Сергей Шапурко - Двое

Виктор совсем на него не разозлился – мол, а сам-то что же?! – бессвязно мыча перебежал на другую сторону, подёргал теперь новую дверь, не открыл и в сердцах пнул её, резко заткнув тем самым свой ноющий голос.

Но он не только нытьё своё унял, он и с нервами сладил. Прекратил суетиться, остановился и объявил:

– Я полезу внутрь через лобовуху… Попробую заднюю оттуда выпнуть… Поможешь мне, если что…

Зайдя спереди, сняв куртку и подобравшись, он ловко влез на пассажирское сиденье, разместился там поудобнее, пощупал пульс на руке водителя, убедился в своём предположении и показал глазами напарнику, дескать, всё – готов. Затем так проворно начал обыскивать мёртвеца, что брезгливость стала ясно грозить Ивану рвотой, и ему пришлось отвернуться.

Опять в деле он оказался только по призыву Виктора, грубо его позвавшего и протянувшего ему портмоне и какие-то бумаги погибшего плюс ещё часы, мобильник и другую дребедень, всегда имевшуюся в карманах любого человека.

Иван держал всё это в открытых ладонях, не понимая сам себя. Он – мародёр! Но как это? Почему?! Разве можно!.. Музыка, искусство, концерт… А тут теперь – мародёр!

Однако при всём, не бывалом до сих пор, масштабе негодяйства, он не бросал всё это на землю… Не плевал на руки… Не оттирал их потом об одежду… Не поворачивался и не уходил, говоря напоследок что-то высокомерно оскорбительное…

Он стоял и, открыв рот, смотрел в содержимое своих ладоней, будучи в полной прострации, парализовавшей всяческую его способность двигаться.

– Подожди… Только не уноси это в машину…

Деловитый голос Виктора снова вернул его в реальность. Иван услышал, как в звуках возни в салоне прозвучало продолжение:

– Тут чемодан ещё какой-то… Иди, блин, дверцу дёргай… Вместе со мной!

Задняя открылась почти сразу – именно та, которая было заперта вначале на кнопку. Виктор подал в неё Ивану чемоданчик-кейс и вылез сам настолько проворно, что его новый призыв «А теперь валим отсюда! В машину быстро!!!» стал для Ивана таким органичным и естественным, что он нисколько не удивился, а успел лишь подумать, будто Виктор что-то про эту разбитую машину знает… Или чувствует!..

Музыкант покорно заспешил к Тойоте. Когда сзади раздался первый хлопок дверцы, то он вздрогнул в испуге и даже споткнулся, резко опустив голову и ещё раз увидев зловещий отсвет мокрого асфальта. Но скрежет сзади и второй хлопок закрываемой аварийной машины на него уже никак не подействовали. Иван резко поймал в себе азарт, и разные проходные мелочи его перестали отвлекать.

Он почти бегом добрался до машины и уселся на заднее сиденье с неразбитой стороны. Чемодан и всё документальное хозяйство покойника он так и держал – в охапку у груди.

Но вскоре откуда-то снизу от обочины раздался требовательный голос напарника:

– Положи на сиденье!.. Иди сюда… Помоги…

Кое-как они вдвоём отогнули помятую жесть, мешавшую колесу крутиться. Виктор прыгнул за руль и дал «по газам».

Два подельника, заметая следы, быстро покидали место происшествия…

Немного разогнавшись, водитель, поглощённый до сих пор своими мыслями и страхами, – остановить ведь могут, машина-то явно после свежей аварии! – злобно повернулся к Ивану и скомандовал:

– Прикрой барахло сзади! Чего сидишь-то?!

Иван растерянно и участливо, спросил:

– А ч-чем?

– Плащом своим, мать твою!.. Снимай, накрывай! – Виктор не сказал, а проорал.

Подействовало. Иван, выламываясь в кресле, снял плащ и кинул его назад. Расправил… Потом опять примял… Поправил ещё раз… Посмотрел отстранившись… Удовлетворился. Успокоился. Глянул на Виктора.

Тот, шевеля губами, рулил, выбирая явно скрытый маршрут – они ехали какими-то дворами, переулками, «огородами»… По тому, как Виктор беззвучно ругался, Ивану было понятно, что тот не знает, куда надо ехать и где можно спрятаться. Он – водитель – просто сбегал с места преступления! Он растерян и взволнован… Он возбуждён! Взбудоражен… Он – не в себе, словно бы чувствует что-то необычное.

Его Тойота тем временем всё больше вибрировала, болталась, гудела и гремела своим травмированным железом. Казалось, что ещё немного такой езды по пересечённой местности, и она, в лучшем случае, просто встанет, жестяным скрежетом просигналив мольбу о пощаде.

Иван и сам разволновался, стал следить за дорогой, чтобы понять, где они находятся. Когда быстро сообразил, то живо сам сумел скомандовать:

– Не гони! Сейчас направо…

Виктор резко спросил:

– Куда направо?! Что там?

Иван же разумно постарался быть спокойным:

– Лесопарк через проспект… Место глухое…

Пересекли освещённую трассу и по узкой двухполоске, громыхая и скрипя, покатились к дебрям. Свернули с асфальта на грунт. С грунта заехали на траву. Виктор выключил фары. Осмотрелись в темноте.

– А если менты?!

Этот вопрос не мог не прозвучать! И не важно, кто его произнёс вслух – по обоюдным ощущениям они спросили друг друга одновременно. Но Иван ответил один, успокаивая не столько подельника, сколько себя самого, чтоб не сорваться в полной темноте в панику:

– Да не бывает здесь полиции! Не дураки же они, чтоб ночью по глухомани таскаться… Опасно же! Ха-ха…

Он ещё и усмехнулся своим словам, показывая окончательную уверенность.

Виктор должно быть поморщился…

В темноте не видно, конечно, но его реплика и её тон заставляли Ивана подумать, что тот не мог не поморщиться наигранному спокойствию, когда они оба боятся всего и всех.

– А если и не менты!.. Парочка какая-нибудь… Спрятались… Теперь и от нас!.. Они нас видят, мы их – нет!

И Виктор даже повернул ключ зажигания в замке. Аккумулятор добросовестно прокрутил-отработал, но двигатель не завёлся. Сама машина, словно бы убеждала заговорщиков остаться в лесу.

Посидели молча ещё с минуту, прислушиваясь и пытаясь успокоиться.

Но какое там, к чертям, успокоение! Виктор боялся свет в салоне включить – полез в «бардачок» над ногами Ивана в поисках фонарика. Не нашёл. Заставил себя выйти – тихо-о-онько! – и попытался открыть багажник. Не открыл – тот тоже помят оказался. Сел обратно в салон, осторожно, до лёгкого щелчка, прикрыв дверь.

Посидели ещё. Помолчали.

Деваться некуда, и Виктор включил-таки свет. Вопросительно взглянул на Ивана, тот кивком головы одобрил… Увереннее уже нырнул назад за добычей. Сунул Ивану мелочь – портмоне и бумаги, а сам взялся за кейс:

– Смотри внимательно, кто, что, почему…

Буркнув это приказным, но отнюдь не унизительным тоном, открыл перочинный ножик-брелок и начал курочить замки чемодана.

К Ивану опять вернулась неуверенная брезгливость, но он, будучи уже весь в преступном деле, пересилил свою рефлексию и начал трясти-листать ненужное теперь мертвецу имущество.