Ольга Володарская - Обет без молчания

Да и сестра его, Даша, в браке не особо счастлива. Интересно, как с личной жизнью у брата Бетти? Боря хотел спросить ее об этом, но они уже пришли.

— Старик жил в подвале? — подивился он.

— Да, но там уютно. Правда, очень душно, не помешала бы хорошая система вентиляции. — Девушка спустилась по ступенькам и постучала в дверь.

— Никого нет дома, — констатировал Боря, когда им никто не открыл.

— Похоже на то.

— А телефона младшего Хайнца у тебя нет?

— Не успели обменяться. Ему кто-то позвонил, когда я была в гостях, и он спешно меня выпроводил. Быть может, опаздывал на свидание с любимой девушкой?

— Значит, придется обойтись без кофе, — с сожалением проговорил Борис. Как же он соскучился по этому напитку!

— Поблизости есть магазинчик, там наверняка имеется автомат. Но прежде, чем уйти, давай напишем записку и оставим в двери.

— У тебя есть ручка?

— Нет, но косметический карандаш имеется. — Бетти достала его из рюкзачка, что болтался у нее за плечами, оторвала край от пакета и прислонила обрывок к двери, чтобы не писать навесу…

И тут произошло неожиданное! Дверь приоткрылась. Она подалась чуть-чуть, сантиметров на пять, и Боря подумал было, что хозяин накинул изнутри цепочку, на забыл повернуть замок. Ан нет…

— У вас, в Германии, разве принято оставлять двери незапертыми? — спросил Боря. Элизабет покачала головой.

— Получается, в эту квартиру тоже вломились, но не через окно, как в твою.

— Тут нет ни одного.

Они вошли в прихожую, и в ней тут же включился свет.

— Есть кто дома? — зачем-то прокричала Бетти. — Харри, это я, Элизабет Олдридж!

В ответ тишина. Боря не стал закрывать дверь, чтобы оставить путь к отступлению. Но, глянув мельком на замок, отметил, что он не тронут. Хотя профессионалы наверняка их вскрывают как-то хитро, не ломая.

Бетти сделала несколько шагов вперед и повела ноздрями.

— Чем пахнет?

— Кофе и табаком.

— А еще?

— Нашей выпечкой.

— Нет, чем-то сладковатым…

— Я же говорю, маффинами. — Он достал из пакета еще один, надкусил. — А тут не просто духота — жара невероятная. Перетопили.

— В гостиной камин. Может, туда кинули что-то…

Она замолчала так резко, будто подавилась словами, а потом покачнулась, но успела схватиться за стену коридора.

Борис нагнал Бетти, взял за плечи, развернул к себе и обеспокоенно спросил:

— Что с тобой?

— Я знаю, чем пахнет, — прошептала она. — Разлагающейся на жаре плотью, — и, зажав рот рукой, бросилась куда-то.

Боря не стал догонять, а глянул туда, куда еще несколько секунд назад смотрела Бетти.

Гостиная. В ней полумрак. Свет из прихожей падает на часть комнаты: каминную зону и диван, стоящий напротив. И на нем лежит человек, мужчина с широко открытыми глазами и ртом. Голова запрокинута, и кажется, что его поймали, как рыбу, на невидимый крюк, потянули, но леска оборвалась, и он рухнул на диван уже мертвым. А что перед Борей покойник — очевидно. Он не только выглядит как неживой, но и пахнет. Бетти правильно сказала: труп начал разлагаться, и смрад наполнял гостиную…

Странно, что Боря не уловил его, когда вошел.

***

Полицию они ожидали на улице. Выпечка покоилась в урне — никто не мог есть. Бетти вырвало дважды, а Борю просто мутило. Ему даже кофе расхотелось, потому что в квартире пахло и им тоже. Хорошо, что он купил воду и они смогли попить.

— Это сын Фредди? — спросил он Бетти.

— Да. Герхард, сокращенно Харри, с которым я познакомилась в булочной.

— Тебе не кажется, что творится нечто странное?

— У меня смешанные чувства. — Она снова перешла на английский. Сложно говорить на малознакомом языке, когда ты не в себе. — С одной стороны, я столкнулась за месяц с четырьмя смертями, и все люди связаны между собой и имеют какое-то отношение ко мне…

— Плюс в дом на Альтен-штрассе кто-то проник — а он, между прочим, семейное гнездо Хайнцев. И в нем к тому же когда-то жила Либе.

— Да. Это вроде странно. Но с другой стороны, старики умерли естественно. Просто пришло их время. А в дом могли забраться подростки, чтобы пошалить. Увидели открытое окно, залезли и все перевернули.

— И часто такое случается на Альтен? — с сомнением протянул Боря.

— Нет. Но и крысы нам раньше не докучали. — Она допила воду из своей бутылки и стала постукивать ею по раскрытой ладони. Это немного раздражало. — Может, у меня какой-то особенно неудачный период сейчас? Или вселенная устанавливает гармонию: мне досталось наследство, так почему бы не отсыпать еще и неприятностей? На другую чашу весов.

— Сын Фредди — молодой. Сколько ему? Тридцать?

— Даже меньше.

— И он тоже умер.

— Ты видел кровь на его теле? Раны?

— Нет. Но я и не приглядывался.

— Думаешь, его убили?

— Допускаю это.

— А моего деда и твою бабушку? — Он не знал, намеренно ли Бетти не сказала «нашего деда и твою бабушку». — Точно нет! Я была с Клаусом в последние часы его жизни. Он просто угас.

— Как и Либе.

— А Фредди умер от кровоизлияния. Так сказал Харри.

— Который сейчас разлагается в этом подвале.

— Не напоминай, — прикрикнула она и стукнула Борю все той же пустой бутылкой. — Но к чему ты ведешь, не пойму?

— Помнишь, булочник говорил о внуке Людовика Хайнца?

— Конечно.

— И он сейчас в Германии, а также был тут в начале октября, когда скончался Фредди.

— Но он не знал, что тот умер.

— Или сделал вид, чтобы обеспечить себе алиби. Да, с опозданием. Но мы не знаем его мотивов.

— Борис, напоминаю тебе, Фридрих Хайнц умер от кровоизлияния!

— Которое может спровоцировать что угодно. Старого человека угробить не так сложно. Разозли или напугай, и приступ обеспечен. А как следствие инфаркт, инсульт или кровоизлияние.

— Вы, русские, такие упрямые, — разозлилась Бетти. — Зачем внуку Людовика убивать старика Хайнца?

— Из-за денег, конечно.

— Каких? — Она посмотрела на него как на дурачка. — Фредди жил в подвале, что достался ему от матери.

Боря хотел рассказать ей о том, что прочел в дневнике Либе, а именно о богатствах семьи Хайнц, которые, по разумению Клауса и Фредди, были где-то припрятаны. Они бредили каким-то еврейским золотом, которое осталось от тех несчастных, что укрывались в подвале отца Клауса, но так и не выжили. В эти сокровища Борис не верил. По-настоящему богатые иудеи либо вовремя бежали из Берлина, либо сразу погибли. Даже если предки враждующих кузенов схоронили где-то монеты, простенькие украшения, серебряную утварь, сейчас все это можно продать за очень хорошие деньги. Но раз те были богаты, то по мелочи не разменивались.

И тут послышалась сирена. Это приехала полиция.

***

Офицер был тучен, конопат, добродушен на вид. Такого можно снимать в рекламе чего угодно вкусного: начиная от пива, заканчивая пончиками. У него и фамилия была аппетитная — Клопс [3] Клопсы — традиционные немецкие тефтели под каперсным соусом. .