Ольга Володарская - О чем молчит ветер

— Маэстро просто хочет помочь ему пробиться на экран.

— После того как Диму забрал в Москву какой-то старый хрыч на «Мерседесе», я не уверена.

Я вскочил и закричал:

— Вы очень плохая женщина! Испорченная, злая. Вы ненавидите Маэстро и сейчас пытаетесь воспользоваться моей уязвимостью, физической слабостью, чтобы ему отомстить? Ничего я плохого о Павле Печерском сказать не могу! Он замечательный…

Больше я не мог говорить — горло сдавил спазм. И я убежал. Не домой, там мама с сестрой, а мне хотелось побыть одному. И я отправился к месту моего последнего триумфа — к водонапорной башне. Дверь, ведущая внутрь, запиралась, но я знал, где ключ. Маэстро сделал несколько дубликатов и один спрятал между кирпичей.

Поднявшись наверх, я встал у перил, смотрел на реку и думал. Неужто Эмма Власовна права и Маэстро нас использует? Если да, то он даже хуже тех старых извращенцев, что совокуплялись при мне. Они обычные похотливые козлы, а Павел… Предатель? Не слишком ли мягко? Дьявол? Это громко. Мерзота… Так правильнее.

Но чем дальше я заходил в своих подозрениях, тем хуже мне становилось. Тошнило от себя самого. Как я мог подумать такое о Маэстро? Дал яду змеи-Эммы проникнуть в себя? Прочь, дурные мысли! Я не должен сомневаться в том, кого люблю… Даже если он готов заменить меня другим актером. Это не жизнь, а сцена. Ничего страшного.

***

Все плохо! Маэстро меня избегает. Мы видимся только на занятиях группы. Павел набрал новых, совсем желторотых пацанов и двух девочек. Нас, старичков, осталось только четверо. Для нас с Марго то был последний год. Мне вот-вот исполнится шестнадцать, а ей уже. Она намерена поступать по окончании школы в театральный. А я не знаю, что делать. Тоже хотелось бы стать актером, но я не смогу быть вдали от Маэстро. Да и не поступлю, наверное. Ведь я кончился как артист. Мне уже не видать главной роли в новом спектакле. Маэстро хочет ставить «Дон Кихота» (естественно, не целиком) и видит в высоченном Марке рыцаря печального образа. Дульсинеей станет, естественно, Марго. Я Санчо Пансо. Но это тоже хорошая роль. Она даже глубже и интереснее главной. А Ромка станет ослом по кличке Серый. Попова это не смущает. Волнует только то, что я иногда буду на него взбираться.

(В рекламу он, кстати, не попал. Родители не дали согласия. И, как поговаривают, тут не обошлось без Эммы Власовны.) Сегодня у нас первая репетиция. Надеюсь, я буду в ударе.

***

Он сделал ослом меня!

Я буду исполнять роль бессловесного вьючного животного. Я даже начинал лучше, пусть и играл слоненка. Но я говорил. И танцевал. И дарил маленьким зрителям мандаринки — мы выступали на новогодних елках.

Почему Маэстро так со мной поступает? Унижает сначала как человека, потом как артиста. При всех. Когда я был любимчиком, Павел сдерживался в проявлении чувств. Он не хотел обижать остальных. А сейчас он обижает меня, и плевать, что подумают остальные.

Разве это справедливо?

Если я стал неинтересен, пусть прогонит. Но он ждет, что я уйду сам…

А я не могу. Потому что не вижу себя без Маэстро. Часто хожу на башню. И борюсь с желанием спрыгнуть вниз. Тогда все закончится… Сегодня мы собираемся в «Лире». Маэстро пригласил нас к себе на чай и прогонку текста. Меня в том числе, хотя ослы не разговаривают. Но я пойду и поговорю с ним. Не как Серый, а как Родя, милый мальчик, которого Маэстро когда-то любил…»

Она сидела в своем кабинете и с тоской смотрела в окно. За ним голубое небо, похожие на пуховки облака, яркое солнце. Еще на улице дивно пахнет цветущим каштаном. Под окнами дома, в котором располагалась редакция, когда-то давно укоренили полтора десятка саженцев этого растения. И почти все прижились. Пришлось половину вырубить, потому что кроны выросших деревьев закрывали свет. Но те, что сохранились, роняли плоды в землю, они прорастали, и появлялись новые каштаны. К ужасу аллергиков. Когда каштаны зацветали, страдальцы чихали и кашляли. И орошали слезами салфетки и рабочие бумаги. Кто-то даже написал петицию, призывая власти срубить каштаны, но на их защиту встал весь город. Деревья украшали его, а из плодов дети мастерили поделки для школьных конкурсов.

Оля встала из-за стола, распахнула окно. Ветер обдул ее лицо, солнце приласкало теплом, а нос пощекотал аромат цветения. Вдохнув воздух полной грудью, госпожа Михеева закрыла глаза и замерла на несколько секунд.

— Тук-тук-тук, — услышала она за спиной. Вздрогнув, обернулась.

На пороге кабинета увидела приятельницу Наталью. Она работала в том же здании и в свободное время забегала к Оле, чтобы попить чаю и поболтать.

— Доброе утро, Олечка. Надеюсь, не помешала?

— Нет, я просто воздухом дышала.

— О, рифма получилась. Прикольно. Попьем чайку? — И повертела в руке шоколадку «Вдохновение».

— Заходи. Ничего, если я оставлю окно открытым?

— Я только за. А то у нас они законопачены, банк все же. А у тебя тут темно, влажно и пахнет не очень.

— Уборщица залила пальму. Корни подгнивать начали.

Оля включила чайник. А Наталья плюхнулась на стул и скинула туфли на изящном каблуке.

— Час хожу, уже устала, — пожаловалась она.

— Кто же на работу такие носит?

— Я с недавних пор решила быть всегда красивой.

— Да, ты в последнее время стала очень за собой следить. Прическу поменяла, маникюр.

Про губы Оля умолчала. Многие женщины не желают признаваться, что прибегали к уколам красоты и коррекции. Да и не особо они близки, чтобы обсуждать такое. Наташа, надо сказать, пыталась это изменить. Хотела подружиться с Олей, но та держала дистанцию. Ей хватало проверенной боевой Виолы. Тем более Наташа замужем. А значит, будет ревновать ее к супругу. К сожалению, Оля вызывала это чувство в женщинах. Даже незамужних, а что уж говорить о тех, кто в браке. Видя угрозу в красивой и свободной Оле, они держали ее либо на расстоянии от своих половинок, либо (на посиделках, вечеринках, шашлычках) под тотальным присмотром. Только Виола, проверенная боевая, была спокойна, даже оставляя подругу со своим благоверным наедине. Она, хохоча, говорила, что начнет больше восхищаться мужем, если тот умудрится Олю соблазнить.

— Я тебе хочу кое в чем признаться, — заговорщицки прошептала Наташа. — Появился мужчина, который вдохновляет меня на это.

— Не муж? — решила уточнить Оля. Она знала Грачева-младшего, и он был ей симпатичен. Не такая мощная фигура, как дед, но мужчина достойный и весьма симпатичный.

Наталья покачала головой:

— Даже не знаю, как на эту новость реагировать, — пробормотала Оля.

— Ты не подумай, я не изменяю Коле. То есть ни о каком романе на стороне речи нет.