Филлис Уитни - Жена или жертва?..

— Там не было никакого шарфа, — сказал он.

Перед самым Новым годом мы похоронили Гленду.

Печальный ритуал погребения привлек большое внимание местных жителей. Гленда легла в могилу рядом со своей матерью на маленьком сельском кладбище, расположенном в нескольких милях от «Высоких башен».

Постепенно эмоциональный шок, пережитый нами, смягчился, и мы уже начали привыкать к мысли, что больше никогда не услышим ее шагов на ступеньках лестницы, звонкого смеха, не будем опасаться вспышек ее бурного темперамента.

Никто из нас не предполагал, что самое ужасное еще впереди.

Снова выпал снег, но на этот раз бури не было, и крупные мягкие снежинки медленно и тихо падали на землю.

Мы четверо сидели в гостиной и молчали. И причиной этого был коричневый шарф, подаренный мне Номи, который так и не помог Гленде спастись.

Его таинственное исчезновение с места происшествия было необъяснимо и вызывало у меня страх. Думаю, нечто подобное ощущали и другие члены семьи. Только Джезебел, казалось, была рада. Она уже поняла, что теперь может свободно разгуливать по всему дому, но все еще избегала появляться в комнате Гленды.

Возможно, мне не следовало настаивать на существовании шарфа и рассказывать о голосе, который, как мне показалось, я тогда услышала. Когда Колтон сказал мне, что шарф не был найден, мне нужно было оставить эту тему. Но я постоянно видела обвинение в глазах Гленна и хотела оправдаться перед ним, да и перед остальными членами семьи. Они должны понять, что я пыталась спасти Гленду. В тот момент для меня не имело значения ее отношение ко мне, и я никогда не смогла бы отомстить ей таким ужасным способом.

Номи верила мне и поддерживала, как могла. Что думает по этому поводу Колтон, трудно было понять. Но на лице Гленна постоянно отражались нескрываемая антипатия и отвращение, которые день ото дня становились все сильнее.

Я несколько раз ходила к месту трагической гибели Гленды, внимательно обследуя его, и обнаружила на коре огромного дерева несколько розовых шерстинок из моего шарфа.

Вернувшись домой, я рассказала о своем открытии, но на мои мольбы пойти на озеро и убедиться в моей правоте никто не откликнулся. Возможно, родные Гленды просто не хотели знать правду.

Но когда я вернулась к месту происшествия через несколько дней, шерстинки таинственным образом исчезли. Неужели кто-то тайно приходил туда и убрал их? — подумала я. Кто этот человек? Почему он хочет, чтобы во всем винили меня?

Колтон отменил свой отъезд в Нью-Йорк. Он выглядел совершенно разбитым. Я знала, что он очень любил свою яркую, талантливую, своенравную дочь, но не ожидала, что его может настолько потрясти что-то, не имеющее отношения к искусству. Он как-то резко постарел, и его львиная грива волос теперь стала скорее белой, чем серебристой.

И тем не менее, с тех пор, как произошла трагедия, он только один раз выдал свои чувства. Это случилось через два дня после похорон, когда Номи решительно вошла в комнату Гленды, намереваясь убрать в чулан ее вещи и таким образом уничтожить все воспоминания о ней. Она обратилась ко мне за помощью, и я без особой охоты согласилась. Мне казалось, что еще прошло слишком мало времени после гибели Гленды, и решение Номи стереть все ее следы в доме слишком скоропалительно.

Колтон застал нас за этим занятием и с неожиданным гневом в голосе, немало удивившим меня, остановил.

— Оставь все, как есть! — приказным тоном сказал он Номи. — Куда еще Гленн сможет прийти, когда почувствует тоску по сестре?

Номи была не из тех, кого легко испугать, и настаивала на своем решении освободить комнату. Она стойко воспротивилась Колтону:

— Это вовсе не утешит его, а только растравит его душевную рану. Чем скорее все, напоминающее о Гленде, исчезнет из этого дома, тем будет лучше для всех нас. Нельзя оставлять комнату такой, какой она была. Гленн цепляется за призрак, а это ни к чему хорошему не приведет!

Услышав эти слова, я поняла, куда так часто исчезал мой муж в последние несколько дней. Оказывается, он ходил в комнату своей сестры и сидел там часами, а когда возвращался, лицо его было лишено эмоций. Конечно, причиной этого была невыносимая боль, которую он снова и снова переживал среди вещей Гленды. Номи была права, и я собиралась поддержать ее, но не осмелилась вмешаться в ее спор с Колтоном.

— Оставь эту комнату такой, какая она есть, — решительно повторил он и повернулся, чтобы уйти.

Я не знала, что Гленн в это время находился в соседней комнате, пока он, услышав наши голоса, не вошел в спальню Гленды. С первого взгляда поняв, что собирается сделать Номи, он, ни на кого не глядя, молча подошел к ней и взял у нее из рук ящик с вещами.

— Не трогайте здесь ничего! Я хочу оставить все так, как было. Сегодня я переезжаю в эту комнату. Все вещи Гленды теперь принадлежат мне. Она хотела бы именно этого.

Думаю, даже Колтона поразило такое решение сына, но он понимал, что сейчас возражать Гленну, который был почти в таком же бешенстве, какое временами позволяла себе его сестра, бесполезно. Лицо его исказилось, и он отвернулся, не произнеся ни слова. Ему тоже было нелегко находиться в этой комнате.

Гленн остановил отца, который уже собирался покинуть спальню Гленды.

— Ты должен знать, что я отменил твой заказ по поводу надписи на могильном камне. Я хочу вырезать ее сам. Никто, кроме меня, не сделает для нее эту последнюю услугу.

Колтон только коротко кивнул и вышел из комнаты.

Номи удрученно всплеснула руками, как бы отказываясь от своих намерений разобрать эту комнату, и тоже вышла оттуда, оставив меня наедине с мужем. Возможно, она считала, что мне удастся уговорить Гленна отказаться от его странного намерения. Но я не была уверена, что смогу заставить его изменить свое решение. И все же то, что он собирался сделать, было неправильно, и я должна была попытаться отговорить его.

— Послушай, Гленн! Не нужно терзать себя так! Если ты переедешь сюда, тебе будет только еще тяжелее, — мягко сказала я. — Разве не лучше сделать так, как советует Номи, — убрать все, напоминающее о Гленде, хотя бы до тех пор, пока боль немного не утихнет?

Он поднял на меня глаза, в которых зажглась еще большая неприязнь.

— Откуда тебе знать, что для меня хорошо, а что — плохо? Моя сестра погибла по твоей вине. Ты приносила нам только несчастья, с того самого момента, как разбила головку из алебастра. Какого дьявола меня занесло тогда в этот чертов музей! Если бы я не встретил тебя, все было бы хорошо! Убирайся отсюда и оставь меня одного!

Меня настолько потрясли эти слова, что я больше не повторяла попыток убедить его переменить свое мнение. Мне хотелось немедленно уйти из этого дома.