Ольга Володарская - О чем молчит ветер

— Может, и отвезете нас? — оживился Печерский.

— Вы же на авто.

— Заглохло оно. Едва дотянул до парковки.

— Что ж вы за машиной не следите? — Раевскому было непонятно это. Все его тачки, даже старенькие, работали идеально.

— Капитальный ремонт двигателя нужен. А это тысяч сто пятьдесят.

— Не надо было доводить его до такого состояния, — хотел было сказать Раевский, да придержал фразу. Занудствовать он мастак, но зачем лишний раз показывать это Оле.

— Тогда поедемте, ребята, — воскликнула Оля. — На часок в «Лиру». А потом мы с тобой, Леша, отправимся в «Рандеву». Как раз начнет темнеть на столиках зажгут свечи. Будет красиво…

— И романтично, — влез со своей репликой Печерский. — У вас свидание?

Ему не ответили. Ни Оля, ни Леша…

Потому что не его ума дело?

***

Приехали в «Лиру».

Леша притормозил у знакомой калитки.

Выбрался из машины первым. Обошел ее и открыл перед Олей дверь. Включил джентльмена, чтобы еще выгоднее смотреться на фоне Печерского-младшего. Глупо? Конечно! Но Раевский не мог похвастаться уверенностью в себе как в мужчине. Специалист он исключительный, человек неплохой, друг надежный. А мачо из него никудышный…

— Леня, ты идешь? — обратилась к Печерскому Ольга. Тот все еще сидел в машине.

— Что мне сказать отцу?

— Я думала, ты уже все решил.

— Вроде да… — Он покинул-таки салон. — Но теперь сомневаюсь. С чего начать? С откровения? ОН пока не знает, что знаю Я! Вывалить на отца все? Как бы не было хуже. Закроется, а то и прогонит. Он может. Сегодня меня посылал. Я не говорил, потому что было стыдно… Но когда полиция уехала, папа велел и мне валить. Не понимаю почему. Ведь я помочь хочу… — в его глазах снова заблестели слезы. — Олененок, посоветуй, как начать разговор?

— Для начала посочувствуй…

— Не умею. Он не научил меня этому. Не показал примера. Отцу не было дела ни до меня, ни до матери.

— Хватит ныть! — хотелось рявкнуть на него, но Леша сдержался. Вместо этого он сказал: — Я пока на свою дачу схожу. Ты, Оля, как освободишься, набери меня, я приду и мы отправимся в город.

— Хорошо.

— Или хочешь, чтобы я остался?

— Мне кажется, без посторонних будет лучше. Павел меня знает, а тебя нет.

— Мы общались с ним, пусть и недолго. Но да, ты права. — Он легонько тронул ее за плечо. — Надеюсь, ты недолго пробудешь у Печерских и мы все же успеем в «Рандеву». Очень хочется посидеть с тобой на террасе при свечах.

— Я не задержусь.

Она улыбнулась ему и пошла за Леонидом к калитке. А Леша вернулся в машину. Да, он хотел пройтись до дачи, но решил доехать. Надо прихватить канистры и набрать в роднике воды. Еще собрать кой-какой хлам и отвезти его на помойку.

Леша забрался в салон. Увидел на сиденье букет. Естественно, Оля оставила его, не таскать же с собой. Раевский взял его и переложил на приборную панель. Пусть напоминают о ней. Он повернул ключ зажигания, стал закрывать дверь, и тут услышал женский крик. Узнав Олин голос, выпрыгнул из машины и бросился к даче Печерского.

Вбежав в дом, уловил неприятный запах канализации. Еще потягивало алкоголем. Кажется, самогоном.

— Оля, где ты? — прокричал Раевский. — Что случилось?

— Иди сюда, Леша!

Он последовал на голос, звучащий из комнатушки, которую можно было бы назвать кладовой. Маленькая, захламленная, с узким оконцем, она располагалась во флигеле. Потолок — высокий. Под ним перекрещенные балки. Нет люстры, даже лампочки. Свет попадает либо с улицы, либо из зала, если там включено освещение. Сейчас в помещении полумрак. Солнечные лучи едва пробиваются через занавеску. Но покойника можно хорошо рассмотреть…

Павел Печерский болтался в петле, закрепленной на балке, а Леонид пытался его снять. Рядом с трупом валялись табурет и бутылка, из которой вытекла вонючая спиртосодержащая жидкость кустарного производства. На стене чем-то красным было написано: «Я никого не убивал… Кроме себя!»

Алексей первым делом обнял Олю. Она уже не кричала, но мелко тряслась.

— Помоги ему, — шепнула она Раевскому.

И тот стал вместе с Леней доставать Павла из петли. Хотя понимал, что тот мертв и уже остывает. А Печерский-младший надеялся, что его еще можно спасти. Поэтому бормотал: «Потерпи, отец, сейчас мы тебя вытащим. Я искусственное дыхание делать умею…»

— Леня, он мертв, — сказала ему Ольга. Она тоже все понимала, хоть и не притрагивалась к покойнику.

— Вызывай реанимацию! Звони!

— Сейчас. — И достала сотовый.

Мужчины опустили Павла на пол. Леня склонился над ним, будто собираясь припасть к его рту, но Леша остановил его.

— Ему уже не помочь. Шея сломана. Разве не видишь? — Печерский-младший замотал головой. — Никаких признаков жизни: пульса нет, температура тела ниже нормы. Я не эксперт, но думаю, он скончался как минимум час назад. Если не больше…

— Не может такого быть! Я оставил его на… — Леня глянул на часы. — Ой, прошло уже два часа. Как время летит!

— Когда ты уходил, что делал отец?

— Сидел в гостиной, курил трубку…

— И пил?

— Он стопку всего опрокинул для успокоения. Отец почти не употреблял алкоголь. Тем более самогон. Но дома был только он, подарил кто-то…

— И он тебя прогнал? — решила уточнить Оля.

— Да. Велел убираться. Я так и сделал. Но в Москву не поехал, хотя папа именно на этом настаивал. Я немного покатался, сделал несколько звонков коллегам-юристам, но среди них не нашлось того, кто потянул бы такое сложное дело, они все, как и я, спецы по гражданскому, а не уголовному праву. Я не знал, что еще могу сделать, и поехал к тебе, единственному близкому мне человеку в этих краях.

— Давайте выйдем во двор, — предложил Алексей. Его мутило от запахов. — Дождемся «Скорую» и полицию там. — И Оле: — Ты позвонила «112»?

Она кивнула, затем сказала:

— Нужно его прикрыть чем-нибудь.

Леша так и сделал. Взял из картонной коробки кусок бархатной ткани (что-то из старого театрального реквизита) и накинул его на покойника. Покинув дом, они уселись на веранде. Олю трясти перестало. Зато «заколбасило» Леонида. Еще он начал икать.

Раевский сбегал к машине, взял из салона бутылку минералки. В аптечке нашел корвалол в таблетках. Вернулся. Сунул все Печерскому.

— Все, у меня никого не осталось, — выдохнул тот, приняв три таблетки и запив их водой. — Ни мамы, ни папы… — Икнул. — Братьев и сестер тоже нет. — Еще одно сокращение диафрагмы. — Никому я не нужен.

— А ты женись, — сказала Оля. — Уверена, желающие найдутся.

— Меня бросили две любимые женщины, — он со значением посмотрел на нее, и Леша понял, что одна из двух это Ольга. — И я теперь боюсь довериться кому-то.

— Я бы поспорила, но сейчас не тот момент.

Она встала с лавки и направилась к калитке. Леша нагнал ее.