Марина Зосимкина - Обратный счет

Кстати сказать, предлагаемые приемы самоисцеления пациентки воспринимали благосклонно и с энтузиазмом, поскольку те казались им справедливыми и вполне логичными. Это дополнительно укрепляло стареющих дам во мнении, что данная методика верна и на практике должна сработать.

Справедливость методики Шевчук состояла в том, что дефицит молодости можно восполнить, отобрав некую часть «жизненной силы» у того, кто располагает ею в избытке. То есть, у более молодого и сильного существа.

Но как это сделать? Элементарно, гениально, просто! Если существо испытает внезапный испуг, то произойдет спонтанный и неконтролируемый выброс той самой тонкоматериальной субстанции, которая так необходима для инициации выздоровления от любой самой тяжелой болезни, в том числе и от старости. Эманация должна быть тут же уловлена, поглощена и усвоена нуждающейся стороной.

Более всего в качестве донора, по учению покойной Шевчук, подходит девица в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти лет, у которой этой субстанции хватит на четверых. Девица, естественно, не в физиологическом смысле, а всего лишь в возрастном. Где сейчас найдешь в восемнадцать лет «девицу»? В сибирском скиту?

Алгоритм процедуры прост: приблизься, напугай, поглоти, уходи. И молодей. Та, которую напугала, все равно скоро все забудет и заживет обычной жизнью. Вполне гуманно и даже изящно. На худой конец, потянет на мелкое хулиганство, да что со старой женщины возьмешь?

Но не все так складно.

В предсмертной записке, которую оставила Шевчук, она признается, что в приватных беседах с пациентками советовала им не просто лаять в ухо ничего не подозревающей выходящей из-за угла девахе, а воздействовать физически, иными словами — наносить жертве раны, пустяшные, но внезапно. И затем развивала мысль далее, намекая, что при умерщвлении «донора» выброс жизненной силы будет громаден и настолько мощен, что «акцептора» ждет моментальное омоложение чуть не на двадцать лет с постоянной положительной динамикой. При этом Шевчук усиленно подчеркивала, что без специальной методики, которой владеет только она сама, и без определенных медитационных формул, которые, опять же, известны только ей одной, все это будет вульгарным убийством, которое оздоровительного эффекта не даст, а лишь испортит биографию, и рекомендовала удерживаться в рамочках и довольствоваться малыми «уколами».

Непонятно, была ли это глупость метрессы, болезненное тщеславие или ее накрыло весеннее обострение, но, кажется, кое-кто из ее пациенток наживку заглотил, и ритуальное убийство все же произошло. По непонятному совпадению в день самоубийства Шевчук, только несколькими часами раньше, была убита молодая девушка без видимых мотивов и причин. Нашлись свидетели, которые видели, как некая особа в бесформенной одежде появилась из прохода между домами, где впоследствии и был обнаружен труп, выбежала во двор, а затем сняла с себя дождевик и больничные бахилы и все это тут же сунула в мусорный контейнер. И моментально с места событий смылась. Эти предметы в контейнере впоследствии были обнаружены. Как выяснилось, они были со следами крови жертвы. И, по словам все тех же свидетелей, суетилась возле контейнера «нервная пенсионерка». Когда она стаскивала с себя свой «защитный костюм», капюшон пальто съехал ей на затылок. Но об этом немного позже.

Итак, с самоубийством психологини все ясно и понятно. Это действительно самоубийство. Встала на стульчик, просунула голову в петлю, потом стул оттолкнула ногами. Вписывается в привычную картину как способ, так и мотив. Записку предсмертную, опять же, на принтере своем распечатала и не поленилась все подробно объяснить, спасибо ей огромное за это от лица их отделения полиции. Но не по этому поводу пришел беспокоить гражданку Кирееву оперуполномоченный лейтенант Кутузов. А вот по какому.

Дело в том, что к той предсмертной записке, видимо в качестве бонуса органам внутренних дел, покойная Шевчук Галина Васильевна прикрепила список своих пациенток, а также их отчеты, то есть, где, когда и какое конкретно «домашнее задание» дамы выполняли. Обнаружились некие совпадения по прошлым инцидентам. В течение января-февраля было зафиксировано несколько немотивированных хулиганских нападений на улице, а конкретно, был случай, когда студентке в подворотне плеснули в лицо соляную кислоту, был инцидент с попыткой удушения в подъезде жилого дома, тоже студентки, а еще одной потерпевшей, продавцу-кассиру из «Макдоналдса», пытались резать лицо, однако все это не складывалось в общую картину. Конечно, в отделениях удивлялись, что хулиганят именно старухи, но это были разные старухи, и происшествия случались в разных концах города. Теперь после этого самоубийства все похожие дела подняли и пытаются как-то объединить.

В списках пациенток Галины Шевчук имеется и Инесса Николаевна Киреева.

— И это точно родственница вашего мужа, а не ее полная тезка. Мы проверили рабочий компьютер покойной Шевчук, в базу вбиты и прочие анкетные данные, — подвел черту опер Кутузов.

— Ну и что? — спросила с вызовом Надежда, хотя примерно что-то такое она и ожидала услышать. — Она не имеет права посещать оздоровительные тренинги? Или вы имеете что-то на нее? Она тоже кого-то облила купоросом?

— Да нет, не облила. Впрочем, не знаю, может и обливала кого-то. Я же вам объяснил, что произошло убийство. Колотая рана в сердце была нанесена девушке, которая по документам… ну, это неважно. Короче, нам удалось выяснить кое-какие подробности данного преступления. Так вот, во-вторых, на месте убийства обнаружен рекламный буклет того самого «Центра».

— А во-первых? — спросила лейтенанта полиции Надежда, уже предчувствуя гадость.

— А во-первых, я же говорил, есть два свидетеля, которые видели убийцу. Правда издалека и в свете фонарей, но тем не менее оба с уверенностью показали, что это рослая пожилая женщина с черными, вероятно, окрашенными в черный цвет волосами.

— Таких по Москве тысячи, — уже не очень уверенно проговорила Надя.

— Точно, — легко согласился опер. — Осталось убедиться, что у вашей родственницы есть алиби, и я вас оставлю в покое. Поздно уже. Я вообще-то ненадолго планировал.

— А как я могу помочь с ее алиби? Мы редко встречаемся, и я совершенно ничего не знаю о ее жизни.

— Отнюдь, — оживился опер, — Подозреваемая Киреева.

Надежда вздрогнула.

— Подозреваемая гражданка Киреева уверяет, что вчера вечером приезжала к вам и гостила довольно долго. Вы это можете подтвердить, гражданка Киреева?

Надежда несколько запуталась в «гражданках Киреевых», и механически кивнула, соглашаясь.

— И во сколько это было, можете уточнить? — продолжал работать опер.