Татьяна Туринская - Бог наказывает иначе

Обнявшись с подружкой, «поцеловавшись» лишь щеками, дабы не испачкать друг друга помадой, Полина спросила с чуть виноватым выражением лица:

– Оль, Саш, вы не сильно на меня обидитесь, если я с вами не поеду? Меня Света довезет. Оль, помнишь мою Светку? Это ж она, узнаешь?

И Полина подтолкнула скромно стоящую в сторонке подругу пред светлые очи четы Ресниченко.

Ольга вглядывалась пристально, пытаясь в этой базарной тетке узнать Полинину одноклассницу.

– Светка? Жадобко? – неуверенно переспросила она.

Та дернулась, как от пощечины. Так настрадалась за свою жизнь от этой жлобской фамилии, так намучилась. Давным-давно замуж вышла, вздохнула спокойно, так все одно нет-нет, да и напомнит какая-нибудь сволочь все ее детские страдания.

– Уже давно не Жадобко! – возмутилась она. – Я теперь Тарасенко.

А Ольге не было никакого дела до чьей-то нынешней фамилии. Она смотрела на Полину так растерянно, словно оказалась вдруг заблудившейся в огромном мире пятилетней девочкой. Беспомощно оглянулась на мужа, ища поддержки. Сашка тоже как-то замялся, потом слишком бодро, даже немножко фальшиво, изрек:

– Еще чего! Это мы тебя встречаем! Не выдумывай.

И, словно поняв, что его слова прозвучали не вполне дружественно, добавил:

– Чего ты придумала? Мы так старались, обед приготовили…

В спор вступила бывшая Жадобко:

– Ну, я-то тоже найду, чем ее накормить.

– Нет, Оль, Саш, правда, – просительно вторила ей Полина. – Я вам так благодарна, что приехали, да еще и вместе, я думала, только Ольгу отрываю от дел, а она и тебя, Саш, притащила. Так неудобно получилось… Но я же с вами еще успею наговориться, я вам еще надоем. Мне, собственно, кроме вас и прийти-то будет не к кому. Честно-честно, я к вам каждый вечер приходить буду, вот увидите! А Светка скоро уезжает на месяц. Я ведь с ней даже не смогу встретиться. Так хоть по дороге поболтаем. А? Вы не сильно обидитесь?

Ольга насупилась, ухватившись за руку мужа. Сашка крякнул недовольно:

– Нет, подруга, так дело не пойдет. Посрывала всех с места, оторвала от дел. Я, между прочим, отменил прием, важную встречу отменил.

При упоминании о сорванных делах Полине стало совсем грустно. Ну разве она просила приезжать Сашку? А Ольга… Ну, на то она и подруга, чтоб можно было в любое время сорвать ее с места.

– Нет, братцы, вы не сердитесь, но я поеду со Светой, – Полина решительно отвергла доводы четы Ресниченко. – Ну в самом деле, чего вы такие непонятливые? Мы же с ней десять лет за одной партой сидели. Ну имейте же совесть! Сто лет не виделись, я же ничего про нее не знаю. И вообще про одноклассников ничего не в курсе. Знала бы, что ее в самолете встречу, разве я стала бы вас дергать, просить о помощи? Я бы сама прекрасно добралась до города. Ну не обижайся, Оль!

Полина просительно взглянула на подругу, улыбнулась обезоруживающе, и, кивнув Свете, пошла на стоянку, где незнакомый пока еще Павел Тарасенко не без труда впихивал баулы в потрепанную иномарку тусклого серебристого цвета. А супруги Ресниченко так и остались стоять на площадке перед чугунной витой оградой, растерянно взирая друг на друга.

Сидеть в гостях у Тарасенко оказалось очень даже приятно. Полина быстро освоилась и с новой Светкиной внешностью, и с новой фамилией. Муж ее, представившийся по-ребячьи «Пашка», обычный с виду, неброской внешности мужик с нелепым женским хвостиком оказался простым в доску парнем, очень коммуникабельным, и как-то сразу вошел в доверие, словно бы Полина была знакома с ним ничуть не меньше, чем с самой Светкой. Приятно было сидеть с ними за нехитрым столом и слушать беззлобную перебранку супругов.

– Я ей, Полин, говорил, – докладывал ей новый знакомый, кивая на супругу. – Что, скажешь, не предупреждал? На кой тебе этот твой бизнес дался? Бизнесменша, ёлки! Ты ж своими тюками надорвешься! Ну, не миллионер я, но скажи, разве мы до твоего бизнесу плохо жили? Всегда сыты были, обуты-одеты, ёлки!

– Ой, да отстань ты, – привычно отмахнулась от него Светка. – Мы, Полин, и правда неплохо жили, но всегда ведь хочется большего. Хотелось же, как люди. Чтоб все как у всех. Машина вот. Правда бэушная, зато иностранка, Мицубиси! Без моего бизнеса шиш бы ты машину купил!

– Купил бы, – уверенно ответил Паша. – Купил бы!

– Ага, купил бы, – парировала супруга. – Запорожца несчастного! Который бы при виде кошки от испуга на дерево запрыгивал! Сиди уж, Покупало!

Не слишком ласковое, в общем-то, словцо, да еще и среднего рода, в Светкиных устах прозвучало так нежно, так любовно, что Полине вдруг стало завидно. Подивилась: казалось бы, чему тут завидовать? Живут со Светкиными родителями в старой трешке-хрущевке, пацаны семи и двенадцати лет орут, как ненормальные, дерутся за привезенные матерью сладости. Светка жутко поправилась после двух родов, какая-то стала не особо приглаженная, не присмотренная: на голове скирда из пережженных химией каких-то бесцветных волос, джинсы с джинсовой же рубахой навыпуск, чтобы прикрыть неприглядности фигуры, руки, кажется, отродясь маникюра не видали. А вот таким теплом от их дома веяло, таким уютом, что сейчас, в эту самую минуту, Полина почему-то острее, чем когда бы то ни было раньше, ощутила свое одиночество.

Скользкую тему прошлых обид не затрагивали, да и разве могла бы Светка поднять волнительный для нее вопрос при муже? А может, и в самом деле поняла, что вопрос тот не стоил выеденного яйца? Вернее, с высоты сегодняшнего дня он действительно не стоил ровным счетом ни копейки. А тогда? Полине было жутко стыдно за собственное поведение. И может ли молодость, глупость и крайняя степень потребности быть оправданием в данной ситуации?

Светка не переставала восхищаться тем, как выглядит бывшая одноклассница: ах, Полинка, и стройненькая, как в юности, и красивенькая, такая вся ухоженная, так замечательно одета. Даже чемодан, и тот красивый, фирменный. Полина только улыбалась от ее комплиментов, а глубоко в душе сидел комок: стройненькая да ухоженная – это не ее, в общем-то, заслуга, просто попробуй растолстей с такой работой, вмиг на улице окажешься. Красивенькая? Это вопрос спорный. Легко выглядеть красивой, имея идеальную фигуру и возможность пользоваться дорогой косметикой. И вообще, чем ей, Полине, еще заниматься, как ни собственной внешностью? У нее ж ни детей, ни мужа. Дом, правда, есть, да вот только можно ли назвать домом место, где тебя никто не ждет, где ты бываешь от силы полтора-два месяца в году? Так, перевалочная база между гостиницами, и не больше. Дом – это нечто иное. Это тепло, уют, вкусные запахи, доносящиеся из тесной кухоньки, это верещащая ребятня, это сильные заботливые руки любимого мужчины…