Влад Авилов - Однажды случилось…

– Здорово, мужики.

Легковозбудимый Аркаша первым приоткрыл глаза.

– Оппозиция явилась, – пробормотал он.

– Тебе чего? – недовольно спросил первый кум, с трудом возвращаясь в суровую действительность.

– Так я мимо шел, гляжу мужики тусуются, – доброжелательно ответил Кузьмич.

– Какие мужики, какая тусовка, – осадил Кузьмича Аркаша, – Идет нормальное заседание кабинета министров. Можно сказать, судьбоносные вопросы решаем.

– Так и я по вопросу, как его, судьбоносному. Гляжу, вы тут тусу…, извиняюсь, заседаете, значит. Решил с вами посоветоваться.

– Ты налоги отдавать собираешься? – прервал министр финансов. – Бизнес, понимаешь развел, а платить не хочешь.

– Какой бизнес? Концы с концами еле свожу. Вот, если бы на внешний рынок.

– Ишь чего захотел, – премьер осуждающе посмотрел на Кузьмича, – а ты качеством подтвердил.

– Я могу подтвердить, если у нас контролем качества Григорий заведует. Зачем ему лишний конкурент?

– Вот ты так всегда, Кузьмич. Не можешь, а на других сваливаешь.

Ты что, кума президента в нечестной конкурентной борьбе подозреваешь?

– Так он же только кум номер четыре. И за него не все члены правительства голосовали.

– Ты откуда знаешь? – сурово спросил кум номер один.

– Глас народа, глас божий, – отделался сентенцией Кузьмич. Не зря он – народная оппозиция и каждую неделю на столбе около правления вывешивал мелко исписанный листок, вырванный из тетради в клеточку, озаглавленный «Мочаловский демократ.» Правда, светлые мысли Кузьмича, как нам обустроить Мочалки, не доходили до широких народных масс, поскольку их тут же срывал Микола, если они случайно сталкивались у столба во время проведения акции гражданского неповиновения, именно так называл Кузьмич вывешивание крамольного листка, Микола не забывал с мстительной ухмылкой напомнить, с каким удовольствием он подвесит последнего за яйца в ближайшее время.

– Ну, Кузьмич, это уже дело политическое, – с угрозой протянул Аркаша, – так и допрыгаться можно. С конфискацией!

Физиономии членов правительства пылали благородным негодованием.

Указующий перст Аркаши уперся прямо в красный нос Кузьмича. Тот отпрянул.

– Вы, хлопцы, здурели, чи шо? Я к вам по – хорошему и платить не отказываюсь.

– Это другое дело, – убрал руку Аркаша.

– В казну тоже, – пискнул министр финансов.

– Погодь со своей казной, – прервал премьер, – тут дело тонкое, разобраться надо. Где Микола?

– Домой побежал, – Аркаша покрутил головой, а вот уже вертается.

Подошел запыхавшийся Микола, торжественно положил на лавку прозрачный полиэтиленовый пакет, наполненный зелеными с пробивающейся желтизной пузыристыми малосольными огурчиками.

– Ты, Кузьмич, пока отойди в сторону, сам понимаешь, нам с оппозицией не с руки, мы заседание должны закончить, государственные интересы блюсти. Так учит наш мудрый президент.

Аркаша разлил последнюю порцию продукта.

– Да не смотри ты сюда так, – ласково добавил премьер, – потом с тобой побалакаем. Пойди пока, на нашу речку полюбуйся, что ли.

Они смачно хрустели огурчиками, изредка поглядывая на переминавшегося с ноги на ногу оппозиционера. Наконец, последний огурец исчез в ненасытной глотке. С сожалением взглянув на опустевший пакет, премьер сказал.

– Давай, Кузьмич, докладай. Только кратко и по делу.

– Новый продукт я решил запустить в производство. Бренд уже придумал: «Великие Мочалки». Вверху, а посредине этикетка: «Президентская экстра». Экспортировать хочу, на мировой рынок, так сказать. – Кузьмич помялся и почти шепотом просительно добавил. – Беспошлинно.

– Куда хватил, – возмутился министр финансов, – беспошлинно, – и в запале ляпнул, – ты что, кум президента.

Все уставились на первого кума, тот поежился.

Премьер поспешил исправить возникшую неловкость. «Вот идиот, – тоскливо подумал он, – тут денно и нощно думаешь, как государственные секреты сохранить, а этот мелет языком. Зря ему последнюю налили.»

– Не в этом дело, – степенно сказал он, – у нас демократия и все равны.

– Есть еще равнее, – поправил кум номер один, подняв глаза на окно второго этажа.

– Само собой, – подтвердил премьер. – Вот ты, Кузьмич, благотворительностью занимаешься?

– Конечно. Весной бабе Нине, вдове нашего тракториста, мешок картошки дал.

– Так она за этот мешок у него до сих пор на огороде сапает, – внес ясность министр финансов.

– Ну, это дело соседское, – погасил перепалку премьер, – мы говорим о серьезных делах. Вот ты, Кузьмич, благотворительный фонд в нашем родном государстве организовал? Молчишь? То-то. А Семен? Скажи ему, Данилыч.

Первый кум покопался в карманах спортивных штанов.

– Фонд помощи пенсионерам, пострадавшим от наводнения речки Моча.

– А ты сам, Филимон Данилыч?

– Перестань, Василий Иванович. Неудобно о своих делах докладывать.

– Ничего, пусть народ знает и гордится, что вырастил таких сынов.

Скажи ему.

.

Первый кум скромно потупил глаза.

– Фонд помощи бездомным детям Зимбабве.

– Что скажешь, Кузьмич. В международном масштабе!

Плечи Кузьмича обреченно поникли.

– Ладно, – премьер примирительно махнул рукой, – ты завтра к кумовьям зайди, покумекай с ними, а мы с министром финансов за это время технические детали обмозгуем. Через пару дней зайдешь ко мне на дачу. Все, Кузьмич, будь здоров. Иди, нам еще дела решать.

В лучах заходящего за горизонт солнца тени тополей удлинялись и, наконец, полностью накрыли скамейку, на которой разместились избранники народонаселения государства Мочалок. Благостное оцепенение и чувство выполненного долга клонило ко сну, но присутствие кума номер один заставляло остальных изо всех сил бороться и не дать закрыться отяжелевшим векам. Может и доложить. Сам же кум не особенно обращал внимание на окружающих, он служил только президенту и народу Мочалок, а это, как известно, априори освобождает от всех подозрений.

Собутыльники прислушивались к все нарастающему храпу, но ухо держали востро, не без основания считая, что это может быть подставой.

– Министра иностранных дел ко мне, – голос донесся из открытого окна второго этажа.

Разомлевший Аркаша нервно вскочил со скамейки.

– Иди, – приторно ласково сказал премьер, – тебя сам зовет.

Аркаша огляделся, как затравленный сворой борзых кролик, но ничего, кроме скрытого, злорадства в лицах сидевших подельников не увидел.

– Возьми, – бывший счетовод протянул ему драже тик-так. – Море свежести и всего две калории.

Микола загоготал.

– Ну, – встретил робко вошедшего Аркашу Лаврентий Петрович.

– Работаем, – бодро отрапортовал он.