Игорь Зарубин - Любовь и золото

В этот день ему везло. Шулера с удовольствием отсчитывали крупные суммы из своих кошельков, щедро отпуская комплименты его сметке и сообразительности. Охранники, как дети, радовались успехам своего хозяина.

На следующий день после обеда мавр уже нервно прогуливался по палубе в ожидании своих партнеров. Конечно же, они не замедлили вскоре появиться. И снова пошла игра.

Через три дня мавр полностью проигрался. Никита только успевал следить, как с его толстеньких пальцев исчезают перстни с крупными камнями. К вечеру третьего дня у мавра не осталось ничего. Даже сабли охранников перешли к шулерам. Кроме того, он проиграл большую сумму в долг.

В какой-то момент его соперники потребовали предъявить наличные. Мавр помрачнел. Было видно, что денег у него нет. Немного подумав, он сказал что-то по-арабски охранникам. Те куда-то ушли.

— Сейчас, — сказал он игрокам с улыбкой. Через несколько минут охранники вернулись, ведя за собой одну из жен мавра. — Вот, — сказал он. — Я ценю ее в сто фунтов стерлингов.

Шулера молчали. Похоже, они не ожидали такого поворота событий. Немного посовещавшись, они отрицательно покачали головами.

— Ну уж нет! — произнес один из них. — На что нам твоя баба сдалась? Есть деньги — плати, а нет — так уж и быть, мы тебе долг простим.

Мавр изменился в лице. Глаза его метали молнии, он гневно сжал кулаки.

— Карим ас-Джалиль не нуждается ни в чьем прощении, — надменно сказал он. — Я имею достаточно средств не только оплатить проигрыш, но и чтобы продолжить игру. За такую девушку где угодно дадут не меньше ста пятидесяти золотых.

Он подошел к ней и сорвал с головы платок, покрывавший ее лицо.

Никита — впрочем, как и все присутствующие, — вздрогнул. Все ожидали увидеть под паранджой чернобровую восточную красавицу. Перед ними же стояла молодая, лет двадцати, белокурая девушка с большими испуганными голубыми глазами.

«Уж не русская ли?» — подумал Никита. Чем-то родным повеяло от ее лица.

— Ну как? — спросил мавр.

Шулера были непреклонны.

— Да ни к чему она нам. Возни одной сколько…

Мавр никак не мог взять в толк, почему эти белые люди отказываются от такой выгодной сделки. Он тяжко вздохнул.

— Ладно. Пятьдесят фунтов.

Шулера снова покачали головами и начали сгребать со стола игральные карты. Мавр растерянно огляделся по сторонам. Ему очень хотелось отыграться.

И тут Никита решился. То ли испуганный взгляд девушки тронул его сердце, то ли ее голубые глаза напомнили первую любовь — Катю Рождественскую… Как бы то ни было, он поспешно достал бумажник из-за пазухи и крикнул, обращаясь к игрокам:

— Подождите!

Все повернули головы в его сторону. Никита достал из бумажника несколько кредиток из числа тех, что вручил ему капитан «Уайт Свон».

— Я внесу залог за этого господина, — сказал он. — А в случае вашего проигрыша, — он повернулся к мавру, — эта девушка перейдет ко мне.

При виде долларовых бумажек у шулеров загорелись глаза.

— Э-э, нет, приятель. Так не пойдет. Игра закрыта. Но если вы войдете в банк и заплатите за него, то мы, пожалуй, сыграем еще партеечку-другую, — предложили они, надеясь выиграть у Никиты все его деньги.

Пришлось соглашаться. Банкующий вскрыл новую колоду, и игра пошла. Видимо, понимая, что в зависимости от исхода игры кто-то из сидящих за столом может оказаться ее новым хозяином, девушка с тревогой смотрела на все происходящее. Но чаще всего ее взгляд останавливался на лице Никиты. А ему везло не слишком. В результате первой раздачи пришлось уйти в пас. Зато мавр в кои-то веки взял небольшой банк.

На второй сдаче Никите пришло два туза и картинки вразнобой. Прикуп тоже ничего не дал. Он проиграл уже почти половину всех своих денег. В третьей партии повторилось почти то же самое. Только в прикупе оказались два валета в дополнение к тем, что уже имелись на руках у Никиты. Он решил рискнуть. После первого круга два шулера неожиданно ушли в пас. Мавр выдержал еще одно повышение ставок и, выругавшись по-арабски, бросил карты на стол. Теперь он остался наедине с третьим, самым опытным из шулеров. Никита успел заметить, что он был очень осторожен и всегда играл наверняка.

— Сто! — вдвое поднял ставку Никита.

Его соперник внес в банк требуемую сумму. Судя по всему, он собирался торговаться до тех пор, пока у Никиты не кончатся деньги. Блефовал ли он? Скорее всего, нет. То, с каким спокойствием он доставал деньги из кошелька, скорее всего свидетельствовало, что у него на руках неплохая карта. Никита вытащил из кармана две последние сотенные бумажки и прибавил их к банку. Его соперник ответил тем же. Слово снова было за Никитой. Шулер, прищурившись, внимательно смотрел ему в глаза. Он ждал, что будет дальше. Широко улыбнувшись, Никита полез во внутренний карман, будто бы за деньгами.

— Четыреста! — спокойно сказал он.

— Пас! — торопливо положил свои карты на стол шулер.

Уловка Никиты сработала.

Рассерженный мавр резко встал, опрокинув стул, и, что-то бормоча себе под нос, умчался в свою каюту, откуда не выходил до самого Лагоса, где и сошел на берег.

Когда все ушли с палубы, Никита подошел к стоявшей у стены девушке.

— Как тебя зовут?

— Надя, — ответила она.

Никита оказался прав — она была из России. Родилась в Санкт-Петербурге, в семье дипломата, графа Шувалова. Когда его неожиданно перевели в Стамбул, Наде было всего шестнадцать лет. Буквально через несколько месяцев ее прямо на улице похитили слуги одного богатого купца, который оказался торговцем живым товаром. Надежды на то, что, ее найдут, не было — через два дня Надю увезли из города в неизвестном направлении.

Вначале она пыталась объяснить, что у ее отца достаточно средств, чтобы заплатить выкуп. Но молодую девушку, почти ребенка, никто не стал слушать. И через несколько месяцев ее продали тому самому Кариму ас-Джалилю — богатому мавру, которого так ловко обыграли корабельные шулера.

Первое время он был очень увлечен своей светловолосой наложницей. Надя получила относительную свободу, у нее появились красивые наряды, золотые украшения. Но примерно через год ей пришлось испытать печальную участь многих женщин из восточных гаремов. Хозяин привел новую жену, и Надя с тех пор довольствовалась скромным положением дом, — работницы в его доме.

Так прошло пять лет. Время от времени Надя предпринимала попытки выбраться из плена, пыталась как-то связаться с русской миссией в Дакаре… Но все было безрезультатно. К тому же, три месяца назад ей в руки совершенно случайно попала старая французская газета, в которой было написано, что в Петербурге состоялись похороны графа Шувалова. На протяжении всего этого горького рассказа по нежной щеке Нади несколько раз стекала слезинка.