Эдмунд Криспин - Лебединая песня. Любовь покоится в крови (сборник)

Посмотрела два фильма. Один документальный, дико скучный, что-то о тех, кто «живет на земле», выращивает пшеницу, овощи и так далее. Второй художественный, про шпионов времен войны. Очень невнятный. Почти до самого конца она не могла разобраться, кто на какой стороне.

Кинотеатр Элизабет покинула в состоянии черной тоски. Задержалась, чтобы посоветовать пожилому джентльмену, собравшемуся купить билет, не тратить время и деньги.

Затем последовали долгие и нудные поиски виргинских сигарет. Наконец, получив заветную пачку, Элизабет, усталая, замерзшая и раздосадованная, в половине пятого вернулась в отель. В баре за накрытыми белыми скатертями столами сидели люди, в небольшом количестве, и вкушали чай. Среди них она заметила Джоан Дэвис и Карла Вольцогена.

Увидев Элизабет, они пригласили ее попить с ними чаю. Она отказалась. Сказала, что очень устала и хочет пойти полежать.

Карл Вольцоген встал.

– Пожалуйста, миссис Лангли, посидите с нами. – Он повернулся к Джоан: – Я как-то сказал ее будущему мужу, что она была бы великолепным Октавианом для вашей маршальши.

Элизабет хотя и повеселела, но все же не была склонна оставаться.

– В другой раз обязательно. А сейчас мне надо переодеться, а кроме того, тут придется долго ждать, пока обслужат.

Карл грустно кивнул:

– Ganz wahr [10] Вы совершенно правы (нем.). . Но я потороплю официанта. Скажу, что вы приятельница человека, который встречался в Байройте с самим Вагнером, и он все сделает быстро. Вот увидите.

– Сомневаюсь, что официант знает, кто такой Вагнер, – заметила Джоан.

– Не знает, кто такой Вагнер? – ошеломленно воскликнул Карл. – Это невероятно… – Он замолк, чтобы переварить такое жуткое откровение. – Эх, вы, англичане! Недаром ваш поэт Арнолд [11] Арнолд М. (1822–1888) – поэт и культуролог. назвал вас обывателями. А чего стоит номер, где я остановился.

– Карлу не нравится его номер, – пояснила Джоан.

– Ach, ja [12] Ах да (нем.). , – мрачно подтвердил Карл. – Там всюду кружева и эти… как вы их называете? Такие зеленые цветы в больших глазированных горшках.

– Фикусы?

– Ja, gewiss [13] Да, конечно (нем.). . Но ничего не поделаешь, приходиться мириться.

– Ну как, продвинулось ли расследование смерти Шортхауса? – спросила Элизабет.

– А что может еще продвинуться? – удивился Карл. – Он мертв. И это большая для всех нас Божья милость. Будем надеяться, что убийца останется неизвестным.

– Ну, вы зря так, полиция старается, – промолвила Джоан. – Впрочем, Элизабет, скорее от вас мы должны узнать о ходе расследования. Вы же общаетесь с профессором Феном. Я слышала, что Эдвин покончил с собой.

Элизабет отрицательно покачала головой:

– В детективных анналах описаны случаи, когда самоубийцы так обставляли свой уход из жизни, чтобы он выглядел как убийство. Но в случае Эдвина Шортхауса такое маловероятно.

– А у вас самой есть какие-то версии? – спросила Джоан. – Как у эксперта.

– У меня не только версия, – неожиданно вырвалось у Элизабет. – Мне кажется, я знаю, кто это сделал.

Джоан приподняла брови:

– Знаете? И уже сказали об этом в полиции?

Элизабет отрицательно покачала головой:

– Для этого нужны доказательства, а у меня пока их нет.

– Может быть, поделитесь с нами?

– Наверное, не стоит. К тому же не исключено, что я ошибаюсь.

Джоан улыбнулась:

– Правильно, не стоит. Зачем посылать благодетеля на виселицу.

Элизабет понимающе кивнула:

– Конечно, убийство вряд ли можно считать благодеянием, но… А как с постановкой? – Она посторонилась пропустить спешащего официанта.

– Сегодня приезжает Джордж Грин, он будет петь Сакса. Голос у него не такой богатый, как у Эдвина, но зато он прекрасный актер. Премьеру если и отложат, то ненадолго. Джордж хорошо знает материал. Кстати, а где Адам?

– Поехал с профессором в Амершем поговорить с Чарльзом Шортхаусом.

– Если их пропустит эта ведьма Беатрикс. Желательно бы ему поскорее возвратиться, вечером репетиция.

– Вряд ли он догадается, что сегодня назначили репетицию, – сказала Элизабет.

– Но Джордж Грин уже приехал, и к тому же полиция разрешила работу в театре.

– Я пойду, – сказала Элизабет, осознав, что Карл Вольцоген все еще из вежливости стоит. – И большое спасибо за приглашение.

По дороге к лифту она нещадно себя ругала. Зачем ни с того ни с сего ляпнула, что знает, кто убийца. Правда, у нее было смутное подозрение насчет Бориса Стейплтона, но без всяких оснований. И вообще пока было не ясно, убил ли Эдвин себя сам, или кто-то ему помог. Захотелось похвастаться. Элизабет покраснела и прикусила губу. Почему-то вспомнился утренний разговор с метрдотелем. За завтраком с ними сидел какой-то словоохотливый мужчина и все время надоедал разговорами. Она попросила, чтобы метрдотель никого больше к ним за стол не сажал. Он пообещал, слушая ее с насмешливым почтением.

В лифт она вошла в настроении хуже некуда.

Двухкомнатный номер на третьем этаже, который они занимали, был с ванной. Элизабет вначале нашла горничную и заказала чай, затем вошла, сняла пальто, бросила сумку на туалетный столик и тяжело опустилась на диван. Посидела, немного успокоилась и решила, что лучший способ поднять настроение – это принять горячую ванну.

Элизабет зашла в ванную комнату, разделась, забыв проверить, плотно ли закрыта дверь. Ее достаточно было захлопнуть – дверь снаружи открывалась только ключом. А когда наклонилась открыть краны, зазвонил телефон.

Элизабет повернула голову, и в то же мгновение ее горло крепко сжали твердые сильные пальцы. Она не успела даже крикнуть, как провалилась в черноту.

Придя в себя на полу, Элизабет глянула на часы и поняла, что пролежала здесь минут десять.

В дверь постучали.

Она медленно поднялась на ноги, натянула халат и нетвердым шагом вышла.

– Кто там?

– Ваш чай, мадам.

– Открываю, входите.

Пожилая горничная внесла поднос, поставила на стол, выпрямилась.

– Извините, мадам… с вами все в порядке?

Элизабет попыталась улыбнуться:

– Все нормально. Спасибо. – Почувствовав головокружение, она села. – Вы, случайно, не видели, выходил ли из этого номера кто-нибудь в последние несколько минут?

– Да, мадам, – живо откликнулась горничная. – Когда я проходила по коридору, отсюда вышла высокая дама, блондинка, в темно-синем пальто. Я заметила еще вязаный джемпер. Мне показалось, что она торопилась.

– Я… все поняла. Спасибо.

– Вам нужна какая-то помощь, мадам? – спросила горничная с материнским участием. – У вас нездоровый вид.

– Нет-нет, со мной все в порядке. Спасибо. – Элизабет снова попыталась улыбнуться, на этот раз получилось. – Просто немного закружилась голова. Теперь уже прошло.