Array Антология - Страшные тайны. Антология русского криминального рассказа конца XIX – начала XX века

– Мориссон, ради бога!

– Что случилось?

– Вот он – Рыжий Дьявол!

Молодой сыщик указал на подъезд противоположного дома. Из него только что выходил человек богатырского роста. На нем был темно-синий поношенный костюм, а из-под грязной фуражки выбивалась копна густых огненно-рыжих волос. Длинная запущенная борода такого же цвета окаймляла некрасивое рябое лицо, а из-под нависших рыжих бровей выглядывали неспокойные сверкающие глаза.

Стоя на пороге, человек быстро оглядел улицу. На секунду глаза его с выражением злобного интереса остановились и на окнах конторы сыщика, но за густыми занавесками он не мог заметить наблюдавших за ним молодых помощников Пинкертона.

Мориссон и Роберт с удивлением переглянулись.

– Рыжий Дьявол, – тихо повторил Мориссон.

– Видно, старик был не совсем уж сумасшедшим, – заметил Роберт. – Этот молодец едва ли отличается очень кротким нравом и, пожалуй, вполне заслуживает прозвище Рыжий Дьявол. Он стоит как раз у того подъезда, куда недавно так пристально смотрел старик, прежде чем обратиться в бегство.

– Наружность у него прямо-таки страшная. Я легко представляю себе, что этакому молодцу не трудно свести с ума такого старого, дряхлого и, быть может, одинокого человека.

– Начальника вот нет. Он, без сомнения, сейчас же приступил бы к преследованию этого типа. Старик ушел от нас, не получив помощи. Это вполне понятно, потому что поведение его действительно можно было объяснить только сумасшествием. Но теперь наша прямая обязанность – выяснить, что тут происходит. Я пойду за этим рыжим.

– Разумеется. И если тебе нужна помощь…

– Я на всякий случай буду оставлять меловые следы! – возразил Роберт. – Надеюсь, что, если бедному старику действительно грозит опасность со стороны этого рыжего молодца, мне удастся его спасти!

Роберт вышел из конторы, и Мориссон из окна видел, как рыжий медленно поплелся вдоль улицы, а молодой сыщик осторожно последовал за ним. Вскоре оба исчезли за углом.

Рыжий, по-видимому, нисколько не боялся возможности какой бы то ни было погони. Он спокойно шел своей дорогой, ни разу не оглядываясь, так что преследовавший его Роберт даже начал сомневаться, действительно ли он имеет какое-либо отношение к полусумасшедшему старику.

Возможно, что старик, одержимый манией преследования, встретил когда-то на улице этого, без сомнения, страшного на вид молодца и в нем, как и во всех вообще людях, тотчас же предположил врага, готового покуситься на его жизнь. Тем не менее, несмотря на все эти соображения, Роберт не решался оставить преследование, так как не мог забыть злорадного выражения на лице незнакомца, когда тот выходил из подъезда, и злобного взгляда, который тот бросил на окна конторы Ната Пинкертона.

Рыжий завернул на улицу Боэри и пошел по ней на юг, пока не добрался до огромного, ведущего в Бруклин, висячего моста. Около сквера Франклина он поднялся на мост и медленно направился в предместье.

Роберт следовал за ним, не отставая и не забывая в то же время бросать изредка перед собой кусочки мела, которые потом давил ногой, оставляя за собой ясные следы для Мориссона. Незнакомец по-прежнему шел спокойно, не оглядываясь, и только один раз остановился, чтобы глотнуть из бутылки, которую достал из бокового кармана, и при этом мельком посмотрел назад, не обратив, однако, никакого внимания на медленно шедшего за ним сыщика.

«Или у рыжего совесть совершенно чиста, или же это чрезвычайно ловкий мошенник!» – решил Роберт.

В Бруклине рыжий сошел с моста на улицу Фултон и направился на юго-восточную окраину города, пока не дошел до самого бедного квартала. Уже почти два часа продолжалось хождение по улицам Нью-Йорка, и Роберт с облегчением вздохнул, когда незнакомец завернул наконец в темный, узкий, глухой переулок и скрылся в низкой подворотне с правой стороны улицы.

Прежде всего Роберт поинтересовался узнать название улицы, на которую он попал. Невольная улыбка появилась на его лице. Этот грязный затерянный переулок, с жалкими, почерневшими домишками, служившими приютами для нищих и всякого рода бродяг, носил громкое название «Цветочная улица».

Кругом не видно было ни души. Только с какого-то чердака доносились звуки старой, расстроенной гармоники. Роберт медленно подкрался и скользнул в подворотню. Та вела на узкий грязный двор с несколькими низенькими лачугами, обитатели которых, очевидно, влачили здесь самое жалкое существование.

Но, прежде чем войти во двор, Роберт произвел некоторую предварительную перемену в своей наружности. Сняв галстук, а также воротничок и манжеты, он нарочно загрязнил пальто, вдавил кулаком шляпу и приклеил себе взъерошенную бороду.

Затем, засунув руки в карманы брюк, он вошел во двор, насвистывая какой-то избитый уличный напев. Было еще рано и совершенно светло. Мало-мальски прилично одетый человек на этом дворе, без сомнения, тотчас же привлек бы к себе общее внимание всех обитателей.

Медленно проходя вдоль расположенных по обеим сторонам двора лачуг, молодой сыщик внимательно заглядывал направо и налево в раскрытые окна. Здесь и там ему представлялась картина убогого нищенства, но рыжего не было нигде видно.

Так он дошел до последней лачуги. Здесь его поразило то странное обстоятельство, что окна ее были наглухо забиты крепкими ставнями, да еще сверх того защищены прочной железной решеткой, точно внутри этого жалкого строеньица хранились какие-то несметные богатства.

Сквозь щели ставень пробивался слабый свет, и из дома доносился чей-то громовой голос.

Роберт быстро оглянулся. Нигде ни души. Он подкрался к одной из ставен и заглянул внутрь лачуги. Невольный крик удивления чуть было не вырвался у него при виде странной, представившейся его взору картины.

В одном углу убогой комнатки сидел, весь съежившись, его старый знакомый – старик, страдающий манией преследования. Лицо его выражало смертельный ужас. Дрожа как осиновый лист, он с невыразимым страхом глядел на рыжего великана, который стоял посреди комнаты и, злорадно усмехаясь, смотрел на несчастного старика.

Скрестив на груди могучие руки, он стоял и угрожающим голосом что-то говорил обомлевшему со страха старику.

Роберт тихо подбежал к двери. Она была открыта. Молодой сыщик вошел в низкие, темные сени, откуда узкая, обитая железными полосами дверь вела во внутреннее помещение, где находились рыжий и старик.

Щелей тут, к сожалению, не было, но, прижав ухо к двери, Роберт мог расслышать каждое слово, которое произносили в комнате.

– В последний раз говорю тебе, Леви Канцер, не жди от меня ни милости, ни пощады. Наконец-то мне удалось проникнуть в твою нору и уловить момент, когда ты по неосторожности, на минуту оставил дверь открытой. Теперь я не уйду от тебя. Выбирай – или ты будешь лежать мертвый у моих ног, или откроешь свой секрет!