Вадим Зеликовский - 007 по-советски

Изображение и тут было нечетким, видно было, что кадры сняты впопыхах, с неудобного положения: танки, разрушенные кварталы, баррикады, опрокинутые и горящие автомобили, бегущие и стреляющие люди…

– Вчера сторонниками генерала Поджеи было захвачено здание парламента, которое стало центром сосредоточения террористов. Верные правительству войска Национальной гвардии стойко отражают все попытки террористов прорваться к жизненно-важным объектам столицы… На экране телевизора появилась карта Южной Америки.

– Сальвадор… – объявил диктор. – Продолжается разоружение отрядов «контрас»… Продолжается забастовка государственных служащих, они требуют подтверждения своих привилегий. Президент Сальвадора Виолетта Чомора еще раз призвала к национальному объединению и сохранению спокойствия…

Казанцев включил пылесос и принялся методично пылесосить ковер.

– В ЮАР продолжаются столкновения на межнациональной почве… Нельсон Мандела обвинил в беспорядках правые силы…

– Груза на складах компании не обнаружили, – вдруг громко сказал Казанцев, – но он там был!.. Во всяком случае, мон шер Егоров в сем абсолютно уверен… Груз исчез, а вместе с ним исчез сопровождающий…

– Последней жертвой репрессивных действий стала 14-летняя Джули Левингстон… – бодро произнес диктор.

– Последней жертвой… – машинально повторил Казанцев. – Земцов Валерий Александрович, 1955 года рождения, русский, женат, двое детей…

– Афганистан! – объявил диктор. – Продолжаются операции по ликвидации контрреволюционных банд, забрасываемых на территорию Афганистана из-за границы. Как сообщает агентство Бахтар, одна из них разгромлена в уезде Кишим провинции Бадахшан на северо-востоке страны. У бандитов, занимавшихся грабежами и терроризировавшими мирное население, изъято оружие пакистансткого и китайского производства.

– Оружие… – Казанцев задумался. – Оружие… Все может быть… Тогда другой расклад… Какой расклад? Один с усиками, походка вихлястая, другой – боксер-тяжеловес… – Казанцев выключил пылесос, быстро разобрал его и упаковал в коробку. – Все! – громко сказал он, так что эхо прокатилось по убранной квартире. – Надо отключиться!

Он встал на пороге и внимательно оглядывал квартиру. Она приобрела какой-то нежилой, выставочный вид. Экспозиция «Квартира для одинокого интеллигентного мужчины средних лет»…

– … и о погоде… – сказал диктор. – Завтра в Москве и Московской области ожидается ясная теплая погода…

– Летная! – подвел итог Казанцев и отправился в ванну. – Расслабиться, расслабиться! – приказал себе Казанцев, как только окунулся в ванну. Он закрыл глаза. – Я не чувствую мизинца на моей левой ноге, не чувствую всю ногу… – шептал он привычную формулу. – Не чувствую всю левую часть туловища: живот, грудь, плечо, руку… Не чувствую мизинца на правой ноге, правую ногу, всю правую часть… Мое тело существует помимо меня… Оно растворяется в воде, я его больше не чувствую… Голова светлая и ясная… Я слышу музыку, тихую, красивую музыку… Она похожа на шум весенней листвы…

Все перед глазами Казанцева пошло разноцветными кругами…

Над головой шелестела овальная березовая зелень. Ее шелест сливался с тихой музыкой, в которой флейта переплеталась с журчанием ручья. Мелодия была знакомой, если бы напрячься, он бы даже смог назвать композитора. Но напрягаться не хотелось. Хотелось еще больше расслабиться и ни о чем не думать. Не тревожиться, не переживать. Все так далеко, по другую сторону стекла… Что это за стекло?.. Это линза… Экран телевизора… Там что-то происходит, что-то происходит, что-то страшное… Но какое ему до этого дело? Это далеко…

– Расслабиться! – шептал Казанцев. – Никаких мрачных мыслей. Все мысли светлые и ясные…

Лицо Алены склонилось над ним. Почти вплотную приблизились глаза. Они танцевали около костра в зеленом березовом лесу. Под тихую красивую музыку, доносившуюся из двухкассетника. Где-то рядом журчал ручей… Ручей по-немецки «бах»… Но музыка не Баха, он это знал точно… Музыка совсем другого композитора… Стоит только напрячься… Но напрягаться нельзя. Нужно расслабиться…

– Расслабиться! Расслабиться! – стучало в мозгу. В светлом спортивном зале солнце лупит во все окна, его лучи, как клинки рапир, скрещиваются и мельчайшие пылинки кружатся в них. Вся в белом в этих лучах, как в свете прожекторов, кружится Алена. Движения замедленные плавные.

– Солнечная энергия заполняет каждую клеточку моего тела… – шепчет Казанцев.

До чего же знакомая музыка… Как она торжественно звучит… И Алена вся в белом… Может это ее свадьба? Но почему же она в спортивном кимоно? И «Муха» тоже весь в белом, ему так положено, у него же папа шейх…

– Солнечная энергия заполняет каждый сосуд, капилляр, все мои внутренние органы… – музыка становится все громче и торжественнее. – Я силен, энергичен, я готов к работе…

– Работать, работать!..

Чей же это голос? Раздается как с неба, как глас Господа нашего. – Работать, работать! – это голос Валентина Петровича – тренера.

Черные перчатки бьются в лицо, как штормовые волны о берег. – Работать, работать! – гремит голос. Вслед за штормом приходит туман и застилает глаза. Что это соленое на губах? Морская вода?.. Кровь…

…Один очень большой, черный, сутулится при ходьбе… Внешне, боксер-тяжеловес…

– Работать, работать! – удар сбивает с ног. – Встать! Раз, два, три… Встать! – падает ваза. Скатерть сползает со стола, летят на пол посуда, еда, бутылки. Что это на белой скатерти? Кровь или вино? – Встать! Четыре, пять, шесть… – опять в комнатах полный разгром: мусор, осколки, перевернутая мебель…

– Господи! – думает Казанцев. – Опять беспорядок. Когда это кончится?

– Встать! – голос гудит, как колокол. Опять удар. Вспышка. Медленно возвращается сознание. Чья-то огромная сутулая спина, не спеша, смещается в сторону. На ее месте возникает размытое лицо с тонюсенькой ниточкой усов. Рот с яркими губами ощерился в улыбке, гнусной, гнилозубой усмешке. – Работать, работать! – требует голос.

– Ничего… – шепчет Казанцев. – Сейчас… я уйду… только соберусь…

– Семь, восемь… – продолжается счет.

– Ну вот, я уже ушел… – радуется Казанцев. – Спрятался… Тут не найдут… Расслабиться… Все неприятности, горести, заботы – далеко… Там, за толстой линзой телевизора… Это меня не касается… я забываю о них…

Где-то далеко, в разгромленной квартире суетятся в поисках его те двое: ищут добросовестно, заглядывая повсюду, звенят посудой, включают магнитофон, передвигают мебель…

Но вот один из них наконец догадывается где он. Рывком отворив дверь в ванну, преследователь вытягивает вперед руку с жутким, суживающимся на конце пистолетом.