Найо Марш - Однажды в Риме. Обманчивый блеск мишуры (сборник)

– Да, понимаю. Тогда скажите… есть здесь телефон, которым я мог бы воспользоваться?

– Имеется, и милости просим. Вот сюда. Ты можешь теперь идти, – бросил он через плечо помощнику и повторил это по-итальянски.

Монах открыл дверь в кладовку, указал на телефон и включил свет.

При закрытой двери в комнатке было мало места и воздуха. Аллейн осторожно прислонился к открытой коробке с церковными сувенирами, присел на корточки, опираясь на край полки, сверился с памятью и набрал извлеченный оттуда номер.

Комиссар полиции Вальдарно еще находился в своем кабинете. Он слушал рассказ Аллейна с почти ощутимым воодушевлением, но практически не перебивал. Когда Аллейн закончил, Вальдарно сказал по-английски:

– Он сбежал.

– Сбежал?

– Смылся. Он узнал вас и скрылся.

– В церкви, кажется, совершенно уверены, что он не мог пройти мимо них.

– Ах-ах-ах, – презрительно отозвался Вальдарно, – кто они? Монах и двое жалких продавцов. Против этого мастера! Вздор! Он пробежал, согнувшись, за витринами.

– Кстати, об открытках, при входе мы повстречали немолодую продавщицу открыток, которая устроила Мейлеру сцену.

– Сцену? Как это?

– Обрушилась на него с бранью. Это был не тот итальянский, который мы учили в бытность мою на дипломатическом поприще, но общее настроение я уловил – ругань и злость.

Аллейн почти услышал, как комиссар полиции пожал плечами.

– Возможно, он чем-то ей досадил, – произнес он своим меланхоличным голосом.

– Она в него плюнула.

– А, – вдохнул Вальдарно. – Он ее рассердил.

– Без сомнения, – без воодушевления согласился Аллейн. – Ее зовут Виолетта, – добавил он.

– Почему вас заботит эта женщина, мой дорогой коллега?

– Ну, если я хоть что-то понял из ее слов, она грозилась убить его.

– По всей видимости, вспыльчивая женщина. Некоторые из этих уличных торговок, в сущности, дурно воспитаны.

– Мне показалось, что его крайне встревожило это столкновение. Он сделал вид, что ничего не произошло, но сильно побледнел.

– А, – короткое молчание. – Она продает открытки у Сан-Томмазо?

– Да. Девушке из нашей группы показалось, что она видела ее тень на стене перехода в митреум.

– Им не разрешено входить.

– И я так понял.

– Я прикажу навести справки. Также я возьму под наблюдение аэропорты, автовокзал и железнодорожный вокзал. По моему мнению, существует большая вероятность того, что Мейлер узнал вас и попытается скрыться.

– Я вам крайне признателен, синьор комиссар!

– Я вас умоляю!

– Но возможность того, что он меня узнал – мы никогда не встречались, – я все же оцениваю как весьма сомнительную.

– Кто-нибудь из его сообщников, английских сообщников, мог видеть вас и проинформировал его. Это весьма возможно.

– Да, – согласился Аллейн, – это, разумеется, возможно.

– Увидим. А пока, мой дорогой суперинтендант, могу я немного поговорить с этим доминиканцем?

– Я его позову.

– И мы будем поддерживать тесную связь, не так ли?

– Конечно.

– В таком случае примите мои наилучшие пожелания, – печально проговорил комиссар полиции Вальдарно.

Аллейн вернулся в магазин и передал его просьбу.

– Questore Вальдарно, да? – переспросил отец Дэнис. – Вы не сказали, что это дело касается полиции, но я нисколько не удивлен. Подождите пока, а я с ним поговорю.

Так он и сделал, объяснившись по-итальянски, и вернулся обеспокоенный.

– Подозрительное дело, – сказал он, – и не скажу, что мне нравится, какой оно принимает оборот. Он хочет прислать своих людей для обыска внизу и хочет поговорить об этом с моим настоятелем. Я сказал ему, что мы обыскали там каждый дюйм, но это его не удовлетворило. Он говорит, чтобы я передал вам, что вы можете поучаствовать. Ровно в восемь утра.

– Не сегодня вечером?

– А зачем делать это сегодня вечером и самому, если тот, хотя его там нет, заперт внизу, как рыба в консервной банке. – Отец Дэнис очень пристально посмотрел на Аллейна. – Сами-то вы на полисмена не похожи, – сказал он. – Меня это, разумеется, не касается.

– Я выгляжу безобидным посетителем? Надеюсь, что так. Скажите, вы что-нибудь знаете о женщине по имени Виолетта, которая продает здесь открытки?

Отец Дэнис хлопнул себя по лбу.

– Виолетта, точно! – воскликнул он. – Настоящая чума, вот она кто, да простит меня Господь, потому что она немного не в себе, бедное создание. Из-за всей этой истории я напрочь о ней позабыл. Я вам расскажу, только уже в атриуме. Это место мы запрем.

Достав из кармана рясы большой ключ, он действительно запер притвор, и притом весьма надежно. Ни у кого другого нет ни такого ключа, ни ключа к железной решетке, сказал он, кроме как у брата Доминика, который открывает утром.

В шесть часов базилика опустела. Все колокола Рима вызванивали «Аве, Мария!», и отец Дэнис не спеша к ним присоединился. Затем он провел Аллейна в атриум и сел рядом с ним на каменную скамью, теплую от заходящего солнца. Он был приятный человек и любил посплетничать.

Виолетта, сообщил он, уже несколько месяцев продавала открытки у входа в Сан-Томмазо. Она была сицилийкой подозрительного происхождения, не такой старой, как мог предположить Аллейн, и когда впервые появилась, еще сохраняла остатки дикой красоты. Ее история, которую она никогда не уставала рассказывать, заключалась в том, что муж ее бросил и при этом еще и сдал полиции.

– За что? – спросил Аллейн.

– А, она никогда точно не говорила. Что-то связанное с распространением запрещенных товаров. Вполне вероятно, краденых, хотя она утверждает, что понятия не имела о том, что дело нечисто, пока ее не схватила полиция и не разрушила ей жизнь. Разговор у нее невнятный, и сами святые не отделили бы факта от фантазии.

Однако она вела себя вполне достойно, приберегая свои вспышки для доминиканцев и не покидая территории, где по закону могла торговать открытками, пока два дня назад он не застал ее сидящей на корточках в углу крыльца. Женщина шипящим потоком изливала самые отвратительные ругательства и потрясала кулаками. У нее буквально шла пена изо рта, и почти невозможно было разобрать слова, но когда отец Дэнис упрекнул ее в богохульстве и, как понял Аллейн, дал хорошего нагоняя, ее речь слегка прояснилась. Стало понятно, что гнев этой женщины направлен на человека, который приходил в ризницу, чтобы обсудить условия для туристических посещений, устраиваемых недавно созданным агентством, которое называется…

– Не говорите, – попросил Аллейн, когда отец Дэнис сделал паузу ради драматического эффекта. – Позвольте мне угадать. Называется «Чичероне».

– Совершенно верно.

– В лице мистера Себастьяна Мейлера?

– И снова верно! – вскричал отец Дэнис, всплеснув руками. – И мужа этого бедного создания, или если нет, ему следовало бы им быть, помоги ему Бог.