Роберт Райан - Пусть мертвецы подождут

Все пятеро – плюс несколько особых корреспондентов вроде Джона Бакена [14] Джон Бакен (John Buchan) – британский государственный деятель, издатель и писатель, пятнадцатый генерал-губернатор Канады с 1935 по 1940 год, автор романов, в частности, экранизированного А. Хичкоком «39 ступеней». Всю Первую мировую войну прошёл в качестве корреспондента «Таймс». – позволяли британскому правительству руководить своей работой и цензурировать тексты. Газета Росса не одобрила бы такое.

Альбертс покрутил свой бренди в стакане.

– По правде говоря, я услышал кое-что интересное. Здесь. В Англии. Кое-что крупное.

– Держите это при себе, – сказал Росс, с наигранным безразличием взмахнув рукой. – Не говорите мне ничего, о чём потом можете пожалеть.

Альбертс сделал большой глоток спиртного.

– Это сюжет не для кинокамеры. С нашей братией есть одна проблема – нас едва ли можно назвать неприметными, верно? Вы же знаете, у одного парня сценарий, а другой вертит ручку какой-то большой чёрной коробки. Не бывает кинооператоров под прикрытием.

– Думаю, нет.

– Чтобы заполучить свой сюжет, вам нужен всего лишь блокнот. Мне – тонна оборудования.

Росс кивнул. У печатного слова имелось такое преимущество по сравнению с движущимися картинками.

– Вы облегчаете мою тревогу за судьбу газет, – сказал он.

– Я думаю, места хватит для нас обоих, – сказал Альбертс. – Мы занимаемся одним и тем же делом, просто представляем его разными способами. Думаю, ваш больше подходит для этого случая.

Росс глотнул немного своего рома. Внимательно изучил голландца, принюхался к запаху его одеколона. Неужели этого Альбертса интересовало только профессиональное товарищество? Его зелёная изумрудная застёжка как будто светилась ярче с каждой минутой. Был ли выбор цвета случаен? Возможно, как иностранец, Альбертс не знал, что он символизирует, как в Лондоне, так и в Нью-Йорке.

– Ну так о чём он, Дирк? Этот ваш сюжет.

Голландец лукаво улыбнулся.

– Просто слух. Нет – и того меньше. Шёпот.

– Шёпот по поводу чего?

Альбертс подался ближе, и Росс почувствовал на своём ухе его горячее дыхание с запахом алкоголя.

– По поводу чего-то особо секретного.

– Где? Здесь, в Лондоне?

– В Суффолке, как я слышал.

– Суффолк. Интересно. А вы не хотите рассказать мне побольше? Может быть, за ужином? – спросил Росс, и его рука опустилась на барную стойку в полудюйме от руки голландца. Кинооператор не отпрянул – просто уставился вниз, размышляя, правильно ли он интерпретирует сигналы.

– Может, когда мы узнаем друг друга получше, – с опаской проговорил Альбертс, осушил стакан и опустил его на стойку так, что их руки соприкоснулись костяшками пальцев. – Ужин выглядит хорошей идеей.

– А как быть со встречей в «Савое»? – спросил Росс, чувствуя биение крови в висках.

Альбертс рассмеялся и коснулся изумрудной булавки, покрутил её между указательным и большим пальцами. Он точно знал, что она означает, – они оба принадлежали к запрещённому братству.

– О, не переживайте, мы что-нибудь придумаем.

Джорджина Грегсон спустилась по ступенькам своего съёмного жилища, стуча каблучками и благодаря Господа, что вследствие перемен в моде юбки больше не волочились по полу, и можно было не бояться наступить на них, быстро идя по лестнице вниз. Когда она достигла тротуара, стоявший у бордюра таксомотор поменял флажок на «Свободен». Удача была на её стороне.

У неё был билет на премьерный Променадный концерт сэра Генри Вуда в Куинс-холле в Лэнгхем-плейс [15] Сэр Генри Джозеф Вуд – британский дирижёр и общественный деятель, один из основателей Променадных концертов. Идея этих концертов заключалась в предоставлении широким массам возможности ознакомиться с классической музыкой по доступной цене; изначально концерты организовывались в парках, где публика могла прогуливаться во время представления, что и закрепилось в названии мероприятия, а также в возможности приобретать билеты на дешёвые стоячие места. Променадные концерты проходили в концертном зале Куинс-холл до самого его разрушения в 1941 году во время немецкого авианалёта. В настоящее время известны под сокращённым названием The Proms и проходят преимущественно в Альберт-холле. . Когда она в последний раз побывала на одном из его концертов, аудитория громко выражала своё неодобрение тем, что в программу включили Бетховена и Вагнера, но сэр Генри переманил инакомыслящих на свою сторону, произнеся пылкую речь о том, что великое искусство превосходит государственные границы. Сегодня, однако, программа была очень безопасная – Равель, Дебюсси, Воан-Уильямс и Элгар, англо-французский музыкальный альянс.

Она купила только один билет, поскольку обнаружила, что в одиночестве проще раствориться в музыке, не переживая, что какое-нибудь произведение окажется слишком современным или и впрямь слишком немецким для спутника.

Миссис Грегсон прокричала водителю такси адрес концертного зала и, подобрав юбку, забралась в заднюю часть. Лишь оказавшись большей частью внутри, она поняла, что заднее сиденье уже занято.

– О, простите, – начала она. – Я думала…

– Закройте дверь, миссис Грегсон, – сказал мужчина, сидевший в углу и погружённый в тень.

Прежде чем миссис Грегсон смогла отреагировать, её грубо запихнули внутрь, и дверь за спиной захлопнулась.

– Что происходит? Откуда вы знаете моё имя? Как вы смеете…

– Не помните меня, миссис Грегсон? – Он наклонился вперёд, произнося эти слова, выставив на вечерний свет розовое и безволосое лицо. – Гровер. Я был сержантом. Возможно, с той поры прибавил пару фунтов. – Он похлопал себя по туго натянутому жилету. – Я знал вашего мужа. Помню вас с той поры, когда вы были Рыжим Дьяволом. – Он покачал головой. – Подобные вам никогда не меняются, верно? Вечно устраиваете неприятности. Я об этом подумал сразу же, как только увидел ваше имя.

Миссис Грегсон предположила, что «подобными ей» грузный коротышка именует суфражисток, к коим она с гордостью себя причисляла. И нет, она его совсем не помнила. Она постаралась изгнать из памяти те кошмарные месяцы. «Рыжий Дьявол» – таково было излюбленное прозвище, которое бульварная пресса придумала для неё в тот период, когда ей предъявили ложное обвинение в попытке убить премьер-министра.

– Я не собираюсь сидеть и слушать это. – Миссис Грегсон повернулась, желая выйти из машины, но увидела через стекло ухмыляющееся усатое лицо констебля преклонного возраста, который стоял, согнувшись, и держал наружную ручку двери, чтобы её невозможно было открыть. Когда она растерянно откинулась на спинку сиденья, Гровер сунул ей какой-то лист бумаги.