. — Он доверяет моему чувству гармонии.

— А ты еще никого не подыскал? — поинтересовался торговец.

— Нет пока. Трудно подыскать юношу для столь важной миссии.

— Скажи, Тифон, — спросил Намис, заискивающе заглядывая ему в глаза, — а разве мой Гелен не подойдет для этого? Он строен и красив лицом. Вылитый Аполлон. Даже жены богатых купцов сами приходят сюда покупать фрукты, чтобы только посмотреть на него.

— Не знаю. — Тифон пожал плечами и швырнул огрызок в корзину. — Он, наверное, больше подошел бы для статуи Эрота, чем для…

— Я заплачу тебе, — шепотом сказал Намис. — Я заплачу тебе драхму.

Тифон задумался.

— Ну хорошо, две.

— Знаешь, Намис, — вздохнул актер, — не все можно купить за деньги. И потом, зачем мне столько? Ты же знаешь, что нам запрещено иметь какое бы то ни было имущество.

— Три. И ни ассом больше! — Намис хлопнул ладонью по столу.

— Согласен.

Пракситель лежал на лавке и спал, разгоняя своим звучным храпом мух, норовивших усесться на его жирные губы.

— Это что, он? — шепотом спросил Гелен, когда они с Тифоном подошли достаточно близко.

— Ну да, он самый. — Тифон улыбнулся и сел на землю. — Знаменитый скульптор Пракситель, радующий своим мастерством всех, кто хоть раз видел его творения. Можешь рассмотреть его хорошенько, пока он спит.

Гелен тихонько сел рядом с Тифоном, благоговейно глядя на спящего мужчину в грязной хламиде и с короткими мощными ручищами.

— Скажи, — шепотом спросил он у Тифона, а это правда, что Пракситель резал людей, чтобы понять, как они устроены внутри, а потом лучше делать свои статуи? Я слышал об этом от одного моряка.

— Не знаю. — Актер улыбнулся и зевнул: — Вполне возможно. Но лучше ты сам это у него спроси, когда он проснется.

Проснулся Пракситель часа через два. Долго смотрел на Тифона с юношей ничего не понимающими глаза-ми, потом сказал:

— Хочу пить.

— Да, сейчас! — Гелен тут же вскочил и бросился к источнику за водой.

— Кто это? — спросил скульптор, проводив его недовольным взглядом.

— Это Гелен, сын лавочника. — Лифон улыбнулся, щурясь от лучей полуденного солнца. — Ты же сам просил подыскать тебе кого-нибудь для статуи Аполлона. Вот я и…

— Так что ж ты… — Пракситель вдруг вскочил и толкнул Тифона в грудь: — Почему он побежал за водой, а не ты? Я уже десятый день места себе не нахожу от безделья, а ты… Да я тебя…

— Вот, я принес вам воды.

Пракситель тут же успокоился. Взял из рук юноши кувшин, сделал несколько глотков и спросил вежливо:

— Так это ты тот, кто согласился быть моделью для моей статуи?

Гелен не мог ничего ответить. Только покраснел и часто закивал, опустив глаза.

— Ну так беги скорее в мою мастерскую, что ты стоишь? — засмеялся скульптор.

— Так он тебе понравился? — тихо спросил Тифон, когда юноша умчался.

— Ну конечно! — Пракситель мечтательно вздохнул. — Он же просто вылитый Аполлон. Я изображу его… Я изображу его… Он будет…

— Тогда, может, ты заплатишь мне обещанные деньги? — вежливо поинтересовался актер.

— Что? — Скульптор недовольно поморщился: — Ах да, деньги… Сколько я тебе обещал?

— Две драхмы…