Чингиз Абдуллаев - Ангел боли: Три четверти его души

– Это моя ошибка, – произнес наконец Дронго, когда Брюлей раскурил трубку.

– Нет, – возразил тот, – это наша общая ошибка. Мы согласились с твоим планом и приняли решение все вместе. Никто не мог даже предположить, что он способен на такой риск. Никто не мог об этом даже подумать… В таких случаях преступники предпочитают вообще не появляться в городе, на его месте девяносто девять из ста убийц вообще уехали бы из страны…

– Но он остался, – напомнил Дронго, невежливо перебив комиссара.

– Остался, – кивнул Дезире Брюлей, понимая состояние своего молодого коллеги. – А значит, умеет все рассчитывать лучше нас. Тебе так не кажется?

Дронго повернул голову и посмотрел на невозмутимого Брюлея. Затем снова отвернулся и произнес сквозь сжатые зубы:

– Я его найду. Найду и убью.

– Только не так громко, – попросил Брюлей. – Нас могут услышать наши итальянские коллеги. Им может не понравиться твое решение.

– Вы шутите? – Дронго снова посмотрел на комиссара.

– А что мне делать, если ты сходишь с ума? Лучше успокойся и подумай, почему он так рискует? Почему позвонил тебе в Риме, почему послал нам сообщение из Севильи, почему приехал в Венецию? Тебе не кажется, что он страдает легкой формой шизофрении?

– Если бы только легкой. Вы же видели, что он делает с женщинами. Или думаете, их опять двое? У него есть еще сообщники?

– Их не так легко найти, – проговорил опытный комиссар, – не каждый пойдет в напарники к такому убийце. Для этого нужны крепкие нервы и желание смотреть.

– Вы полагаете, этот не сообщник? – Дронго кивнул на молодого человека, сидящего перед Модзони.

– Ты тоже так думаешь, – заметил Брюлей, – иначе захотел бы с ним поговорить. А тебе неинтересно, ты заранее знаешь, что он расскажет. Этого парня наняли, чтобы он разыграл перед нами свой трюк. И второго – тоже. Просто мы не были готовы к тому, что у нашего убийцы могут оказаться помощники. Он сыграл на этом и сумел нас обойти…

Пока Дронго и его собеседник вполголоса разговаривали, Модзони и Террачини продолжали допрашивать молодого человека. Французский студент Гийом Леру приехал в Венецию из Лиона, где учился на модельера. С первых слов стало ясно, что несчастный даже не догадывался, для какой цели его наняли. И не подозревал о существовании второго беглеца. Сегодня утром к нему подошел неизвестный мужчина средних лет и попросил помочь ему разыграть его друзей, заплатив за это сто евро. При этом объяснил, что бежать нужно в тот момент, когда одна из женщин на площади начнет имитировать падение. Так и сказал, что она притворится, будто падает, и все это для розыгрыша. Поэтому он так легко и согласился. Не мог даже предположить, что следом за ним побежит кто-то другой. У Гийома Леру тряслись губы, пока он это рассказывал.

– Все ясно, – недовольно подвел итог Модзони, глянув на Террачини. – Второй скажет то же самое.

– Нужно допросить обоих и сличить их показания. И постараться сделать фоторобот убийцы. И нужно узнать, где именно студенты встретились с этим типом. Пусть подробно его опишут… – Террачини все никак не мог успокоиться. Потом неожиданно резко махнул рукой. – Все ни к чему, – в сердцах произнес он. – Этот негодяй наверняка был загримирован. И встречался с ними в разных местах.

– Мы с ними поработаем, – уверенно пообещал Модзони. – Может, что-нибудь сумеем из них выжать.

Террачини поднялся, подошел к Дронго и Брюлею.

– Не хотите слушать? – с вызовом спросил он. – Понимаете, что мы снова в дураках?

– Не стоит так говорить, – попытался успокоить его Брюлей, – никто не думал…

– Я обязан был думать! – закричал Террачини. – Я обязан был понять, что перед нами не обычный убийца. Этот маньяк получает удовольствие от своих продуманных убийств, этот сумасшедший играет в свои игры… – Он с заметным усилием взял себя в руки, немного успокоился, затем пробормотал: – Извините, кажется, у меня сдают нервы.

Даббс, оглянувшись на него, обратился к задержанному:

– Мистер Леру, вы понимаете английский язык?

– Немного понимаю, – ответил студент.

– Предположим, что я хочу вам поверить. Предположим, я вам верю, вы ведь не могли знать, что мы ищем серийного убийцу. Но вы учитесь на модельера. Это ваша профессия. И учитесь вы неплохо, если смогли в марте приехать в Венецию. В силу вашей будущей профессии вы обязаны были обратить внимание на одежду и манеры подошедшего к вам с таким странным предложением мужчины. На характерные детали, которые могли быть только у него. Вы меня понимаете?

Дронго привстал. Молодец, Даббс, все-таки американские специалисты не зря получают свою зарплату. Конечно, нужно обратить внимание на будущую профессию парня. Брюлей и Террачини тоже насторожились, ожидая, что ответит Леру.

– Он был одет… – начал вспоминать тот, – в тонкие шерстяные брюки очень хорошего качества. Английского покроя… Ботинки – «Кларкс». Да, это был «Кларкс». И теплую куртку. Я не уверен, но думаю, что это была новая линия Барбериса. Шарф от Ланвина, такие носят большинство состоятельных мужчин в Южной Франции. Но по-английски он говорил очень хорошо. Хотя я думаю, что он знает и французский, и итальянский языки.

– Почему? – спросил Даббс.

– Мимо проходили французы, они что-то сказали, и он, прислушавшись, улыбнулся.

– А лицо? Какое у него лицо?

– Он был в темных очках. Не снимал их во время беседы. Я еще подумал, что у него проблемы со зрением. Носить в начале марта очки от солнца… И темная кепка. Да, я обратил внимание на кепку. Она была новой, купленной совсем недавно. И явно не к месту. Точно. Кепка и шарф не очень гармонировали с его видом. Шарф был вызывающе модным, цветным, с характерным рисунком Ланвина, такой в серую клеточку. А кепка придавала ему несколько простоватый вид.

Дронго подошел ближе, вслушиваясь в объяснения Леру.

– У него было чисто выбритое лицо?

– Да. И хороший парфюм. Я думаю, это английский парфюм, из тех, которые делают на заказ и продают в эксклюзивных бутиках. Или в фирменных магазинах.

– Вы смогли бы идентифицировать запах? – вступил в разговор Дронго.

– Не знаю, – честно признался Леру. – Вот ваш парфюм я сразу вычислил. Это «Фаренгейт», правильно?

– Да, – кивнул Дронго, – поэтому я и спросил. Вы должны чувствовать разницу.

– Возможно, – согласился Леру.

– Что еще вы можете о нем сказать? – задал вопрос Даббс.

– Ну ему чуть больше сорока. Он уверенно держится, одевается элегантно, но немного консервативно. А кепка и очки, мне кажется, были для камуфляжа. Они не совпадали с его общим стилем. И знаете, по-моему, он стоял в толпе рядом со мной, когда я бросился бежать, увидев, что молодая женщина падает. Для меня это был сигнал, мы ведь так договаривались. Он же говорил, что она тоже принимает участие в розыгрыше…