Елена Медведева - Мозг в чемодане. НЛП для бизнесвумен

Репортеры иронически усмехнулись, когда Андрей направился к швейцару.

– Прошу доложить профессору Шварцбергу, что к нему хочет пройти Михаил Валецки. Профессор меня ждет.

– Мистер Валецки?! – Швейцар вдруг сделался ниже ростом и чрезвычайно приветлив. – Профессор просил пригласить вас к нему, как только вы появитесь. Проходите, пожалуйста. Он ждет вас в своем кабинете за библиотекой. Как подниметесь по лестнице – прямо по коридору последняя дверь.

Андрей оглянулся на своих коллег. Вскочив с мест, они остановились в остолбенении. Удивление их было прямо-таки забавно. Андрей задорно подмигнул им и медленно, с достоинством поднялся наверх.

Профессор Шварцберг встретил Андрея радостным восклицанием:

– Михаил! Тэсс только что звонила о вас. Так вот вы какой! Вы отлично выглядите. Не смущайтесь. Проходите сюда, к окну. Отсюда замечательный вид. Садитесь вот в это кресло.

Андрей быстро окинул взглядом кабинет – ничего особенного. Много книг, на столе – бумаги, письма. Сбоку от стола окно с видом действительно восхитительным: башня с огромным куполом, за ней провал горы и внизу, между деревьями, густая синева океана. На этом фоне седой профессор выглядел картинно, и Андрей невольно потянулся в карман за фотоаппаратом, но вовремя спохватился. Смущенно опустился в кресло.

– Как себя вести? Задавать злободневные вопросы не следует – профессор поймет, что я самозванец. Но говорить что надо.

– Я так взволнован последними событиями, – начал Андрей.

Мысли обрываются, не хватает слов. Надо бы блеснуть хотя бы школьными знаниями астрономии, но подготовиться он не успел…

Однако профессор, кажется, не замечал его замешательства.

– Да, я изучаю Вселенную десятки лет и не перестаю удивляться. Она непостижима в своей бесконечности. Вы поднимаетесь по этой бесконечной лестнице, вы можете бежать по ней, но все равно почти не продвигаетесь вперед. Однако, как и во всем, есть критическая ступень. Перешагнув ее, человек прорвется в эту саму бесконечность. Все дело только в том, что он не научился еще использовать дарованный ему инструмент – свой мозг.

– Это очень интересно, профессор, но… я хотел бы поговорить с вами о другом. Я не очень-то разбираюсь в вопросах теории. По профессии я летчик и больше интересуюсь полетами, как вы уже знаете. Я имею в виду ракету «Феномен», запущенную нашими военными.

– Да, я консультировал их через своего ученика. Но это загадочное новейшее устройство, о котором трубят газетчики, для меня сюрприз. Что за робот? Я теряюсь в догадках. Однако вы примете участие в эксперименте. Я добьюсь этого. Но полетите вы не так, как вы просите: не на верную смерть, не подопытным животным, а человеком с именем и вполне заслуженной славой.

– Вот оно как, – подумал Андрей, – значит, до последнего момента профессор ничего не знал об этой штуке, хотя был осведомлен обо все остальном. С какой целью надо было это скрывать? Неужели все-таки Михаил в ракете, и речь идет об опасном биологическом эксперименте? Тогда понятно, почему военные скрыли это от профессора.

Андрей снова ухватился за эту мысль, сулящую долгожданную сенсацию. В таком случае он должен пойти на все, чтобы докопаться до истины. Теперь Андрей Дизель знает, как вести себя с профессором. Смущения и робости как не бывало. Он поднялся с кресла и резко, отчеканивая каждое слово, произнес:

– Господин профессор, я не Михаил!

– А кто же вы? – неподдельно удивился профессор.

– Кто я такой, сейчас не имеет значения. Сейчас важно то, что Михаила нет на планете Земля!

– Вы говорите какую-то чепуху, молодой человек.

– Профессор Шварцберг! Вы меня отлично понимаете! – голос Андрея возбужденно звенел. – Михаил – жив и в эту минуту находится на ракете «Феномен».

– Что? Что вы говорите? – прошептал профессор, испуганно глядя на Андрея.

– Я знаю все! Я знаю о том, что вы получили письмо от Михаила, предлагающего себя в жертву в качестве подопытного кролика. Где это письмо? Кому вы его передали? Вы меня слышите?

Но профессор его не слышал. Худенький старичок сжался в комочек в большом кожаном кресле, обхватив голову бледными старческими руками.

– Неужели он это сделал?! Он убил Михаила!

– Кто он?

Профессор открыл ящик стола и достал письмо.

– Это копия письма Михаила. К счастью, я догадался сделать ее.

Андрей быстро пробежал глазами написанное знакомым почерком письмо:

«Дорогой Альберт,

– Я согласен на любые условия. – Я готов принять участие в любом, самом опасном эксперименте в Космосе, даже если не будет никаких гарантий возвращения обратно.

Даже именем своим жертвую. Согласен на то, чтобы мой полет остался неизвестным, если это будет необходимо. Объяснить свое исчезновение перед знакомыми, которых, кстати, очень мало, не составит труда.

Уверяю Вас, что я пройду самую придирчивую медицинскую комиссию без замечаний – я оставил службу в авиации по причинам, не относящимся к состоянию моего здоровья.

Готов улететь с Земли в любую минуту. Готов вообще исчезнуть с лица Земли на время или навсегда.

Сердечно ваш, Михаил Валецки»

– Так кому вы передали письмо Михаила? – спросил Андрей.

– Полковнику Роберту Асинуге, – немного поколебавшись, ответил профессор Шварцберг.

– Вы можете ввести меня в курс дела?

– В данной ситуации я просто обязан сделать это. Я знал Роберта Асинугу с того времени, когда Бобби еще учился в университете. Он был сыном состоятельного отца, который хотел видеть его дипломатом или военным. Но еще в детстве мать внушила Бобу мысль о том, что он человек особенный, необычайно одаренный и призван удивить мир каким-нибудь великим открытием. Влияние матери было сильнее, и Бобби решил стать ученым. Известность ученого была лишь частью того, к чему стремился Роберт Асинуго. Бобби всегда был сдержан, ни с кем не ссорился и умел нравиться даже тем, кого сам ненавидел и в ком, однако, нуждался или чувствовал возможную полезность в будущем. Он всегда был приветлив, умел ладить с людьми. Бывало даже и так, что он убирал соперников со своей дороги, но всегда с помощью кого-нибудь другого. И чем далее, тем больше он убеждался в том, что в конце концов расстанется с астрономией и будет работать в государственном аппарате.

Вскоре Бобби понял, что я являюсь наиболее подходящим для него научным руководителем. В силу своего характера я не мог, как другие, держать лишь под своей шляпой многочисленные идеи, которые то и дело рождались в моей голове. Эта особенность моего характера могла пригодиться Роберту Асинуге. Он был способен подхватить чужую оригинальную мысль и придать ей нужную форму.

Бобби знал, что я не считал его достаточно одаренным для самостоятельной работы. И все же он сумел добиться моего расположения, и по окончании университета я взял его в свою обсерваторию. Он подхватывал мои идеи, опубликовал несколько трудов. Но потом наши пути разошлись. Роберт Асинуго стал военным. Я все еще был нужен ему, когда он сталкивался с трудностями в своей работе. От меня он получал простые решения казалось бы неразрешимых задач.