Ольга Володарская - О чем молчит ветер

Леша с благодарностью принял краюху и макнул в бульон. Старик проделал то же самое и, отправив хлеб в рот, спросил:

— А ты не Барашка ли?

— Кто?

— Мальчишка, что жил в квартире напротив. Мы с ним частенько так ужинали. Я суп варю, он со своими корками приходит. У меня свежий хлеб имелся, но я не хотел мальца обижать. Он единственное, что было, к столу приносил.

— Почему Барашка? — поинтересовалась Оля.

— Его мать Богдашкой называла. Он плохо выговаривал буквы и выходило как Барашка.

— А что, похож мой спутник на того мальца?

— Ест так же.

— А внешне?

— Черт его знает. Не помню, каким Барашек был. Но не кудрявым. Волосы торчали.

И принялся жадно есть. Леша от него не отставал. Оля диву на него давалась. Вчера, пока трижды тарелку не протер, куска в нее не положил.

И овощи придирчиво осматривал перед тем, как в рот отправить. Сейчас же уплетал сомнительное варево из помойной посуды.

— А что с ним случилось, помните?

— Пропал вместе с матерью, — ответил дядя Вася, и из его рта выпал непрожеванный рыбий хвостик. — Я понял, что давно не видел Барашка, пошел проведать, а в квартире никого. Ни Олеськи с сыном, ни Люськи-соседки, ни их общего хахаля.

— Дальнобойщика?

— Наверное. Он бывал наездами тут. Ночевал ночь, другую, потом пропадал на неделю. Я бы о нем и не знал, если бы бабы за него не дрались. Олеська привела, а Люська пыталась отбить. В итоге водила жил с одной, бегал к другой.

— Люська одна жила?

— Да.

— А выглядела как?

— По сравнению с Олеськой хорошо. Без ожогов и проплешин.

— Почему тогда водила к ней не ушел?

— Кто его знает, — пожал худыми плечами старик. В кастрюле оставалось еще варево, он долил его себе, Леша жестом отказался от добавки. — Я не вникал в их «Санта-Барбару». Мальца жаль было. Добрый был, а умный какой! Бывало, сидим, едим, а он мне истории рассказывает об ученых или художниках. Еще считать умел. И это в четыре года! А уж в пять умножал. И никто Барашка этому не учил.

Он так связно говорил, что Оля забыла о том, что мужчина не в себе. Но просветление резко сменилось вспышкой неадекватного поведения:

— Вы кто такие? — вскричал он, вскочив. Миска с недоеденным супом упала на пол. Жижа растеклась по нему, но дядя Вася не заметил, сделал шаг вперед, вступил в лужу. — Забрать меня хотите? А вот фиг вам! — И швырнул в Олю ложку. Благо она смогла увернуться.

— Дядя Вась, дом покрась, — проговорил Алексей.

— Чего? — взревел тот.

— Задания для тебя есть. Профсоюз маляров послал нас не только для того, чтоб передать тебе гуманитарную помощь.

— Какую?

— В кармане у тебя пять тысяч. Ты получил их. Проверь.

Старик сунул руку в карман и достал из него пять купюр.

— Да, получил…

— Вот! А еще для тебя есть работа. В «Лире» дом облупился. Его нужно привести в порядок. Возьмешься?

— Могу, — выпятил морщинистую нижнюю губу старик. — Но материалы с заказчика. У меня сейчас ничего нет. И гонорар.

— Понятное дело. Спасибо за суп. Мы с тобой свяжемся.

— А как? У меня ж телефона нет.

— Приедем. Ты ж никуда не денешься?

— Не. Выхожу на полчаса, за водой и едой. И снова сюда.

— Тогда жди.

И, похлопав старика по плечу, зашагал к выходу. Оля следом.

Когда они покинули барак, она выдохнула:

— Наконец-то! Мне там было не по себе.

— Серьезно? А я чувствовал себя комфортно. Что странно.

— Да уж. Ты ел из помойной миски.

— Ты удивишься, узнав, что у меня аллергия на кучу продуктов и астма. Однако со вчерашнего дня я не выпил ни одной таблетки и не воспользовался баллончиком.

— Чудеса?

— Не иначе.

Они направились к машине. Леша, играя ключами, о чем-то напряженно думал.

— Не переживай, дядя Вася о тебе уже забыл.

— О чем ты?

— Ты пообещал ему трудоустройство.

— Я найму его красить дачу. Куплю все, что нужно, заплачу за работу, это не проблема.

— Он ненормальный, Леша. Если не спалит дом, то так его отреставрирует, что придется переделывать.

— Барак цел, так что о пожарах можем не беспокоиться. А уж если чудно накрасит, так не страшно.

— Зачем тебе связываться с ним?

— Помочь хочу.

— Как когда-то он тебе?

— Мне или не мне, не важно. Мы ведь не узнаем сейчас, я от рождения Леша или меня усыновили добрые люди и до пяти лет я был Богданом.

— Можем попытаться.

Леша остановился. Посмотрел на Михееву напряженно, даже сердито.

— Есть человек, который может знать, что произошло с Олесей.

— Он такой же маргинал, как и она?

— Как раз напротив. Исключительно достойный человек. Заводи машину, а я ему пока позвоню.

Райка обожала скорость!

И мечтала о гоночном мотоцикле. Но пока могла себе позволить только мопед. А он больше шестидесяти не разгонялся. Но и на этой скорости можно было словить кайф. Особенно, свернув с трассы, где куча машин, в том числе грузовых, на проселочную дорогу.

Райка гнала на своем мопеде из Москвы в сторону города Приреченск. Она спешила, поэтому оседлала мопед, а не стала искать денег на такси, чтобы доехать с комфортом. Вообще-то ее звали Раифой. Фамилия — Каримова. Но в соцсетях она была Райкой. Журналист, блогер. Не очень успешный, судя по транспортному средству. Позор уважаемой татарской семьи из Казани.

Родители обеспечили будущее своей единственной дочери (остальные сыновья, их аж трое), когда она еще в школе училась. Ей отложили деньги на хорошее образование, купили квартиру, нашли достойного жениха. Папа владел небольшим заводом, мама сетью косметических салонов, старший брат заправкой и мойкой, а близнецы, что младше его на два года, учились в Высшем военном училище. У всех все было хорошо. Если не сказать идеально. Оставалось определить Раифу. Поскольку внешностью она пошла не в красавицу-мать, а в весьма посредственного отца, то ей требовалась полная страховка: диплом, квартира, жених. Но так как последний на момент окончания ею школы учился в МГУ, дочке позволили поступить туда же. На журналистский. Это то, о чем Райка мечтала, так что поначалу все складывалось отлично.

Она начала изучать азы профессии и общаться с «женихом» Маратом. Он ей не понравился категорически. Как и она ему. Потенциальный муж Райки любил легкомысленных красоток, легких, веселых, она же была их полной противоположностью: невзрачная, неулыбчивая, упрямая, со своей позицией, которую пока только готовилась отстаивать. Они не поладили. Но родителям об этом не сообщили, чтобы развязать себе руки. Пусть думают, что все нормально, их дети узнают друг друга, чтобы сблизиться.

Райка училась блестяще. Но лишь до второго курса. Потом она разочаровалась в классической системе образования. Ей казалось, она тратит время. Стала прогуливать лекции. Сдружившись с независимыми журналистами, начала писать статьи на злобу дня. За них платили гроши, но пока родители присылали деньги, это было не важно.