Кирилл Казанцев - Антикварщики

– Чего, сыщики драные, дальше делать намерены?

– У нас часики есть. За них деньги большие плачены. Грех не попользоваться. По ГИЦу пробьем. Вещь видная. Если была похищена, должна быть в банке данных, – сказал я.

И как в воду смотрел. Вещь действительно была видная. И на самом деле она нашла место в базе данных «Антиквариат» Главного информационно-аналитического центра МВД, где хранятся сведения о похищенных вещах. По всему выходило, что исчезли эти часики во время налета на квартиру Сергея Ивановича Непомнящего. Один из наших оперов принес мне бумагу ближе к следующему вечеру. Хоть какая-то польза от покойного Пельменя, узнали еще об одном налете, совершенном его компанией.

– Видишь? – спросил я Железнякова, хлопая по бумаге.

– Как я вижу, если ответ у тебя.

Я протянул бумагу ему, он прочитал ее и кивнул:

– Теперь вижу.

– Дело числится за УВД Центрального округа. Скажи, кто из нас двоих начальник.

– Ты, – признал неохотно Железняков.

– Верно. Значит, тебе созваниваться с УВД и собирать все материалы по этому налету.

– А тебе руководить?

– Такова жизнь. Кроме того, тебе легче. Ты человек женатый, обязанностей никаких. А у меня дочка во вражьих руках, я ее хотел сегодня повидать. И любовница некормлена.

– Прохиндей, – кратко охарактеризовал меня Железняков и пошел в соседний кабинет прозванивать в Центральный УВД.

А я сел на телефон звонить моей бывшей жене.

– Фирма «Эванс», – послышался на том конце провода мягкий и вежливый до приторности женский голос.

– Мне Надежду Васильевну.

– Одну минуту.

Завоевание капитализма – офисная вежливость. Раньше так отвечали только роботы для справок в кинотеатрах. Сейчас же клерки и секретарши в фирмах. Все правильно: не прогнешься – не продашь.

– Коммерческий директор фирмы «Эванс».

Моя бывшая благоверная кобра тоже может быть вежливой. Когда захочет. И когда на работе.

– Привет, это Алексей.

– Здравствуй. Где ты пропадал?

– Вчера вернулся из командировки.

– Где был?

– В Каракумах… Давай я сегодня возьму из гимназии Котенка.

– Тебе далеко ехать придется.

– Почему?

– Она в Англии. Обмен между пятиклассниками. На четыре месяца.

– Черт вас возьми с вашей Англией! Чего там Котенку делать?

– А чего ей в совке делать? Чего ты опять злишься? Знаешь, каких трудов и денег Володе стоило сделать Котенку этот подарок?

– Отправила мою дочь незнамо куда и еще возникает.

– Кстати, Володя о тебе спрашивал. Хочет проконсультироваться.

– Хорошо. Пусть позвонит мне твой спекулянт.

Муж моей жены, мой бывший приятель по школе и по боксу, хочет меня видеть. Готов главный менеджер уделить время, которое деньги. Я польщен… Ну надо же – отправили мою дочь к спесивым островитянам, чтобы она там училась Россию ненавидеть. Вот торгаши клятые!

Я набрал следующий номер.

– Следственное управление? – осведомился я.

– Да, – ответил густой голос.

– Мне Елену Анатольевну.

– Она в командировке.

– Это Лядов из МУРа. Где она?

– В Костроме.

– Когда будет?

– Завтра выйти на работу должна.

– Спасибо.

Дочка в Англии. Любовница в Костроме. Пустой дом. Вечерняя скука.

– Ты здесь еще, – отметил я, заходя в соседний кабинет, где Железняков собирал портфель.

– Я созвонился с УВД ЦАО. Костя Родин дело ведет. Он меня сейчас ждет.

– Поехали вместе. Все-таки не такой уж я большой начальник…

Рабочий день близился к завершению, и народ уже расходился из УВД. Бывали времена, когда к семи часам сотрудники только входили во вкус работы. Сегодня у всех есть более важные дела, чем просиживать в кабинете. Например, можно подрабатывать охраной офисов и ларьков, консультировать фирмы по вопросам безопасности. Все меньше становится сотрудников, горящих неистовым благородным огнем на службе. Все больше сонных тетерь, которые просыпаются только тогда, когда появляется возможность подзашибить сотню-другую «зеленых».

Костя Родин был из нашего племени – из продолжающих гореть на работе, хотя и не так ярко, как в былые времена. На нашем племени еще держится уголовный розыск. Интерес, азарт и стремление к справедливости для нас не пустые слова, они поважнее, чем пресловутая зелень. Пускай общество заигрывает с преступниками. Пускай судьи и прокуроры, а то и твои же коллеги отпускают их за деньги на свободу. У нас есть свой крест – и тащить его нам, хоть наш общий дом и ходит ходуном и вот-вот развалится до фундамента.

С черноглазым и черноволосым статным хлопцем Костей Родиным мы работали по делу о царских слитках. За пятью килограммами золота мы носились по России и нашли-таки их, получив премии. Рабочий день у Кости был в самом разгаре.

В его тесном, заваленном вещдоками кабинете, помимо него, было еще двое малолетних, только из школы милиции, оперативников и задержанный. Костя нависал над накачанным красавчиком. В руках он держал электрошокер, время от времени выразительно нажимая на кнопку – тогда слышался электрический треск. Как я понял, красавчик с подельником разграбили квартиру и этим самым электрошокером пытали хозяина и его дочку.

– Чего, подключить к тебе электричество? – вопрошал Родин.

Красавчик был перепуган и раздавлен.

– Я… Я сейчас из окна выброшусь.

– Испугал-то как… Будешь говорить? Куда вещи дел? Где бита, которой потерпевшего бил?

– Я ничего не зна-а-ю, – гнусил красавчик.

Надо помочь. Я вопросительно посмотрел на Родина и показал пальцем на красавчика. Родин кивнул. Я ладонью впечатал красавчика в сиденье стула, потом поставил на ноги – мордой к стене, и заорал истошно:

– Ты, потрох сучий, моего родственника ограбил! И еще пытал! – Я прижал его воротник удушающим приемом и заорал еще пуще прежнего: – Задушу!

На лицо я нацепил самый жуткий оскал из моего арсенала. Глаза красавчика начали закатываться, он стал терять сознание.

– Где вещи, курва лупатая?!

– Я… – он прокашлялся и попытался отдышаться. – Я все покажу… Они у Тоньки… Дома у нее…

Родин кивнул на него своим мальчикам, и те потащили бандюгу в соседний кабинет – брать чистосердечное признание. Так, оказана районному звену методическая помощь.

– Спасибо, помог додавить. Упрямый попался. – Родин спрятал электрошокер в стол.

– Всегда готов помочь.

– Хорошо ты его расколол. Мне особенно понравилось, как ты родственником жертвы представился. Кстати, потерпевший – мозамбикский негр.

– А я все время недоумеваю, чего у тебя, Леха, кожа смугловатая, – усмехнулся Железняков.

– Ладно, шутники, – нахмурился я. – Костик, наше участие в раскрытии по этому негролюбу в сводку забьешь.

– С чего это? – возмутился Костик.