Оксана Обухова - Темная лошадка

А ведь я так и не подарила маме расписанную под голландцев тарелочку, мелькнула неожиданная мысль, забыла купить сестренке канарейку…

Чего это я…?! Долги-итоги подбиваю?!

Рано, Соня, рано. Давай крутись, думай, пока не поздно! Сейчас ты один на один с этим Федей-похитителем. Он податливый, он умеет сочувствовать, — его жизнь била, — это не от злости. Надо пытаться вызвать его на разговор, разжалобить…

Но сколько я не плакала, не умоляла, Федор ко мне не вышел. Крикнул: «Счас кляп воткну!». И все.

Я в ответ крикнула — козел! И сдалась. Обвисла поудобнее в путах и приготовилась к смерти. Мольбы и заклинания истощили разум, отняли последние силы, и надежда, тихим призрачным корабликом, покачиваясь на волнах жизни, уплыла за горизонт. Пафосные аналогии приходят на краю жизни, оказывается. Как эпитафии. Скорбные, прямо скажем, возвышенные мысли подарили еще одно видение: гранитного барана мама, безусловно, воздвигнуть на моей могиле не даст, но что-то беломраморное с ангельскими крыльями упорно маячило перед глазами.

Кранты, тебе Сонька. В этом грязном сарае тебя и уконтропупят. Приедет некий зверь, очень скоро, и придушит тебя рукавицей.

Ты побарахтаешься, может быть, укусишь, если повезет… Могилку тебе под яблонькой выроют…

Интересно, а кто все же приедет? Федор обронил фразу о моем «итальянском муже»… А это значит…

Я поерзала в путах, встала прямо и собрала в кучу расползающиеся мысли. Приедет человек близкий дому Кутеповых. Или хотя бы хорошо осведомленный.

Это мне на руку? Или совсем наоборот?

Скорее всего, наоборот, грустно предположила я. Я стала опасна, я смогла объединить воедино деревню Козлово, похитителей и этот сарай. Пусть случайно, так сказать, по запаху, но враг-то не знает, чего еще я там намыслила…

Значит, — убьет. Ей же ей, убьет.

Поторговаться?

Врядли выйдет. Свобода дорогое удовольствие, а за похищение срок нешуточный. Рисковать не будут.

Но кто?! Кто приедет в виде «з в е р я»?!

Рената? Она лучше всех знает обитателей деревни. Она помогла одному внуку с учебой, второму с работой…

Стоп. Дед Авдей говорил, что оба внука трудятся на мебельной фабрике. Скотч, в обилии валяющийся по всему сараю, явно утащен оттуда козловскими грузчиками. Они работают на Митю?! Он их директор и руководитель!

Облик зверя мало вязался с Дмитрием Георгиевичем Стрельцовым. Милый обаяшка директор не подходил на роль опасного хищника.

Рената тоже не очень вписывалась. Но больше. У нее бывают приступы немотивированного гнева.

Я быстро гоняла мысли по кругу и искала выход. Ноги, находившиеся без движения часа полтора, онемели совершенно, и, если бы не плотная примотка к столбу, то развяжи меня внезапно, рухнула бы как подкошенная, не сумев сделать ни шагу. Выкрученные назад руки болели в суставах, очень чесался нос, и хотелось пить и писать.

Все повторилось до смешного. Но тогда я смогла почесаться о матрас.

— Федя! Феденька! — крикнула, что было мочи. — Принеси мне попить, пожалуйста!

«Феденька» пошатываясь выбрался на ступеньки, и я поняла что в «кабинете» он баловался отнюдь не чаем. Стакан, в котором он вынес мне воды, отчетливо вонял бражкой. Федя вонял не менее ощутимо.

— Отвяжи меня, пожалуйста! — попив водички, взмолилась я. — Писать хочется, спасу нет!

Федя сфокусировал взгляд на моей переносице, потом перевел его на ведро в углу и угрюмо помотал головой:

— Нет. Не выйдет.

— Выйдет, выйдет, отвяжи, пожалуйста! Я ж это… в штаны наделаю…

— Делай, — безразлично пожал плечами «Феденька» и вернулся в «кабинет» к браге.

Ну и похититель! За час надрался так, что жертву развязать не в силах!! А если он уснет?! Если «зверь» не приедет (занят он очень), что мне тогда — описанной умирать?!

Картина. Труп Соньки в мокрых штанах. Унитаз мне на могилу…

— Мамочки!!! Мамочки!!! — заверещала я.

Под эти восклицания в сарай зашел незнакомый молодой мужчина в светлом джинсовом костюме и красной футболке. Блондин, хороший рост, хороший стиль, в глазах настороженность и обещание, что все хорошее в моей жизни на этом закончилось.

Зверь приехал, подумала я. Больших усилий стоило не зажмуриться и не умереть на месте. В сухих штанах и сразу. Зверь выглядел голодным, недобро поблескивал глазами, он молча обошел столб, подергал скотч, веревку на запястьях, и обернулся на возглас Феди:

— А-а-а, приехал…

— Нажрался уже, — нахмурился бандит.

Будничный разговор двух братьев. Если не считать голодного блеска глаз, ничего общего с зоопарком. Младший братишка отчитывает старшего, тот вяло отбрехивается врожденной нервностью.

Меня чуть-чуть отпустило и перестало потряхивать в путах. Как мне показалось, оба брата не знали, что со мной делать. Но «убить», на их лицах, пока, явно не читалось. Старший отупел от нервностей ожидания и браги, младший вообще обратил внимание только на веревки, — меня в них словно бы и не было, — подергал путы, побродил вокруг и наорал на Федю.

Я ожидала угроз, вопросов, может быть, пощечин. Я приготовилась врать, плакать, и обещать выкуп сама за себя. Полного невнимания к своей персоне я никак не ожидала. Братья потоптались у лестницы, помотали головами, потом поднялись на второй уровень и плотно прикрыли дверь «кабинета».

Нормальный «зверь» приехал! Или, может быть, он сейчас чашечку браги высосет и звереть начнет?

Ничего не понимаю, кроме одного — похищенная второй раз кряду, я начинала догадываться, почему при первом случае мне не было шибко страшно. Безусловно, было жутко очнуться с завязанными глазами непонятно где, непонятно с кем, обмотанной как мумия с диким привкусом во рту. За первые несколько минут я чуть не чокнулась от ужаса. Но первоначальный испуг быстро прошел, я пришла в норму буквально через полчаса.

Позже я много думала над этим феноменом — жертва не боится палачей. Предполагала, что только благодаря железной стойкости характера, выдержала испытание достаточно браво. Хвалила себя, принимала комплименты и гордилась от души.

Сегодня я поняла — по большому счету, особенной заслуги Софьи Ивановой в геройском поведении нет. Возможно, мне и глаза-то завязали ни сколько из осторожности, а что бы я этих лиц не видела. Лиц, в которых даже под лупой не разглядеть ничего зверского. Парни мне попались исключительно добродушные в мирной жизни. Понять это, хватило бы пары минут общения при самой скудной интуиции.

…Федор ни разу не назвал приехавшего парня ни братом, ни по имени, но то, как они общались между собой, выдавало в них родственников. Привычность перебранки, говорила о том, что ребята братья и всю жизнь провели рядом.

Похожести в их облике не было ни на грош. Федя напоминал рано состарившегося подростка, Шурик на его фоне смотрелся откормленным гигантом. Федя был черноволос и тонок в кости, Шура обладал могучим торсом и серебристо-пепельным ежиком густых волос. Киношники о таких говорят — хорошая фактура. Не удивлюсь, если в деревне ходят слухи о том, что мама братьев ходила на сторону (противоположную законному браку).