Марина Серова - Всего лишь капелька яда

Там, при лунном свете, я подбрасывала их по очереди, пока не получила двадцатую гексаграмму: две прямые линии сверху, остальные пунктиром. «Будьте готовы к неприятному сюрпризу… — начала я читать; что-то не особенно жаловал меня «ИЦЗИН». — Постарайтесь рассудительно и детально осмыслить положение дел, увидеть их так, как дела эти обстоят в действительности. Возможно, вам придется сменить место работы и жительства…»

Я захлопнула книгу и не стала читать дальше. В ту минуту мне было необходимо, чтобы меня кто-то подбодрил. Вот был бы жив Вик… И мне стало стыдно за то, что я так и не появилась больше у его сестры. А ведь завтра наверняка похороны.

Я встала и пошла звонить ей. Когда я произнесла имя «Наташа», мне стало нехорошо.

Сестра Вика взяла трубку.

— Таня? Мы уже похоронили его. Стоит такая жара… Я звонила тебе, но у тебя никто не отзывался. Ты уж извини, что так получилось.

— Да ты что, это я должна извиняться… Господи, сколько всего навалилось. Я зайду к тебе на днях, хорошо?

— Конечно.

С пренеприятнейшим чувством я вернулась на лоджию. Легла и очень скоро уснула.

Проснулась поздно. Да и то от холода. Собирался дождь. Я натянула простыню до подбородка и стала прислушиваться к звукам из квартиры. Интересно, Алина уже встала?

Тишина.

Тогда я поднялась и пошла в спальню. Алины там не было. Постель не заправлена. Наверное, она на кухне.

Но и там ее не оказалось.

И тут мой взгляд упал на входную дверь. Она была приоткрыта. Черт, да это же я ночью ее не заперла.

Но была приоткрыта и наружная дверь.

Я по-настоящему испугалась. Оставалось еще одно место, куда я не заглядывала. Ванная комната. (В туалете, я видела щель, тоже никого.)

«Будьте готовы к неприятному сюрпризу…»

Я открыла дверь ванной, и волосы на моей голове зашевелились.

Свет был выключен. В ванне, на самом дне, пузырилась какая-то кроваво-бурая жижа вперемешку с волокнами шелковой, в цветочек, ткани — следы моей пижамы. Сверху, исчезая на глазах, медленно растворялись пряди седых волос.

Это было все, что осталось от Алины. Жижа постепенно стекала в отверстие в ванне. Алина стекала в канализацию. Ее растворили.

ВМЕСТО МЕНЯ!

Кто-то вошел в мою квартиру, без труда взломав или отперев замок, оглушил девушку, затащил в ванную и полил какой-то сильнейшей кислотой.

Когда ванна опустела, вместо белой эмали образовался какой-то зеленовато-голубой, с голубыми пятнами, порошкообразный налет на темном оголенном металле.

«Возможно, вам придется сменить место работы и жительства». Не знаю, как насчет работы, а вот квартиру, после всего, что произошло, это уж точно.

Мои руки, державшие руль, дрожали. Я ехала к эксперту Янтарева.

Он встретил меня со странным выражением лица.

— Хотите я сама расскажу вам, что вы обнаружили.

— Ну расскажите, — он предложил мне сесть.

— Это не краска для волос. Ведь так? Это их органическое изменение. Изменение даже структуры волос. И вы ничего подобного в своей жизни еще не видели.

Он демонстративно пожал мне руку.

— Поздравляю. Вы не хотите сменить профессию?

Я, чуть не плача от того, что услышала, поблагодарила его.

— А что вы можете сказать о волосах, которые вы обнаружили на шарике жевательной резинки?

— То, что вы и предполагали. Это одни и те же волосы. С одной головы. Браво. Вас можно поздравить? Правда, не знаю с чем…

— С меня причитается.

Я выехала из ворот закрытой лаборатории и помчалась в Лопухино, но у светофора мне сказочно повезло. И хотя о везении «Ицзин» молчал, я увидела перед собой черный «мерс» Фионова. Что ж, начнем с него. Я пристроилась ему в хвост и неслась за ним на огромной скорости через весь город.

Он не был профессионалом по этой части. Его в жизни привлекали другие вещи.

Уже через двадцать минут мы почти одновременно въехали в Кукушкино. Мне не верилось, что приближался конец всей этой истории.

Я взглянула на часы. Дело в том, что та фраза, которую я наговорила почти всему моему списку, заключалась лишь в двух словах:

«Ральф приехал».

Все. Машина завертелась. Фионов зачем-то на всех парах летел в Кукушкино. Значит, узел, который мне придется разрубать, находится именно там.

Я остановила машину у леса и дальше побежала пешком. Я видела, как Фионов входит в калитку липкинской дачи.

Подождав, пока за ним закроется дверь, я, пробираясь через малиновые заросли, обошла дом с другой стороны, так, чтобы меня нельзя было увидеть из окна, и тоже осторожно проникла внутрь. Было очень тихо. Я на цыпочках осмотрела все комнаты, заглянула и на кухню.

Единственную плитку жесткого линолеума украшал едва различимый, полустершийся узор, в центре которого было небольшое углубление. Я нажала на него, и что-то хрустнуло у меня за спиной. Я резко обернулась и заметила, как пол под умывальником проваливается, но очень медленно и плавно. Внизу я увидела белую пластиковую, какую-то мягкую лестницу.

Я достала из сумки пистолет и стала спускаться. Пройдя несколько метров по сырому и прохладному темному погребу, я нащупала ручку двери и нажала на нее. Она поддалась. Дверь открылась, и я оказалась в ярко освещенном, выложенном белоснежными плитами тоннеле. Я не верила своим глазам. В самом конце была еще одна дверь. Сердце мое готово было выпрыгнуть из груди. У меня дух захватило от всего того, что я видела. За дверью располагалась просторная комната, заставленная великим множеством белых шкафчиков. Кругом была идеальная, стерильная чистота.

Я прошла дальше и обнаружила узкий длинный коридор, по обеим сторонам которого располагались двери. Из-за одной из них доносились голоса. Я подошла поближе и прислушалась. Судя по всему, разговаривали достаточно далеко от двери, поэтому я осмелилась приоткрыть ее и увидела большую светлую комнату, освещенную множеством ламп, вмонтированных в потолок, как в операционной. Там, за какими-то белыми металлическими машинами или приборами, стояли тоже белый металлический стол и стулья. В самом центре сидела женщина. Хорошо мне знакомая. Но, увидев ее в этой обстановке, я была поражена. Напротив нее, спиной ко мне, нахохлился на неудобном круглом табурете Фионов.

— Он прибудет с минуты на минуту, я и сама-то едва успела…

Валентина выглядела так, словно она царствовала в этом белом подземелье. Во всяком случае, сразу бросалось в глаза, кто тут главный. У нее даже осанка изменилась. Ничего себе домработница…

— А где Иванова?

— Она звонила мне и предупредила о приезде Ральфа. Нашла дурочку. Неужели она думала, что я не узнаю ее голоса? Не трясись ты, противно смотреть… Ивановой больше нет. Она постепенно вытекает из города по канализационным трубам в реку. Но она сама во всем виновата…