Людмил Федогранов - Светильники надо беречь!

Подлинная жизнь отличается от жизни придуманной тем, что в ней может быть всё, что угодно: ни один, даже самый изощрённый, ум не в состоянии представить или вообразить, какие удивительные сплетения обстоятельств могут совершенно естественно и свободно существовать в реальности, как причудливо могут переплетаться людские судьбы и сколь извилистыми могут быть дорожки, называемые обычно жизненными путями…

То есть, конечно, все – в общем и в целом – знают, что в жизни может быть… разное, но почему-то ждут от неё упорядоченности и последовательности, некой запрограммированности во всём, забывая, что тем-то она и прекрасна, что чаще всего не даёт человеку расслабиться, почивать на лаврах, требуя от него готовности и желания жить, умения достойно встречать абсолютно всё, что посылает судьба, и не только трудности, а и вообще – всё…

«Кто родился – тот уже везучий, Жизнь – очко с беззубою каргой…» – правильно, хотя и несколько выспренно сказал поэт, бывший когда-то кумиром миллионов, а сейчас ставший… ну, словом, живущий так, как он считает нужным жить.

То, что произошло в течение нескольких дней, о которых будет здесь рассказано, с самым обычным человеком, никогда и ни под каким видом не стремившимся осложнять жизнь себе и окружающим его людям, можно считать подтверждением высказанного выше соображения: в жизни может быть всё, что угодно, и невозможно придумать такое, чего бы в ней, жизни, не могло произойти.

Позднее, когда всё это закончилось и Глеб Фёдорович Свидерский пытался понять, почему всё произошло именно так, он так и не сумел «отследить», где же была та самая «точка невозврата», после прохождения которой отыграть назад было уже невозможно. Ему почему-то казалось важным именно это – определить, с чего всё началось, когда именно обстоятельства сложились так, что лично у него, Глеба Свидерского, уже не было другого выхода и другого пути.

«Люди забыли эту истину, – сказал Лис, – но ты не забывай: ты навсегда в ответе за всех, кого приручил…»

ИЗ ЗАПИСЕЙ ДОЦЕНТА СВИДЕРСКОГО

«… но это не самое худшее. Намного хуже другое: ладно, чёрт бы вас побрал, расфасовали всех мало-мальски стОящих писателей и поэтов по цитатам, приготовили к употреблению в, так сказать, наиболее приемлемой для массового потребителя форме, так они же ещё и цитаты эти стараются приспособить к уровню «интеллектуальных» возможностей этого самого массового потребителя!..

В последнее время самые разные люди, от политиков до торгашей, вдруг опять накинулись на беднягу Сент-Экса. С умным видом и прочувствованными голосами, трогательно глядя нам в глаза с экрана, они повторяют – как заведённые: «Мы в ответе за тех, кого приручили!» При этом подразумевается, что эта самая ответственность им день и ночь покоя не даёт, но они, мученики, справляются с ней ради нас, простых смертных, которых именно они приручили…

Много ума не нужно: открой любое издание «Маленького принца» и прочитай, как именно сказал великий француз о том, без чего жизнь любого человека превращается в убогое существование – об этой ответственности каждого из нас за людей, которые нам верят. Не «мы», чёрты бы вас всех здесь побрал, а именно «ты»! Ты! И здесь-то уже не спрячешься за этим безликим «мы», за этим монстром эпохи великого эксперимента, когда каждого человека старались сделать частью целого, и тем самым разрушали и это целое, и человека. Потому как для его, целого, появления, и это проверено всей мировой историей, необходимо, чтобы была свободная человеческая личность. Чтобы личность была свободна во всём – и блаженно ограниченна в этой своей свободе пониманием того, что только тогда, когда ты отдаёшь себя – не абстрактным «мы», не «им», а одному-единственному человеку, в котором сосредоточен весь мир! – только тогда ты и есть!

Цитаты порционно – и вот уже нет (как и не было…) главного, выстраданного этим чудаком-французом и определяющего подлинную ответственность человека – «навсегда»… Вот ведь в чём фокус-то: не можешь ты тогда, когда тебе этого захотелось или когда ноша стала слишком тяжкой, освободиться от этой ответственности. Не можешь потому, что ты получаешь её вместе с доверием, которым одаряет тебя другой человек, не на время, не на день-два или год-другой, а навсегда! Хочешь ты этого или нет – но навсегда… И это слишком сложно, это влечёт за собой такую меру ответственности, что ты иногда начинаешь думать о том, что ну это всё к чёрту, эту твою работу и попытки хоть чему-то научить тех, кого ты учишь, тому, что, как это иногда кажется, более или менее понятно тебе самому. Потому что проходит время, и уже ты сам пересматриваешь то, что ранее казалось тебе если и не незыблемым, то близким к истинному… Ты открываешь что-то новое в том, что тебе казалось слишком хорошо знакомым, по-новому видишь вроде бы старые, привычные истины, и это правильно. Только люди, которых ты когда-то учил, уже получили от тебя всё то, что ты на тот момент времени мог им отдать, и ушли с этими знаниями в самостоятельную жизнь! А как сделать так, чтобы они смогли то новое, что открылось тебе, увидеть в уже известном им, если они уже ушли? И они сами теперь учат других, и уже они сами становятся людьми, которым верят, следовательно, уже они сами несут эту ответственность за всех, кого приручили?

…Глеб, у тебя, как выражаются твои студенты, начинает ехать крыша! И до добра это не доведёт, поэтому марш под душ, и чтобы через пятнадцать минут был готов!»

Сегодня у Глеба Фёдоровича Свидерского, сорокалетнего доцента кафедры зарубежной литературы и художественной культуры Приморского государственного педагогического университета, была «микродата», как он называл события, имеющие в его жизни определённое значение, но никак не отмеченные в календарях. Таких «микродат» в жизни Глеба Свидерского было немного, часть из них была определена не им самим, как, например, день рождения, но по преимуществу все отмечаемые Глебом в течение каждого календарного года даты были связаны с его собственными достижениями или, мягко говоря, недоработками.

В отличие от большинства людей, Глеб Свидерский отмечал не только дни своих подлинных или мнимых побед, но и дни явных, безусловных поражений. Делалось это не потому, что он был мазохистом и растравлял собственные раны (а поражение – это всегда рана, кто бы что ни говорил…), всё было намного проще… Глеб Свидерский полагал, что нормальный человек просто обязан учиться на своих собственных ошибках, поэтому наиболее значительные из них отмечал ежегодно, держа себя таким образом постоянно в форме, не расслабляясь от того, что – в принципе – удач и достижений в его относительно успешной жизни было значительно больше.