Ольга Володарская - О чем молчит ветер

— Как вы догадались?

Ответом Грачев его не удостоил. Задал свой:

— Где он?

— Выбросил.

— Зачем? Кашемировый ведь. Могли бы просто поменять пуговицы.

— Она с корнем выдрала одну. Поехали петли.

— Какие еще раны она оставила на вашем теле?

— Больше никаких.

— Могу я попросить вас снять кофту?

— Нет. Я не обнажаюсь при посторонних.

— Я представитель власти. И это не прихоть… — Но Печерский тряс головой. И Коля увидел небольшую проплешину сбоку. — Кира и в волосы вам вцепилась, не так ли?

— Я не помню уже. Говорю вам, вела себя, как одержимая бесами. Что-то вопила. Я даже полицию хотел вызвать.

— Что ж не сделали этого?

— Не захотел позорить ее. Вытолкал взашей и запер дверь. А на следующий день узнал, что она погибла. И как символично — спрыгнула с той же башни, что и ее брат.

— Киру столкнули.

— Да кому она нужна?

— Вам, например! — Это сказал Бондарев, встав напротив Печерского. Лампа на его башке начала мигать. Заряд заканчивался, но суперэксперт из Москвы решил обыграть это: — Мой сканер показывает, что на вашем теле есть раны, нанесенные потерпевшей. Глубокие и болезненные. За такое кто-то убивает.

— Не я! — вскричал Печерский. — А раны что? — Он сорвал кофту — поверил в бред Бонда. — Царапины вот. От пилы такие могут появиться. — Поэтому он за нее взялся, понял Николай. — Укусила раз. Но это ерунда. Я всю жизнь подвергаюсь нападкам со стороны женщин. Одна малолетняя идиотка меня в изнасиловании обвиняла, другая, уже старая, в торговле детьми…

— Эмма Власовна, — понял Николай.

— Она самая. Из-за нее я вынужден был закрыть студию. Чертова старуха мне не давала работать. Мало ей было очернить меня в глазах родителей, так она еще натравила РОНО, мэрию, милицию… Вот кого бы я убил, если бы был способен на такое зверство! А не поехавшую Киру Эскину.

— На месте преступления найдена ваша кровь.

— Ее руки были в ней. И зубы. Но, думаю, пока она бежала к башне, сплюнула ее.

— Еще в башне обнаружены ваши отпечатки.

— Естественно, я же там бывал.

— Двадцать лет назад?

— Нет, недавно.

— Но там же погиб Родион. А вам больно вспоминать о той трагедии, и место, где он самоубился, гнетет вас. Это ваши слова, между прочим, я не отсебятину порю.

— Да, мои! — Он стукнул себя в грудь кулаком, и это было очень театрально. — Но я пытался бороться с собой. Когда гулял в тех краях, захаживал в башню. Поднимался по ступенькам наверх, но тут же ретировался. Потому что мне было невыносимо больно. А еще страшно! И это днем. А ночью, точнее, поздним вечером, когда Кира звала меня, я бы не осмелился…

— Папа, умоляю, помолчи, — снова подал голос Леонид. — Ты можешь сделать себе хуже. Давай я буду говорить.

— Ты не юрист, а кусок… — Но Павел предложение не закончил, сдержался.

— Я хотел свидетельствовать в твою пользу и только. Разве ты не хотел сообщить господам полицейским о том, что я видел, как ты прогнал Киру, а потом дал тебе сердечные капли, заварил ромашковый чай, уложил в кровать и просидел рядом до утра?

— Разве ближайшие родственники могут обеспечить алиби?

— Да.

— Не у тебя спрашиваю. — И посмотрел на Грачева.

Тот кивнул и пояснил:

— В суде показаниям родственников верят меньше. Но до того, как принять показания, мы таких свидетелей к «Полиграфу» подключаем. И если он врет, попадает под статью 307.

— Я Киру не убивал! Хотите, меня на детекторе проверьте.

— Давайте сначала возьмем образец для анализа ДНК?

— Зачем? Он явно покажет совпадения. Я же не отрицаю того, что мы сцепились.

— Отказываетесь, значит?

— Принесете ордер, у меня не останется выбора. А на «Полиграф» я согласен хоть сейчас. — И скрестил на груди руки.

Грачев понял, что от старика больше ничего не добьется. Он закрылся.

А они начали обыск.

Не работалось ему сегодня!

Полдня делал вид, что занят, а на самом деле просто просиживал стул. В десять сходил на планерку, поприсутствовал там, вернулся в кабинет и завис у компьютера. Рабочие документы нагоняли тоску, и Леша позакрывал все окна с ними. Почитал новости, поиграл в картишки. Глянул на время — всего двенадцать тридцать. Одна радость — скоро обед.

Дотерпев до часу, Раевский спустился в столовую. Она была очень неплохой. Готовили вкусно и разнообразно, а столиков имелось так много, что всегда можно было найти тот, за которым останешься в гордом одиночестве. Леша выбрал себе место в закутке. Съел винегрет, гороховый суп, переключился на блинчики с яблоками. Сидел возле окна, пусть и узкого, через небольшое стекло видел улицу. По ней перемещались прохожие, радуясь солнцу, теплу. Одна девушка остановилась, чтобы сорвать несколько одуванчиков. А какой-то дед вытащил из сумки такого же древнего, как и он сам, пса и пустил его побегать. Барбос хромал, тяжело дышал, но был счастлив. Как и его хозяин. Возле этих двух старичков затормозила парочка. Ей лет семнадцать, ему чуть больше. Оба юные, красивые, беспечные. Девушка стала играть с собакой, а парень с умилением наблюдал за ней.

Раевский оставил тарелку с недоеденными блинами. Залпом допил остывший чай с лимоном. Встал и направился к лифту. Поднявшись на нужный этаж, влетел в кабинет шефа и заявил:

— Мне нужен отпуск!

Директор удивленно воззрился на Алексея. Он подписывал какие-то бумаги, принесенные помощницей Кариной. Та стояла рядом, поэтому некому было Раевского задержать на входе.

— Для начала не хочешь поздороваться? — Они сегодня еще не виделись, потому что на планерке директор отсутствовал.

— Добрый день.

— Для тебя не самый, да?

— Просто задолбался. Полтора года без отпуска. Даже когда родителей хоронил, не брал его. Только пару отгулов.

— А кто тебе мешал? — Директор жестом отпустил Карину. — Я очень тебя ценю, поэтому сделал начальником отдела. Ты нужен мне в добром здравии. Пиши заявление, я отпущу тебя на две недели.

— Дадите листочек и ручку?

Директор подтолкнул к нему стопку бумаг и свой золотой «Паркер». Леша знал, что он стоит двадцать шесть тысяч рублей, поскольку скидывался на него, еще будучи простым инженером.

Раевский быстро накатал заявление. Шеф взял его и удивленно воскликнул:

— С завтрашнего дня?

— Да.

— Нет, так не пойдет. Давай со следующего понедельника?

— Не пойдет так, — качнул головой Леша.

— С четверга хотя бы?

— Шеф, я хочу прямо сейчас уйти. Но у меня есть обязательства, поэтому я стараюсь все сделать правильно. Зам у меня натасканный, я за пару часов введу его в курс дела. И все две недели буду с ним на связи. Любые вопросы помогу решить.

— Алексей, у тебя что-то случилось? — обеспокоенно спросил директор. — Проблемы? Из-за наследства? — Он знал, что Леша вступает в права. — Если да, ты скажи, решим. У нас отличные юристы, они помогут.