Алексей Шерстобитов - Чужая жена

Андрей вскочил, быстро оделся и выскочил, как из пожарища, чуть не сбив женщину.

– Что случилось?

– Что, что! Сосед ваш, целую ночь проночевал в тамбуре…

– В смысле?

– «В смысле», «в смысле»… А в том смысле, что…

Тут она на повышенном тоне потребовала из того же купе, выйти и женщине:

– Девушка, давай те же следом… чего ждете?!

– А это вы кому?!

– Дед Пихту!… – Она зло взглянув, сделала шаг и, осмотрев помещение, проголосила:

– О! Ё моё!… А это… где деваха-то?!

– Да что вы, с ума что ли посходили?!…

На этих словах из купе проводницы выскочил Арон и, размахивая руками, стал клясться, что своими глазами… то есть ушами, слышал, как мы тут стонали и еще кое-что.

Светищев совсем перестал понимать, что происходит. А когда с ним случалось подобное, он принимал позиции обороны на все фронты сразу:

– Еще одно слово и вы пожалеете…

Но тут его осенило – если Марии не было с ним, что совершенно очевидно, и как стало ясно, с Ароном тоже, то…

– Арон Карлович, хорош орать! В купе-то кто? Его же только изнутри закрыть можно. И вообще, чего вы ко мне-то поперлись, если оно закрыто было. Ведь понятно же, если я здесь, то ни там… Я даю вам честное благородное, что спал один!

– Ага, вас молодых… хитрожо..е вы все больно… вот и подумал, что специально так сделали. Мол, она в нашем купе, а вы в своем, а на деле оба в вашем, а Ароша вьють!…

– Ну, можно и снаружи закрыть, если специальный ключик есть… Мужики, а где ваша баба-то?… – Все кинулись барабанить в дверь, пока поняли, что открывать некому. Охвативший ужас прижал всех к стенке. Все втроем подумали об одном и том же. Проводница перекрестилась. Мужчины обожглись, каждый в своем сознании: «Однозначно заподозрят меня! Убийство, и неизвестно с какими отягчающими!».

Арон Карлович посмотрел, сначала, на Светищева, потом взглянул на женщину, потупив взгляд в пол, произнес:

– Ну что любезная, открывайте уже… Будь что будет…

Открывать в таком случае было положено в присутствии полиции. Появился заспанный лейтенант, явившись только через полчаса. Недовольно выслушав и совсем ничего не поняв, потому что голосили все разом, крикнул:

– Цыц! Вашу …! Сколько можно орать! Открывай давай, может еще жива…

Дверь открыли. Теперь все четверо одновременно и синхронно поворачивали головы то в одну, то в другую сторону. Выражение растерянности росло ежесекундно, пока первым не опомнился Арон. Он метнулся к своей нижней «полке», поднял ее, и облегченно выдохнул. Полицейский поинтересовался:

– Ну что, лошки, все хоть на месте-то?…

Выяснилось, что в вещах покопались, но почти ничего не взяли, что не удивительно.

– Арон… а перстень?…

Через час Светищев и Держава подписались под протоколом, и каждый со своим настроением выслушивал повествование лейтенанта, который еле сдерживал улыбку, глядя на моментально постаревшего, лет на десять, Карловича:

– Я связался с предыдущей станцией – остановка ночью только одна была, там задержали одну бабку алкоголичку, утащившую бутылку водки; пацана, вытащившего «лопатник» с пятьюдесятью рублями, и женщину, похожую по описаниям, данными вами, на ту самую…

– Ну…

– Ту, да не ту!…

И залился истерическим хохотом.

Вместо реакции Арон вскочил, и забегал взад-вперед по купе, не делая ни одного шага из-за мизерности площади, просто разворачиваясь на одном месте…

– Мадам, вылезала из окна поезда, а постовые гнались, как раз за этим парнишкой, что «лопатник» «ущепнул»… Вот она на голову одному из них и наступила. Не растерялась барышня! Сразу попросила защиты.

– От кого?!

– По описанию, дорогой Арон Карлович копия вы… Хе хе хе…

Он протянул, по всей видимости, написанное под диктовку еще ночью, описание, точно дающее представление от кого же бежала несчастная.

– Эта женщина продиктовала – заметьте, не сама написала, а продиктовала, заявление, что ее хотели изнасиловать, заперли в купе. Воспользовавшись… чем-то воспользовавшись… в общем, она решила… того – свалила, пока была возможность. Сняв с нее показания, ее отвезли в единственную гостиницу, в которую, она даже не зашла, попросив высадить ее у забегаловки. Можно понять – такой стресс. Когда за ней, через тридцать минут заехали, и след простыл, видимо, были сообщники… Так что, господин Держава, держите карманы… В общем, «сделали» вас красиво! А вам Андрей Викторович, ну прямо повезло… Мужики, нескромный вопрос…

– Да хоть десять, пока доедем…

– Вы хоть ее того?

– Чего?

– Ну… это… успели с ней переспать-то?… Ведь клинья-то подбивали, наверняка, не просто так…

Оба повернулись, посмотрели друг на друга и дружно произнесли:

– Я нет!…

Вопросов у полицейского больше не было. Уходя, Арон Карлович, повернулся и поинтересовался:

– Она что и заявление о попытке насильственных действий написала?

– Написала, написала… только, похоже, и выкрасть успела – никто найти не может… – эта вот только ксерокопия, что мы читали. Подпись то ей поставить все равно пришлось. Самое интересное, что ее точно описать из сотрудников никто не может. Оба описания совершенно разные – ведьма, да и только. Так что вы, может быть, еще легко отделались.

– Ведьма… дааа, завела и улетела!… Вы вот что… Заявление мое порвите, вам оно только статистику портит, а мне… а мне… Бог дал – Бог взял!… Порвите, порвите…

Лейтенант, посмотрел на Андрея, тот кивнул в подтверждение головой, и порванные листы улетели в мусорное ведро…

Через сорок минут поезд прибыл на конечную станцию. Им еще оставалось проехать чуть меньше часа на «дизеле», и, честно говоря, оба были довольны, что не сразу расстанутся. Оставшееся время до Спас-Деменска пролетело не заметно, поскольку оба заснули.

Через два часа, сидя в местной кафетерии, каждый составил план действий, после чего договорились в обед встретиться здесь же.

Андрея встречали, он уехал, оставив свой номер телефона и обещание никому не рассказывать ни о случившемся, ни о «богатствах в туалетах».

В обеденное время он шокировал своим появлением в охотничьей одежде, объяснив, что приглашен на охоту, и, наверное, останется на несколько дней.

Положа руку на сердце, надо заметить, что не каждый день с людьми случаются такие передряги. Да, так бывает, когда один «хищник» видя свою победу на охоте, уже сжимая свою добычу, неожиданно становится добычей сам. Уже в чужой пасти он догадывается, что сам был целью чужого, заранее запланированного мероприятия.