Софи Гид - Храмы ночью закрыты. Книга 1. И весь мир тебе должен

Поль пошёл учиться в школу. Учительница обращала внимание его матери, что у мальчика умственные способности гораздо выше среднего уровня; он интересуется книгами, природой, вот только эти способности и интересы развиваются исключительно в тех направлениях, которые его интересуют и не мешают ему при этом быть весьма болтливым, строить козни одноклассникам и дерзить преподавателям; собственный контроль дисциплины отсутствует напрочь. Любая дразнилка со стороны сверстников приводила к тому, что вспыльчивый и бузотёристый Поль бросался в драку, и зачастую не с пустыми руками, а с тем, что попадалось на глаза – а это мог быть и увесистый булыжник. Преподавателям на их замечания он мог ответить грубостью.

Эмилия, вспоминая своё детство, не придавала поначалу этому внимания, а Нестор даже её отговаривал от излишней опеки в этом отношении: он был доволен – сын сможет постоять за себя и защитить сестру и младшего брата. Мол, настанет время, с годами поумнеет. Наказывали его тем, что не отпускали погулять на улице без присмотра родителей. А присматривать не всегда было возможность – ну не держать же его взаперти дня три подряд! И потом, это только у Нестора был сильный характер, а Эмилия не выносила никаких осложнений в отношениях с детьми и попустительствовала ему. Чем больше она слушала его сетования, тем чаще её состояние приближалось к пред-инфарктному, нервы распускались подобно упавшему в воду бумажному оригами. Так что стоило Полю захныкать, как он получал пропуск на улицу.

Поль иногда не видел отца несколько дней подряд, а потому, когда у Нестора появлялись выходные дни, сын старался никуда от него не отходить. Даже если отец ложился спать – он в этой же комнате тихонько забивался в угол с книгой в руках и только иногда посматривал на спящего отца: не проснулся ли. Вот и сегодня, вернувшись из очередного рейса под утро, Пуатье-старший лёг спать. Эмилия с младшими детьми куда-то вышла. Случайно выпавший из рук Поля привезённый отцом металлический игрушечный автомобиль загрохотал, ударившись об пол и Нестор, измученный тяжёлой работой с постоянно прибывающими и убывающими пассажирами его вагона, не выдержал:

– Да дашь ты мне поспать, или нет, несносный мальчишка! Я хочу отдохнуть! Даже малышей в доме не слышно, а от тебя целый тарарам! Всыпать тебе ремня? – Нестор накричал на сына, который и так был перепуган и внезапным шумом от выпавшей игрушки и расстроен, что не дал поспать отцу. Вскочивший на ноги Пуатье и впрямь схватился за брюки и стал стягивать с них толстый кожаный ремень.

И хотя до сих пор отец ни разу не стегал его ремнём, Поль вдруг явственно представил, как эта длинная чёрная и ужасная полоска кожи в руках отца настигнет его тело и с громкими хлопками покроет его ударами, оставляя ужасные раны.

Мальчик бросился из комнаты наутёк.

– А ну вернись, прохвост, – крикнул ему вдогонку Нестор, но лишь услышал, как хлопнула входная дверь и далее – удалявшийся голос ревевшего навзрыд сына. Сообразив, что жены с детьми нет дома, рассерженный и на сына и на себя, Нестор быстро натянув на себя брюки и заправив в них рубашку, не найдя почему-то свих туфель, влез в домашние тапочки и выбежал вслед за Полем. Брюки были ему чуть великоваты, а потому из дома он выходил с ремнём в руке, решив, что затянет его на себе, как только догонит сына. Кроме всего прочего, на выходе из комнаты он карманом брюк налетел на дверную ручку: раздался душераздирающий треск и карман повис наружу ухом спаниеля.

Удирающую фигурку Поля отец увидел уже на следующем квартале вниз по улице. Их отделяло метров восемьдесят, но Нестору в домашних тапочках и со спадающими брюками, которых приходилось подтягивать вверх через каждую минуту, быстро бежать не удавалось. Бег получался неспортивный, отдельными рывками, пальцы ног приходилось растопыривать, чтобы не потерять на ходу тапочки. Полю, оглядывающемуся на бегу назад через плечо, и успевшему рассмотреть в руках у отца страшное кожаное оружие, дикий страх долго придавал силы, чтобы держать приличную скорость – как бы скрыться от настигающей погони родителя.

Ещё через квартал Поль повернул за угол и, пробежав по инерции шагов двадцать, весь мокрый от пота, прислонился к фонарному столбу. Взъерошенный Нестор завернул за ним и увидел, что сын смотрит на него взглядом затравленного зверька и только тогда сообразил, что до сих пор сжимает свой сложенный в кольцо ремень. Он стал разворачивать его, чтобы продеть в хлястики брюк, а мальчишка принял это как сигнал к новой атаке. И вместо того, чтобы спокойно подойти к Полю и успокоить его, ему пришлось, чертыхаясь, вновь засеменить ногами в тапочках и кричать на всю улицу, еле сдерживая себя от бранных слов:

– Стой, вернись! Я не собираюсь бегать за тобой до бесконечности! Но уж если догоню…

Его крики привели к тому, что люди стали распахивать окна и глазеть на их беговые состязания. Не говоря уже о тех, что находились на жарких летних улочках. Это сбивало Нестора с ритма, и один из тапков слетел с ноги, что окончательно его вывело из себя:

– Я до тебя и босиком доберусь!

– Может твой пухляк и не сокровище, но соображает и бегает он лучше, чем ты! Сними второй тапок – тогда догонишь, – подбодрил его какой-то случайный прохожий со смехом.

– Устроили скандал на весь квартал! – подхватила стоявшая рядом с ним женщина. – Ты бы вдел ремень в штаны, пока они не свалились у тебя окончательно, раз до сына дотянуться не в состоянии! И это называется – отец!

– Остановись, наконец, Поль! – бег продолжился. Гнев понемногу стал сменяться переживаниями за сына и сознанием глупости создавшегося положения. Можно было приложить усилия и догнать Поля, но весь этот марафон Нестор устроил только для того, чтобы сын сдался и попросил прощения. «Может оставить его здесь, всё равно вернётся домой?» – подумал отец, но взыграло его собственное упрямство. Куда тогда девать свой родительский авторитет?

Улочки сменялись широкими проспектами, по которым катились автомобили. Он ещё несколько раз хриплым голосом продолжал выкрикивать имя сына, прикидывая, как именно будет свершаться справедливый суд, и прикидываю в уме, какого наказания заслуживает Поль. И уже жаль его, мальчишка едва передвигает ноги. Он даже не оборачивается больше. Вдруг прыжком, которого от него невозможно было ожидать, Поль преодолевает длинную и широкую канаву и только тогда останавливается, понимая, что раскиданные вокруг гравий, песок и пятна ещё влажного цементного раствора не дадут отцу совершить такой же прыжок.

Нестора тревожило то, что у Поля почти нет друзей, что было присуще и ему, они в этом были схожи. Эта нелюдимость была наследственной чертой. Спорт, к которому раньше пытался пристрастить его Нестор, не интересовал сына, хотя, несмотря на свой избыточный вес, в нём чувствовались хорошие задатки. Вот стрелять он любил. Так что попытки через спортивные занятия обрести для него друзей ни к чему не привели. У него отсутствовало и чувство командного игрока.