Роман Апрелев - Спасти Мейерхольда

Кстати, Роман на самом деле хотел получить Нобелевскую премию. Не потому, что верил в необратимость открытия, которое он при любых раскладах должен будет совершить. Просто хотелось получить много денег, а шведский король каждый год вручает приличные суммы. Впрочем, когда Апрелеву было лет шесть, он все же совершил одно чудесное открытие, во многом предопределившее его эстетические воззрения. Это было незабываемое открытие двери женской душевой. Сквозь годы смутно, как сквозь клубящийся пар (или там и правда был пар?), розовело девичье тело в дымчатых разводах мыла. Но тогда Роман дал той ситуации далекую от его нынешней системы ценностей интерпретацию. Он не придал должного значения открывшимся ему прелестям. Ведь гораздо важнее ему показалась продемонстрированная перед девушкой физическая сила. Дверь-то была заперта! Он потянул на себя ручку, и дохленький шпингалет повис на одном шурупе. Потом Рома всем с гордостью рассказывал, что сломал дверь. Ни изгиб бедер, ни щемящие сердце выпуклости грудей даже рядом для него не стояли с этим первым проявлением «мужественности». Теперь Апрелев пересмотрел свои детские взгляды на женщин и шпингалеты, полностью отдав предпочтение первым. Даже слово «эротоман» в шутку расшифровывал в анаграмматическом духе: «Эротоман – это Роман».

В какой бы сфере Апрелев желал получить признание Нобелевского комитета? Это не так важно. Хотя в области физики, химии, медицины и физиологии, впрочем, как и экономики, шансы получить заветный миллион евро были только с формулировкой «за невмешательство». В литературе возможностей было больше хотя бы потому, что грамоте Роман был обучен еще в школе. За что дают премию мира, не знает никто. Впрочем, иногда торжественная церемония виделась ему так: Нобелевскую премию вручают в психиатрической лечебнице – сочетание желаемого с неизбежным.

Отвлекла от мыслей о грядущей славе Сабина. Жуя пряник, она пробубнила очередное задание для Романа. С молодым оператором Борей отправились делать репортаж о конкурсе профессионального мастерства на каком-то заводе. Семеро рабочих из разных городов Поволжья сражались за звание лучшего токаря. На станках, чей вид, несомненно, вызвал бы сентиментальную слезу у еще полного творческих сил инквизитора на пенсии, пролетарии вытачивали деталь под названием штуцер. Ждать, пока они наточатся, желания не было, поэтому Апрелев заранее отозвал волгоградского конкурсанта и сделал его героем своего сюжета. Вопросы скромному труженику Роман задавал по науке, преподанной старшими товарищами, которые получали профильное образование в университете (открытые вопросы, не позволяющие отвечать «да» или «нет», чтоб интервьюируемый мог полнее раскрыться перед аудиторией). Рабочий отвечал тоже по науке: как учили в ПТУ.

– Харитон, скажите, пожалуйста, что нужно, чтобы стать лучшим рабочим Волгоградской области.

– Ну, работать надо…

– А как надо работать?

– Хорошо.

– Наверняка, вам пришлось преодолеть какие-то трудности на этом пути?

– Не знаю…

– А почему одним, как, например, вам, удается достичь вершин профмастерства, а у других не получается?

– Не знаю…

– Что бы вы пожелали вашим коллегам?

– Я не знаю, чего им надо…

– А у вас есть какой-то секрет токарный?

– Нет.

– Что вы можете сказать о профессии токаря?

– Ничего… Чего тут говорить?

– Но это почетный труд?

– Ну, да.

– А расскажите, почему почетно быть токарем.

– Ну, я не знаю…

Харитон застенчиво вытирал руки о спецовку и улыбался в камеру. Наверно, так бы улыбались, смотря в глаза друг другу, Джоконда и Гагарин. Когда Роман досадливо поблагодарил работягу за интервью, Харитон спросил, во сколько смотреть себя по телевизору.

В машине корреспондент достал блокнот, чтобы набросать закадровый текст, но мысль непокорно отклонялась от главного предмета. «Кто-то еще продолжает считать нас четвертой властью? В России даже судебная не является самостоятельной ветвью. Третий Рим, четвертая власть. Все у нас как-то так… Пятая нога, одним словом. Нет, двумя. Журналистом быть хорошо, потому что можно бесплатно проходить на многие мероприятия. Иногда там даже кормят, дают блокноты и ручки. Как-то раз даже бесплатный антивирус от самого Касперского перепал. Вот только свободы слова у нас нет. Можно писать эпатажные глупости в блоге, обличая правящую партию, можно использовать табуированную лексику в людных местах. Но независимых СМИ нет. Либо на власть, либо на бизнес, который рвется во власть».

Апрелев попробовал поделиться нахлынувшим с оператором, но Боря предпочитал конкретные разговоры, а не об абстрактных ценностях книжного гуманизма. Хотя парень он хороший, непьющий – среди операторов это большая редкость.

Хотя главная нервотрепка с неудачной рекламой была уже позади, осадок, конечно, оставался. Чтобы развеяться, вечером Апрелев поехал на Мамаев курган проверить, открывалась ли дверь. Безусловно, так и было. Жвачка порвана посредине. Кто-то заходил или выходил – это единственное, что можно было знать наверняка.

«Надо попасть внутрь. Может, там что-нибудь прояснится. Вот только как бы это сделать? Просто так не пустят».

И тут ему в голову пришла мысль. Пока рано называть ее замечательной.

– Ярмольник!

Роман решил, что ему поможет Леонид Ярмольник. Если, конечно, удастся его уговорить.

Следующим утром Апрелев, как обычно, пришел на остановку. Автобус уже стоял. А внутри сидел Ярмольник с портфелем на коленях. Всё как всегда. Как этого мужчину зовут на самом деле, Роман не знал. Да и не было повода спросить. Но он был очень похож на артиста Леонида Ярмольника, поэтому выделить его из числа остальных постоянных пассажиров труда не составляло.

– Доброе утро, – поздоровался журналист, присаживаясь рядом.

– Здравствуйте.

– Я вижу, вы каждое утро ездите.

– Ну да, на работу.

– Знаете, у меня к вам деловое предложение. А вас, простите, как зовут?

– Меня? А зачем вам?

– Ну не Леонидом же вас называть!

– Меня зовут Харитоний.

– Харитоний? – сразу вспомнился улыбчивый рабочий, вытачивающий штуцер.

– А что вас смущает?

– Нет, отличное имя. Просто очень редкое. А я второй день подряд встречаю Харитониев. Так вот, мы проводим расследование…

– «Мы» – это кто?

– Работники телевидения, совместно с органами внутренних дел. Очень важное задание. Меня зовут Роман Апрелев. Я журналист.

– Ну и что же вам, Роман Апрелев, нужно от меня?

– Чтобы вы сыграли роль Леонида Ярмольника.

– Зачем?

– Чтобы спасти бесценные сокровища культуры, которые пропали в Волгограде, – на этой фразе Роман понизил голос и обернулся. – Не волнуйтесь, опасности никакой. Просто нам нужен авторитетный человек, которого любят в народе. Ярмольника любят.