Оксана Обухова - Пристрелите загнанную лошадь

Парень, сидевший рядом, помог мне выбраться из машины вежливо, но равнодушно. Свита обменялась молчаливыми кивками стриженых голов, и меня подвели к парню, вооруженному длинной палкой с матерчатым набалдашником. Парень знаком попросил меня расставить руки и ноги в стороны, и быстро, но внимательно обвел набалдашником контуры тела.

Такую штуку я видела в кино. Такой палкой осматривали гостей и любовниц крутых мафиози и свидетелей под охраной полиции.

— Выньте, пожалуйста, все из карманов и дайте сумочку, — попросил техник.

Ну, блин, и дела. Надеюсь приказа на личный, интимный досмотр не поступало, о то, знаете ли, холодно как-то. В трусах на морозе.

Я послушно выгребла из карманов все, включая билетик 666742 и носовой платок. Вытряхнула на капот сумку и прошла повторную проверку черной палкой.

На этом мучения гостя магната-параноика не закончились. Парень, что помогал мне выбраться из машины, деликатно подцепил рукав бобровой шубы и оттянул гостя к другому багажнику. Там стоял раскрытый чемоданчик, полный кнопочек, тумблеров, с окошком дисплея на верхней крышке.

Подвели меня к чемоданчику и оставили стоять. А хмурый тип в очках принялся крутить ручки, жать на черные пупырышки и слушать, думаю, не музыку, в крошечных наушниках. По дисплею бегали светящиеся линии, по лбу очкарика сновали морщины, наконец, он выключил аппаратуру, выдернул из ушей черные горошины и спокойно сказал:

— Все чисто.

Вероятно, баню он не имел в виду.

Машина, что привезла меня в эту лабораторию, уехала тут же. Сверкнула тонированными стеклами, резанула шинами по лужам и умчалась.

— Прошу сюда, — сказал неприветливый коренастый субъект в расстегнутой до волосатой груди белой рубашке и, опять таки за рукав, подвел меня к левой стороне тупого угла.

Теперь я ехала с большим комфортом — только один амбал пыхтел рядышком, шея шофера не напоминала скрученный напряжением гофрированный шланг и не портила вида, коренастый мужик, что сидел рядом с водителем не испускал удушающие флюиды угрозы, а сидел расслабленно и тихонечко поглядывал в боковое зеркальце. Парни успокоились, и все бы ничего, да вот меня снова начало колотить в ознобе.

С самого утра меня преследовали резкие смены настроения. Достаточно вспомнить пять минут общения с Гариком, что бы понять, о чем я говорю. За пять минут мое настроение перескочило с сонного слабоумия до ослепляющей ярости с настойчивым желанием кого-нибудь убить, далее последовала тихая стыдливость и попытка подкупа двумя червонцами. Я то в летаргию впадала, то получалась бесшабашно веселой идиоткой, мечтающей о букете тюльпанов. Может быть, я схожу с ума? «Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша?»

Не удивительно если так. Силы мои на исходе, резервы исчерпаны (надо было заставить себя пообедать!!), а впереди обед у людоеда.

Точно. От голода башню сносит.

Впрочем, тут же успокоила себя, безумие подкрадывается незаметно. Первый признак здравости рассудка, это отчетливое восприятие тихого движения шиферной крыши. Пока я способна анализировать собственное состояние, еще не все потеряно и остаются некоторые ресурсы. Главное, что бы окутанная горячим мороком голова не разболелась окончательно, и приступы тошноты не испортили общего впечатления.

В каком районе стоял дом, к которому подъехал черный автомобиль, я так и не поняла. Никаких завязанных глаз не понадобилось, шофер Туполева так умело петлял переулками, что вконец запутал. Вроде бы, Московский район, вроде бы мостов не было, но место, куда меня привезли, могло оказаться и на противоположной стороне города. Солнце грело то затылок, то левое ухо, то глаза слепило, я так запуталась в частях света, что предложи мне совершить побег из резиденции магната, убегу в тайгу и потеряюсь. Хотя, до тайги полторы тысячи километром, как мне кажется.

Резиденция располагалась на отшибе. Трехэтажное отштукатуренное здание с пристройками окружал глухой трехметровый забор, машина въехала через раздвинувшиеся, буквально на секунду, автоматические ворота и подкатила к крыльцу.

Меня передавали с рук на руки, как баскетбольный мяч. Передачу (за бобровый рукав) осуществлял коренастый субъект, всю дорогу пыхтевший рядом на заднем сиденье, принял подачу парень сидевший рядом со мной в первой машине. Все происходило в полном молчании, и моя головная боль по этому поводу не возражала.

Огромный нежилой дом был выстужен за зиму. Пар кольцами вырывался изо рта, когда я шла по коридору в сопровождении охраны. Цок, цок, цок, стучали каблучки по звенящему, остекленевшему от холода паркету. Бух, бух, бух, стучало в ушах сердце и ударялось о грудную клетку. Пульсацию крови я чувствовала во всем теле и особенно сильно в горячей и тугой, словно баскетбольный мяч голове. Мне казалось, что щеки давно цветут оранжевым румянцем.

Охранники в количестве уже трех человек отконвоировали меня до раздвижных, раскрытых дверей в комнату с растопленным камином. Ввели внутрь и замерли по бокам и сзади. Руки скрестили на причинных местах, глаза пересекли в единой точке — в центре мишени, в центре огромного круглого ковра посреди комнаты, окруженный мягкой кожаной мебелью, стоял Назар Туполев.

Честно сказать, ни на одном из его охранников не было такого мятого костюма. Если когда-то Назар Туполев и походил на «мальчика из хорошей семьи», то было это очень давно и совсем не долго. Кол с плюсом по шкале Софьи Ивановой. Плюс добавлен за отлично начищенные ботики из коричневой кожи.

Засунув руки в карманы мятых, пузырящихся на коленях брюк, Назар разглядывал гостью с мрачным высокомерием. Минуты две глядел, ни меньше. Я за эти минуты чуть не задохнулась от ужаса. Мне казалось, что он приглядывается, с какого места удобнее приступить к исполнению вынесенного приговора.

— Где Кирилл? — наконец спросил он.

— Я его спрятала, — сказала и тут же поправилась, — я спрятала тело вашего брата.

По лицу Туполева пробежала судорога, и он отвернулся. Отошел к занавешенному окну и, стоя спиной, сделал некий знак. Охранники молча сдвинулись вокруг меня и, как пастушьи собаки глупую овцу, оттеснили к дивану.

Я села. Парни неслышно выскользнули из комнаты, сдвинули двери, и я осталась наедине с Назаром Туполевым и пылающим камином.

Очень хотелось пересесть с ледяного дивана на кресло поближе к огню, но хозяин молча стоил у окна, а я боялась двинуться. Скрипнуть половицей или мебелью и нарушить ход его мыслей. Не исключено, что в этот момент он решал, как следует со мной разговаривать — прибить немного и сразу для конкретики или сперва выслушать. У гонцов приносящих дурные вести, во все времена была незавидная участь.

— Как это произошло? — не поворачивая головы, спросил Туполев.