Сергей Бортников - Отомстить и умереть (сборник)

На третьем этаже, где располагалось управление уголовного розыска, как и предполагал Егоршин, было пусто – все выехали на убийство товарища. В иные дни даже в позднее время здесь всегда «кипела работа» – подуставшие за день опера, в большинстве бывшие убежденными холостяками, никогда не торопились расходиться по домам.

Майор спокойно открыл свой кабинет, положил в сейф «ТТ» и прилепил на дверцу сейфа огромную личную печать, чего раньше почти никогда не делал, нарушая надоевший режим секретности. Затем облегченно вздохнул и уже через парадное вышел на улицу.

В это время зазвонил телефон.

– Ты где? – спросил Петр Петрович.

– Выхожу из конторы…

– Что ты там забыл?

– Долго объяснять…

– Ладно… Давай на Щусева!

– Уже еду…

– Ну, рассказывай, что здесь произошло? – устало поинтересовался Ракитский, предусмотрительно уводя Егоршина подальше от остальных коллег.

– Мы с Шелей пили пиво… У меня дома.

– Ты вернулся к нормальной жизни?! Браво, браво…

– Не ехидничай, Петро… Я просто наблюдал, как они жрут некогда любимый напиток, и захлебывался слюной, ты это хотел услышать?

(Полковник молча проглотил пилюлю.)

– Кто «они»? – выдавил после непродолжительной паузы.

– Андрей и Ваня – мой брат, он приехал в отпуск.

– Ой ли…

– Твое-то какое дело? – вспылил Егоршин, но тут же взял себя в руки. – Извини, я на взводе, сам понимаешь…

– Понимаю…

– Потом Иван поехал в больницу, а мы – в парк, чтобы встретиться с Синицыным. Тот на работу не явился. Я брякнул ему на сотовый и «забил стрелу»…

– Самодеятельничаешь, да?

– А ты на моем месте что бы делал?

– Не знаю! – искренне признался Ракитский. – Но друзей под пули не подставлял бы!

– Слышь, Петруха, не буди во мне зверя! – заскрипел зубами Егоршин, еле сдерживаясь от необдуманного поступка, – его руки давно чесались хорошенько заехать в гладко выбритую рожу начальника, и только ждали команды головного мозга, а ее все не было и не было. – Если б я предвидел, что с ним случится, – ни за что б не отпустил Шелю одного. Грудью закрыл бы, сам под пули лег…

– Да-да… Ну, и что дальше?

– У дома номер семнадцать мы заметили подозрительного кренделя…

– И чем он показался вам подозрительным?

Василий замялся… Казалось бы, проще вопроса нельзя и придумать, а попробуй ответь? Сказать о пакете с оружием, означает раскрыть все карты, чего он, в принципе, не собирался делать, и к тому же накликать подозрение на себя!

– Интуиция. Просто интуиция, выработанная годами напряженной работы головного мозга…

– Он у тебя есть?

– А ты сомневаешься? Парень нервничал, оглядывался, суетился, вот Шелягов и решил проверить его документы.

– Значит, все-таки Шеля?

– Ну, не я же…

– А Инесса Сигизмундовна…

– Это кто?

– Жительница малосемейки, отдыхавшая на скамье у входа в подъезд…

– А-а… Старая училка!

– …Утверждает, что ты подлетел к ней со словами: «Из дома никто не выходил?»

– Ну…

– Значит, у вас уже тогда были основания подозревать, что Синицын… того… мертв…

– Ты, как всегда, прав – были, – быстро нашел выход из положения Егоршин. – Повернув на Щусева, я позвонил Синицыну сначала на сотовый, затем – на домашний, ответа не последовало, вот мы и заподозрили что-то неладное.

– Ладно… Я проверю эту версию.

– Валяй…

– Как ты со мной разговариваешь?

– Так, как ты заслужил, – снова взорвался майор. – Думаешь, я ничего не понимаю? Ах, Петя, Петя, мы ведь с тобой пуд соли сожрали… Без хлеба, между прочим…

– Ну и что?

– Четверг для кое-кого из нашего начальства – банно-стаканный день…

– Знаю!

– В «Динамо» они не только трут друг другу спины, но и пьют водку, иногда парят девиц… во все места…

– Ты это прекрати!

– В тот вечер городской прокурор, знакомый тебе Саня Белокуров, набрался в стельку – свидетелей у меня хоть пруд пруди. Мог он своим «лексусом» наехать на мою дочь, мог?

– Теоретически… Однако, как тебе должно быть известно, никаких следов столкновения с автомобилем на ее теле не обнаружили.

– Правильно! Но ведь окончательно списывать со счетов эту версию нельзя?

– Нельзя…

– Тем более сейчас, когда убит Синицын, дежуривший в тот вечер в спорткомплексе!

– Куда ты клонишь?

– Куда надо…

– Не понимаешь, с кем связываешься?

– Прекрасно понимаю… С шайкой коррупционеров, к которой примкнул и ты, Петро…

– Ну, знаешь!..

– Знаю… Зачем давил на пацанов, заставлял шпионить за мной, а?

– Я же в твоих интересах, Вася! Ты ж в запале такого начудить можешь…

– Могу…

– Вот видишь! Ну, скажи, чего вы добились со своей самодеятельностью? Синицын мертв, Андрюха Шелягов тоже… Неужели нельзя было сообщить мне, официально возбудить дело, пустить по следу следственно-оперативную группу…

– Паша был обречен…

– Откуда знаешь? Опять интуиция?

– Да! Мы опоздали совсем чуть-чуть… Иначе я уже знал бы всю правду!

– Не слишком ли дорогой ценой?

– А вот это, Петя, не твое дело… Смотри, пойдешь на поводу, я не остановлюсь ни перед чем, понял?

Ракитский молчал.

– Еще раз повторяю: тебе все ясно?

– Ох, и наглец же ты, Вася…

– Наглец…

– Да я тебя!..

– Подавишься… И ты это хорошо знаешь. У меня на тебя говна столько – на пожизненное с головой хватит.

– Ну, ну…

– Не нукай! Я его органам продавать не стану – отнесу Американцу. Он давно интересуется судьбами своих пропавших корешков. Особенно Степчика… Тот, если помнишь, не просто бригадиром был, а и кандидатом в зятья, потенциальным наследником многомиллионного бизнеса. Американец любил его, как родного…

– Хватит…

– Не затыкай мне рот, Петя! Не знаю, как Белокурову, а Левитину о твоих выходках было известно, а они между собою кумовья… Захочешь сдать им меня – можешь сразу позаботиться об уютном местечке на городском кладбище. Если со мной случится несчастье – доверенные люди немедленно доставят компру Американцу. Тот долго разбираться не будет… Так что ты, Рахит, как никто другой заинтересован в том, чтобы я жил и здравствовал, как можно дольше.

– Да с таким дурным характером тебя могут грохнуть в любое мгновенье!..

– Вот и ходи за мною следом, отгоняй мух, дабы заразу не занесли, зонтом накрывай во время дождя, чтобы я не простудился, хавчик с моего стола дегустируй, чтоб меня ненароком не отравили…

– Я подумаю над твоими предложениями…

– А думать-то некогда – время не ждет. Или ты со мной, или, сам понимаешь…

– С тобой, Вася, с тобой! Хочешь откровенно?

Егоршин кивнул.

– Меня действительно просили следить за тобой…

– Кто?

– Левитин… Но я и вправду думал, что это в твоих интересах.