Ольга Володарская - О чем молчит ветер

— Он уехал в Москву. Но собирался вернуться в пятницу. Надеюсь, мы увидимся.

— Так, подожди. Вы просто познакомились, поболтали или?…

— Или.

— Переспали, что ли?

— Если бы я, Вилка, тебя не знала так хорошо, решила бы, что ты сексуально озабоченная.

— Но у тебя давно не было мужика, а этот Леша приглянулся…

— Меня пригласили на пикник. Там был его друг с девушкой. На следующий день мы с Лешей опять встретились. Провели вместе несколько часов. Это же не просто «познакомились и поболтали»?

— Конечно, нет.

— Мы даже танцевали медленный танец.

— А целовались? — в голосе подруги было столько надежды.

— В щеку.

— Ладно, зачтем. Есть ссылка на какую-то соцсеть? Хочу глянуть на Лешеньку.

— Нет.

— Фамилию назови, я поищу.

— Подруга, я пыталась. Нет Алексея Раевского ни на «Фейсбуке», ни в «ВКонтакте», ни в «Одноклассниках».

— Это хорошо. Значит, мужик дурью не мается. Ладно, побегу. Рада была услышать. Держи в курсе!

— Пока.

Оля отложила телефон и снова подошла к окну.

Интересно, а Леша думает о ней? Если да, то что? Раевский был скуп в проявлении эмоций. Симпатию он демонстрировал только к другу Олегу, но тот ему почти как брат. Впрочем, Оля тоже была сдержанной. Со всеми мужчинами, не только с ним. Ее выдавал только румянец. Когда они танцевали, ее щеки пламенели. Но Леша мог подумать, что это от выпитого вина или жары. А он, когда чмокнул Олю на прощание, разнервничался так, что газанул, едва она вышла из машины.

«Мы друг друга стоим, — хмыкнула Оля. — Взрослые люди, ведущие себя как подростки. Хотя они сейчас ничего не стесняются. Взять, к примеру, этих!» — Она посмотрела на целующихся под каштаном школьников. Было им лет по тринадцать.

Чтобы не глазеть на парочку, Оля прикрыла форточку, задвинула штору и вернулась к компьютеру. Решила ударно поработать сегодня, чтобы завтра взять отгул, а то в выходные ни уборкой не занималась, ни у мамы не была.

Он хотел подольше поспать, потому что лег во втором часу, но не получилось. Жена с сыном не потревожили, тихонько собрались и ушли. Николай слышал, как захлопнулась за ними дверь, и порадовался, что у него есть еще часа полтора: Мишаню отводили в сад к восьми тридцати, потому что Наташа начинала работу в девять. Но не прошло и четверти часа, как Грачеву позвонили.

— Слушаю, — хрипло каркнул он в трубку, нащупав ее на тумбочке.

— Товарищ майор, вы что, спите?

— Нет. — Коля встряхнулся, сел, глянул на экран. Звонок поступил от Пыжова. — Чего тебе, Лева?

— Вы где?

— Дома.

— Спите, — уже с утвердительной интонацией проговорил коллега.

— Говорю же, нет. Зубы чищу.

— Когда будете в отделении?

Уснуть уже не удастся. Но время потребуется на душ и кофе.

— В девять тридцать, — ответил Коля.

— Пораньше бы.

— Да что случилось?

— Подозреваемый появился по делу Эскиной. Надо решить, как действовать дальше.

— Кто он?

— Павел Печерский. И нужно получить ордера на обыск дома и проведение ДНК-экспертизы. Если попадем к прокурору в первой половине дня, то уже после обеда сможем нагрянуть к нему.

— Буду через двадцать минут, — выпалил Грачев и отключился.

Затем побежал в туалет, в ванную, где только умылся и почистил зубы. Кофе сделал, но пить не стал, перелил в термокружку. Оделся, вышел. Оказалось, оделся не по погоде. Стояла почти летняя жара, а он в свитере. Вспоминая, есть ли в кабинете чистая футболка, Коля ехал на службу. Думал позвонить деду. Но решил сделать это позже, когда сам в курс дела будет введен.

У здания управления его уже поджидали. Костя Пыжов сидел на перилах с планшетом в руках, а Бонд, игнорируя запрещающий знак, курил на крыльце. Грачев отобрал у него сигарету и выбросил ее в урну. Евгений потянулся за следующей, но Коля показал ему кулак.

— Грозный начальник явился, — проворчал Бондарев.

— Мы стражи закона. И раз он запрещает курить в общественных местах, то мы…

Продолжать он не стал. Махнул рукой на Бонда, который корчил ему рожи.

— А теперь рассказывайте, что у нас есть на Печерского.

— Много чего, — начал Пыжов. — На месте преступления найдены его отпечатки. И следы четвертой отрицательной группы крови, довольно редкой, а у Павла как раз такая.

— Он есть в нашей базе?

— Да. Он был под следствием в 1996-м. Обвинялся в изнасиловании девочки, которая снималась у него. Но родители заявление забрали, и дело закрыли.

— Откупился?

— Очевидно. Хотя не факт, что девочку насиловал именно он. Но до суда в любом случае такие дела лучше не доводить — огласка неизбежна. Поэтому многие платят, чтобы замять их.

— Это точно, — поддакнул Бонд. — Помню, как на главврача нашей больницы одна медсестричка заяву накатала. Уволил он ее, и она решила отомстить. Мужику было уже за шестьдесят. Тощий, маленький. Не только дети, внуки, но даже правнук. Пиписька уже не стояла. Но поприжать бабенку не прочь был. Любил молодых, сочных. Таких, как мстительная медсестричка. Держал ее, бестолковую, сколько мог. Но она косячила так, будто с улицы, а не после медучилища пришла на работу.

— И чем у них все кончилось?

— Ясно чем. Главврач на новую работу ее пристроил, не сестрой, а администратором, зато в частную клинику. Но в соседнем городе. И чтобы та добиралась до него, машину ей купил. Мог бы послать к чертям, пойти в суд, да кому это надо? Отстоять справедливость, это, конечно, радостно. Но рисковать репутацией и личной жизнью… Дороже выйдет!

— Кроме отпечатков и крови, у нас больше ничего? — спросил Николай.

— Волосы. Седые, длинные.

— Не Кирины? Помню, мы решили, что ее.

— Два вида. Одни образцы ее. Вторые нет. Гуще, плотнее, со следами геля для укладки.

— Печерский пользуется им, — кивнул он.

— Волос под ногтем. Есть на одежде. Про кровь и частички кожи ты знаешь. Биоматериала много. Поэтому нам нужно разрешение на взятие анализа ДНК Печерского.

— Может, он согласится сдать его добровольно?

— Ты с ним имел беседу. Сам как думаешь?

— Мне кажется, Печерский без адвоката пальцем не шевельнет и слова не произнесет. Он воробей пуганый.

— Ты веришь, что он убийца?

— Да. Он порочный. И нервный. Когда я с ним говорил, он дергался. Кстати, (или нет, пока не знаю), у него гостит сын. С ним бы тоже побеседовать.

— Может, ты тогда к прокурору, а я в «Лиру», к Печерским?

— Нет, надо врасплох застать. И навалиться массой.

— Это как? — заинтересовался Бонд.

— Заявимся в Лиру в полном составе. Следователя с собой возьмем, тебя, стажера Саньку и компьютерщика.

— Его-то зачем?

— Для устрашения. Он нахватает своих электронных примочек, ты каких-нибудь инструментов, желательно таких, применения которым мы не знаем.