Наталья Александрова - Бриллиантовая уха

– Отдашь, – его собеседник мрачно усмехнулся, – только попробуй не отдать. Сроку тебе даю ровно месяц, и ни днем больше. Сорвешь срок – пеняй на себя. Ты тогда будешь покойникам на Ваганьковском кладбище завидовать.

Он, раздраженно пыхтя, выбрался из машины. Дверца с грохотом захлопнулась, и на этот раз Гранатова повезли домой. Но он еще долго не мог унять предательскую дрожь в руках, появившуюся после этой страшной встречи.

Дальнейшая карьера Гранатова не складывалась. Поползли слухи, что он больше не может решать вопросы и вообще выпал из обоймы. Начальство тоже стало косо на него поглядывать. Рассматривался даже вопрос о его отставке. Но потом в высших сферах решили, что отставка такого заметного чиновника может вызвать ненужный интерес к его деятельности, и приняли более разумное решение.

Гранатова перевели в Петербург и назначили начальником безобидного и непопулярного среди чиновников Управления культуры.

Долгое время Петербург считался кузницей кадров. Новые московские чиновники целыми отрядами вербовались на берегах Невы. Однако обратные перемещения случались нечасто и, как правило, с очень значительным служебным повышением. Как минимум в родной город возвращались на пост губернатора.

В случае Гранатова все было с точностью до наоборот. Его вернули в Петербург с серьезным понижением.

Николай Альбертович был в шоке.

На новом поприще совершенно невозможно было делать такие большие деньги, к каким он привык. Культура – область не очень денежная. Самое главное: он не мог раздобыть огромную сумму, необходимую для покрытия долга. А ему об этом долге не позволяли забыть. По крайней мере раз в неделю к нему наведывался кто-нибудь из представителей московской фирмы и недвусмысленно напоминал, что срок возврата денег истекает.

И вот когда Гранатов уже совершенно отчаялся, когда он всерьез обдумывал побег в какую-нибудь банановую республику, к нему неожиданно пришел школьный приятель, одноклассник Слепнев. Как и прежде, он носил незамысловатую кличку Слепень, но теперь эта кличка звучала громко и гордо, как королевский титул.

Бывший двоечник и хулиган, гроза окрестных домохозяек и бич учителей стал криминальным авторитетом, и к его словам прислушивались очень влиятельные люди.

В первый момент Гранатов испугался.

Он решил, что бывшего одноклассника прислали московские кредиторы, чтобы выбить злополучный долг. Однако Слепень пришел с совершенно другим разговором. То есть он, конечно, знал о сложных обстоятельствах, в которые попал Николай Альбертович. Больше того, он честно признался: если бы не эти обстоятельства, он и не подумал бы обратиться к старому приятелю.

– Ты, конечно, теперь большой начальник, но у тебя земля горит под ногами. И тебе это нужно не меньше, чем мне. И даже гораздо больше, – начал Слепень.

А потом он сделал Гранатову совершенно неожиданное предложение.

Выслушав это предложение, Николай Альбертович пришел в ужас. Потом он немного подумал и решил, что все не так страшно, как кажется на первый взгляд. А потом еще немного подумал и понял, что Слепня ему послало само небо. Что при помощи школьного приятеля ему удастся одним махом разделаться со всеми проблемами. Он выдержал приличную паузу, как научился делать за годы работы на командных постах, и дал согласие на сотрудничество.

Высокий худощавый мужчина с длинными седоватыми волосами, забранными на затылке в пучок, был занят серьезным, ответственным делом. Он чистил оружие. Легкий пистолет из металлопластика, легендарный «глок», прекрасное изобретение австрийских инженеров, очень практичен и неприхотлив, но даже он нуждается в тщательном уходе. А профессионал отличается от любителя именно вниманием к мелочам. Потому что как раз мелочи часто становятся причиной провала. А в его деле провал недопустим.

Мужчина еще раз нежно провел по темной поверхности кусочком замши и залюбовался своей работой. «Глок» лежал на ладони, тщательно сбалансированный и совершенный, как произведение искусства. Оставалось только накрутить на ствол черный цилиндр глушителя, и оружие будет готово к работе.

И в этот момент где-то совсем рядом раздался нервный писк зуммера.

Киллер распрямился, как пружина. Он давно ждал этого сигнала и уже не надеялся его услышать. Все, чем он занимался в эти часы, было только видимостью дела. Даже чистка оружия, при всей ее важности. На самом деле он ждал, ждал, ждал.

И наконец, дождался.

Черная джинсовая куртка висела на спинке стула, и писк доносился из ее кармана. Мужчина достал оттуда плоскую металлическую коробочку, на верхней панели которой высветились зеленые цифры – номер мобильного телефона, с которого только что позвонили на домашний телефон Андрея Званцева.

Это был тот самый номер, который он бе-зуспешно пытался запеленговать последние дни.

Киллер бросился к столу, на котором была собрана сложная электронная система, пробежал пальцами по клавиатуре. На дисплее высветилась карта города. Именно тот район, откуда сейчас звонили. Фрагмент карты постепенно увеличивался, выделяя все более точные границы района. Еще немного, и он засечет место расположения чертова телефона, место, где прячется девчонка.

И вдруг сигнал замолк.

Девчонка закончила разговор и выключила мобильник.

Киллер вполголоса выругался. Для точной пеленгации ему не хватило буквально нескольких секунд. Он смотрел на дисплей, где жирной линией были обведены несколько домов, в одном из которых скрывается его неуловимый объект. Мрачный район возле Обводного канала. Натуральный бомжатник.

Ничего не поделаешь, придется ехать туда и работать на месте.

Высокий мужчина захлопнул дверцу машины и шагнул на тротуар.

Он окинул взглядом окружающие его дома.

Мрачные закопченные стены из темного кирпича, глухие брандмауэры, грязные окна. Ни цветка, ни деревца.

Прямо перед ним над окном полуподвального помещения красовалась неказистая вывеска.

«У Папика. Шаверма, шашлык, напитки».

То, что надо. Наверняка местный клуб, куда стекается вся информация. И всего в одном квартале от места сигнала.

Мужчина одернул черную джинсовую куртку, почувствовал под мышкой успокоительную тяжесть пистолета, и спустился по ступенькам, вытертым сотнями ног.

Внутри было полутемно, шумно и накурено. На экране телевизора лениво топтались по полю полусонные футболисты. За стойкой небритый хмурый бармен переругивался с посетителями, мрачно посверкивая золотым зубом.

– Двести граммов и бутерброд, – лаконично потребовал новый посетитель.

Бармен окинул его оценивающим взглядом, толкнул по стойке стакан и тарелку с бутербродом. Подсохший кусок сыра выгнулся, как борец, вставший на «мостик». Мужчина поморщился, но не стал качать права. Он влил в глотку половину стакана, закусил бутербродом, еще раз поморщился и огляделся.