Эдмунд Криспин - Лебединая песня. Любовь покоится в крови (сборник)

– Что значит сбежали?

– А то и значит, – ответил Уилкс. – Сидели, сидели и вдруг засуетились, наверное, была причина. Так ведь просто не станешь срываться с места. Вернулись не раньше половины двенадцатого.

– Ушли и вернулись вместе?

На это Уилкс ответил снисходительным кивком.

– Они как-то объяснили свое отсутствие?

– Позвольте вспомнить. – Уилкс задумался, блуждая взглядом по вестибюлю. – Да. Шортхаус по секрету признался мне, что собирался убить своего брата.

Фен усмехнулся:

– Но вы, разумеется, восприняли это как шутку?

– Да нет, он, когда говорил, мне показалось, не смеялся.

– Ну, не обязательно смеяться. Шутить можно и с серьезным видом.

– Не знаю. Может, он и вправду это сделал.

– Он не он, но кто-то сделал определенно. – Фен встал. – Ладно, удачно вам сегодня напиться.

– Выходит, у Чарльза Шортхауса и Беатрикс Торн нет алиби, – сказал Адам, когда они отошли на некоторое расстояние.

– Так же как у Стейплтона и Джудит Хайнс, – заметил Фен.

На пути к лифту их догнал посыльный и передал записку.

– Боже, – воскликнул Адам, – оказывается, сегодня назначена репетиция. В театре беспокоятся, почему меня нет. – Он посмотрел на часы. – Я уже опоздал, но постараюсь скоро быть там.

– А где ваша жена?

– Наверное, где-то здесь. Пожалуй, я перед уходом пойду посмотрю, как она.

Адам подошел к стойке:

– Пожалуйста, ключ от семьдесят третьего номера.

– Миссис Лангли взяла его, сэр, примерно час назад.

– Значит, она наверху. – Он повернулся к Фену: – Давайте зайдем на минутку.

Они поднялись в лифте, Адам постучал в дверь. Никто не отозвался.

– Странно. Неужели она ушла куда-то с ключом?

Он постучал снова, и через несколько секунд оттуда донеслось:

– Кто там?

– Дорогая, это я.

– Ты один?

– Нет, со мной профессор Фен. А ты что, не одета?

Дверь распахнулась. В проходе стояла Элизабет, часто дыша, бледная.

– О… Адам…

Он ее обнял.

– Что случилось, дорогая?

Пытаясь подавить слезы, она с трудом улыбнулась:

– Понимаешь… кто-то хотел меня отравить.

Гостиная была типовая, как в любом другом отеле такого класса. Шторы на окнах, жалюзи, многочисленные светильники, половина из которых были не нужны.

Фен небрежно повесил на вешалку у двери свою шляпу и устроился в кресле. Закурил. Затем посмотрел на Элизабет:

– Итак?

– Аконитин, – коротко ответила она и кивнула на поднос, где стояла полная чашка. – В чае.

– И как вы догадались? – спросил Фен.

– Отпила небольшое количество и подержала во рту. Через пару секунд губы стали неметь.

– У вас имелась причина подозревать что-то неладное?

Элизабет кивнула. Ее красивые большие глаза сейчас были совершенно серьезными.

– Да, довольно основательная причина. Дело в том, что…

Дальше она подробно рассказала, как провела день.

– В результате у меня появились сомнения насчет чая. Я не зря изучала криминалистику. Попробовав чай, я решила до прихода Адама никуда отсюда не выходить.

Адам нежно сжал ее руку. Они были не из тех, кто выставляет чувства напоказ.

– Что скажете, Джервейс?

– Кое-кто испугался, я так думаю, – отозвался Фен. – И в какое время это случилось?

– Между половиной пятого и пятью.

– Так-так. – Фен встал, взял с подноса чашку с чаем. – Думаю, мне следует попробовать. А вдруг вы ошибаетесь?

– Может, не надо? – встревожился Адам.

– Все будет в порядке, друг мой. Поверьте, я не хочу прежде времени предстать перед Страшным судом.

Фен осторожно глотнул из чашки и скрылся в ванной комнате. Через пару минут вышел.

– Да, вы совершенно правы. Это аконитин. Подобный эффект мог вызвать вератрин, но он не так доступен. Конечно, я отправлю чай на анализ, но ответ будет только через несколько дней.

– Выделение токсикантов по методике Стаса-Отто, – добавила Элизабет, чтобы подчеркнуть свою эрудицию.

– Этот аконитин достать трудно? – спросил Адам.

– Нет ничего проще, – ответил Фен. – Достаточно летним днем выйти в поле и нарвать травы. Она называется борец аптечный, он же аконитин сборный клобучковый. Затем принести домой, высушить корни, растолочь, и вот пожалуйста. – Он беспокойно задвигался по комнате. – Мотивом для нападения могло послужить ваше опрометчивое замечание, что вы знаете имя убийцы. Но… – Фен резко остановился, – все это было не настолько серьезно, чтобы вызвать тревогу. – Он снова принялся ходить по комнате. – Вы сказали, что вскоре после этого в вашем номере побывала Джоан Дэвис и оставила записку. Видимо, она постучала и спугнула нападавшего. Он где-то здесь спрятался.

– Потом, когда он собирался выйти из своего убежища, – продолжил Адам, – пришла горничная с чаем. Она уходит, Элизабет возвращается в ванную, а злоумышленник подсыпает в чай аконитин и скрывается за дверью.

– Значит, это определенно не была мисс Джоан, – заключила Элизабет.

– Но она могла пытаться вас задушить, а уже после нее появился некто с аконитином, – сказал Фен.

– То есть, вы полагаете, со мной решили свести счеты два человека?

– Я просто хотел подчеркнуть многообразие вариантов.

– Но скорее всего было так, как мы предположили вначале. Сомневаюсь, что Эдвина убила Джоан Дэвис. Она его, конечно, не любила, – а кто вообще его любил? – но он ей особенно не докучал. Неужели нападение на Элизабет и аконитин в чае как-то связаны с гибелью Эдвина Шортхауса?

– Это возможно, – согласился Фен. – Однако могло быть и так: Джоан Дэвис по какой-то причине, не имеющей отношения к Шортхаусу, так возненавидела Элизабет, что решила ее убить.

– Но это абсурд.

– А если она в вас влюблена, Адам?

– Да бог с вами, Джервейс.

– Почему же? Влюблена, а вы этого не замечали.

– Нет, профессор Фен, – подала голос Элизабет, – такую версию вы можете с уверенностью исключить.

– Хорошо. – Фен кивнул и, нахмурившись, начал смотреть в окно на кирпичный фасад Нового театра.

– Вы не обратили внимания, душившие вас руки были в перчатках?

– Да, – быстро ответила Элизабет. – В перчатках, совершенно определенно.

Фен открыл гардероб, вгляделся и, не удовлетворившись этим, даже залез на короткое время вовнутрь. После чего заглянул под кровать.

– Нужно поговорить с Джоан Дэвис. Может быть, она кого-нибудь здесь видела.

– Джоан сейчас на репетиции, – сказал Адам. – И я там тоже должен быть.

Фен закурил сигарету и посмотрел на Элизабет:

– Пока в этой истории хотя бы что-то не прояснится, вам нельзя оставаться одной. Давайте вместе пойдем на репетицию.

Они начали одеваться.

– А как прошел визит в Амершем? – спросила Элизабет.

– Так, ничего интересного, – ответил Фен и рассказал ей вкратце о разговоре с Чарльзом Шортхаусом. – Кстати, он большой оригинал.