Оксана Обухова - Пристрелите загнанную лошадь

Горячий сухой воздух выжимал из тела все яды. Я распласталась по раскаленному дереву полки и превратилась в желе. Как хорошо! Неугомонная внутренняя дрожь исчезла, руки висели мокрыми плетями, испепеляющий душу страх сравнялся температурой с окружающей средой. Я бы уснула в этой печи, обуглилась и поменяла кожу. Как заново родилась…

Да грехи не пускали.

Не думать, Софья, не думать…

Вспомни о чем-нибудь хорошем из детства. Вызови воспоминания теплого моря и обжигающего песка, увидь белесое марево, скрывающее горизонт.

— Девушка! Ваше время закончилось!

Да. Мое время закончилось вчера в семь часов вечера.

Горячее тело приняло холодную, шумную улицу, как пытку. Все куда-то спешили, толкались, кондуктор троллейбуса призывно вопил «граждане, оплачивайте проезд, на линии контроль!», из-за серых туч выглянуло солнце и ослепило сквозь стекла пассажиров. Завтра в двенадцать дня наступит моя смена в субмарине. Как будто где-то осталась нормальная жизнь. Завтра я сяду на табурет у прилавка, сгрызу последнюю «Рафаэллу»…

Сегодня о табурете и просроченной конфете можно только мечтать. Закрыть глаза и представит, что ничего не было…

В кармане запиликал джазом сотовый телефон. Неловко перебрасывая пакеты из одной руки в другую, я засуетилась, замандражировала и вызвала усмешку стоящей рядом женщины. Она решила, что я жду звонка от любимого.

Номер, высветившийся на табло определителя, ни о чем мне не говорил. Я прижала трубку к уху, пискнула «алло» и услышала требовательный и властный мужской голос:

— Кто вы?

Я отвернулась от улыбающейся женщины и прошептала:

— Софья Иванова.

— Я знаю, что вы Софья Иванова. Кто вы?

— Я друг. Друг вашего брата.

— Что с ним?

— Плохо.

— Вы не можете говорить?

— Да! — крикнула я и выскочила на остановку. — Подождите! Теперь я могу разговаривать.

— Что с Кириллом?

— Он убит… простите… — Какая я дура!!!

Представляя себе начало этого разговора, я собиралась быть выдержанной и тактичной. Корректно повести беседу, подготовить брата к ужасной новости…

Но все заготовки выдуло из головы холодным сквозняком, я перепугалась, что старший брат Кирилла вдруг прервет беседу и оставит меня наедине со всем миром.

Назар Молчал, а я, захлебываясь, лепетала:

— Это правда. Это все, правда. И я не могу ни к кому обратиться…

— Кто это сделал? — мрачно перебил мой лепет мужской голос. Вопрос пробил голову насквозь, от уха до уха и улетел, оставив меня в беспомощности.

— Я не знаю! Не знаю! Я пришла, а он мертвый! Я ничего…

— Помолчите, — приказал голос. Подумал секунду и дал команду: — Оставайтесь на месте, с вами свяжутся.

И все. В трубке зазвучали гудки отбоя.

И это все?! На каком месте мне оставаться-то?!

Я стояла на троллейбусной остановке и дрожала не хуже осинового листа. С тупым недоумением таращилась по сторонам и, до конца, не понимала, где собственно нахожусь. Что это было? Мне не померещилось? Назар Туполев действительно только что разговаривал со мной?

Боже, ну почему ты создал меня такой идиоткой?!

Оказалось, что последнюю фразу я проскулила вслух. Какая-то бабулька отодвинулась от скулящей идиотки к мусорной урне и тихо, тихо, бочком, юркнула за спину толстого мужчины.

Я стояла на остановке за два квартала от дома.

Вот идет очередной троллейбус.

Привязывая мысли к окружающему пейзажу, я немного опомнилась и почти без проблем преодолела подножку троллейбуса. Так. Едем домой. Не трусим, не дрожим, не пугаем публику. Солнце светит, весна идет, грачи летят…

Какие к черту грачи?! Ты не смогла убедить Туполева в правдивости своих слов!

Стоп. А почему собственно не смогла?

Троллейбус подъехал к моей остановке и раскрыл двери. Я рухнула со ступенек в лужу, утопила ботинок до шнурков и как брезгливая кошка поболтала ногой в воздухе. Все произошедшее как раз очень даже логично. Назар сутки не может связаться с братом, думаю, он уже разговаривал с Беллой и, вероятнее всего, получил от блудливой родственницы пару уклончивых ответов — мол, не знаю, куда Кирюша делся, или «только что был, но за хлебом вышел».

Значит… Туполев должен мне поверить. И перезвонить. Только я сказала ему о брате что-то конкретное.

А если Белла промяукала что-то вроде того «Кирюша позавчера к тебе в Москву уехал»?

А это уже не имеет значения. Зерно сомнения заложено. Телефон Кирилла не отвечает, по электронной почте пришло ненормальное сообщение из Коумеллы.

Туполев должен мне поверить. Но вот в чем выразиться его реакция на известие о гибели брата, предугадать сложно. Софью Иванову могут и побить сгоряча. Скрутят руки за спиной, засунут в багажник автомобиля и увезут в неизвестном направлении. Не исключено, что с концами.

Яркая картинка похищения так живенько нарисовалась в мозгах, что я подхватила пакты подмышки и стремглав бросилась в дому. Быстрее, бегом к дому, там народ, там охранник Сухомятко с семьей и бабушкой, там бдительный Коновалов, мимо него не то что автомобиль с похитителями, мышь не проскочит!

В коммуналке густо и вкусно пахло настоящим украинским борщом. Из комнат Сухомятко несся густой, не хуже борща, бас хозяина и визгливое попискивание его довольной хозяйственным сыном матушки. Татьяна неслась из кухни по коридору с блюдом пампушек.

— Возьми одну, — предложила на ходу и побежала дальше.

Вкуснейшая, теплая пампушка оцарапала горло, я чуть не подавилась и, кашляя, долго возилась с замком. Он почему-то капризничал и выплевывал ключ. Я повернула его бородкой вверх и, наконец, попала в комнату.

И сразу уловила запах Кирилла.

Как собака ищейка, присела на корточки, втянула ноздрями воздух. Запах французской туалетной воды стал насыщенней, — я не ошиблась, где-то осталось что-то из вещей Кирилла.

Обшарив комнату снизу доверху, я нашла за диваном белое шелковое кашне с золотистой полоской и следами глины. Смяла его в комок, сжала в кулаке и ползком добралась до дивана.

Мне никуда от этого не деться. Все было, все правда, все продолжает развиваться. Кашне Кирилла я покажу его брату. Ноутбук нельзя извлекать из трубы, портмоне, из непонятной щепетильности, я оставила мертвому хозяину и только сейчас подумала о том, что будет, если тело найдут бомжи и ограбят до нитки? Кашне послужит последним доказательством. Кашне и запах.

Упорно, словно это сейчас было самым важным, я заставила себя встать и разобрать банные принадлежности. Развесила полотенца на радиаторе, убрала в шкафчик шампуни и кремы, сбросила грязное белье в корзину. Села и стала ждать.

Назар сказал, он знает, что разговаривает с Софьей Ивановой. Из этого следует, что прежде чем звонить, он пробил номер телефона по базе данных. И чем он занимается сейчас? Узнает что-то новое о некой девице, представившейся другом его брата?