Аморе Д'Лиссен - Путь III. Зеркало души

«Да, кстати, чуть не забыл познакомить Вас с ещё одним нашим весьма примечательным и интересным пациентом…» – припомнил глава отделения и, взглянув на часы, пояснил – «Сейчас, пожалуй, самое время – пора делать ежедневный обход…».

«А кто это?» – поинтересовалась девушка, следуя за именитым главой отделения, догадливо добавив – «Вы его личный лечащий врач?».

«Это Джон Браун – молодой юноша из Массачусетса…» – спокойно пояснил Бекер, подходя к палате с номером «4043» на четвертом этаже здания медицинского комплекса, после чего показав на электронный считыватель с улыбкой продолжил – «Доступ к пациенту ограничен и предоставлен исключительно для сотрудников медперсонала нашего отделения, в том числе и для Вас, Ребекка. Это было требование родственников пациента, пожелавших обеспечить дополнительные меры безопасности для члена своей семьи. Что ж у богатых свои причуды…».

Проведя личной идентификационной картой по считывателю, глава отделения отрыл дверь и впустил новобранца внутрь палаты.

Девушка, весьма удивлённая рассказом о богатых родственниках и мерах безопасности, с интересом сделала несколько шагов, чтобы поближе рассмотреть, очевидно, спавшего пациента. Спустя мгновение её лицо преобразилось, после чего, отшатнувшись к стене и посмотрев на показания горевшего рядом реанимационно-хирургического монитора, она с ужасом в голосе произнесла – «Эрик, он же не дышит! Мы его потеряли!».

«Спокойно…» – с улыбкой произнёс глава отделения, пояснив – «Ребекка, слушайте внимательно…».

Через десять долгих секунд раздался тихий звук, после чего диаграмме сердечной активности появилось небольшое возмущение, а цифра, отражавшая пульс пациента на короткое время изменилась с ноля на единицу, спустя какое-то время, снова вернувшись к прежнему состоянию…

«Что это, Эрик?» – всё ещё перепуганная до смерти, произнесла девушка, несколько отойдя от стены.

«Ребекка, полагаю, Вы слышали о летаргии?» – поинтересовался Бекер, внешне осматривая пациента и записывая показания приборов в свой блокнот.

«Да, конечно…» – бодро ответила девушка, быстро припомнив на память – «Это болезненное состояние, внешне напоминающее сон, которое характеризуется отсутствием моторики и реакций на внешнее раздражение, а также снижением интенсивности всех внешних проявлений».

«В целом да, но при этом сохраняется сердечно-мозговая активность у пациента, пребывающего в летаргическом сне…» – подтвердил Эрик, спокойно добавив – «Здесь же мы видим довольно редкое его проявление явление – эффект глубокого летаргического сна, который характеризуется замедлением всех обменных процессов в организме, снижением температуры тела и практически полным отсутствием сердечной активности. Потрогайте его руку…».

Девушка тихо подошла и осторожно, словно опасаясь разбудить спавшего молодого человека, коснулась его руки, которая показалась ей твёрдой как камень и холодной как лёд.

«Признаться честно, это очень удобный пациент для нашего отделения. За него всегда исправно и регулярно приходят платежи по оплате его лечения, само же его тело не нуждается ни в вентиляции лёгких, ни в поддержании сердечной функции, ни в каких-либо других процедурах, да и в посторонней помощи вообще…» – улыбнулся Бекер, с сожалением продолжив – «Единственное, что огорчает, так это весьма ограничительные требования родственников. В частности, в отношении этого пациента запрещено проведение каких-бы то ни было научных исследований, запрещается также проведение его любой фото и видеосъёмки, к нему запрещены посещения и экскурсии студентов, информация о нём, его существовании и заболевании не должна покидать пределов отделения. О любых действиях с пациентом или изменениях его состояния мы обязаны немедленно информировать его родственников по оставленному ими телефону. В этом отношении этот молодой человек абсолютно потерян для нашего научного сообщества. Принимая же во внимание, что у нас вообще нет опыта работы с этой разновидностью летаргии, всё, что нам остаётся – так это оберегать его сны…».

«А сколько он уже так спит?» – спросила девушка, сделав несколько шагов к койке пациента.

«В нашем центре – чуть больше года. Сколько он спал до этого и спал ли вообще – не известно, поскольку, его родственники не сочли возможным поделиться с нами данной, безусловно, весьма важной для его лечения информацией…» – с разочарованием развёл руками Эрик. После этого, подойдя к изголовью кровати с другой стороны, директор отделения внимательно посмотрел на лицо юноши, добавив – «Если бы Вы только знали, Ребекка, как после всех этих бессонных ночных смен и экстренных ситуаций в отделении мне порой самому хочется вот так вот выспаться – глубоко, спокойно и безмятежно…».

Девушка рассмеялась, после чего, с интересом разглядывая холодное мертвенно-бледное лицо молодого человека, мягко спросила – «Интересно, а что ему снится всё это время?».

«Мне и самому интересно…» – пожал плечами врач, с улыбкой продолжив – «В ряде восточных практик, в которых, имеется описание глубоких медитаций чем-то схожих с подобным состоянием тела, бытует мнение, что душа, отрываясь от тела, может странствовать вечно, посещая иные миры и вселенные. Видимо, и душа этого молодого человека, заслужив эту честь, на зависть всем нам, Ребекка, кому приходится ежедневно ходить на свою проклятую работу, странствует где-то там – далеко в вечной голубой небесной выси…».

(27.04.2013)

Доносившийся откуда-то издалека странный нарастающий полуметаллический звон, навевая какие-то смутные и едва различимые воспоминания, медленно погружался в отдалённые глубины сознания, с каждым разом до боли всё звонче и звонче отдаваясь в ушах…

Худощавый юноша в белоснежной рубашке с галстуком, всё это время дремавший в уютном ушастом кресле, с большим трудом медленно открыл веки, словно приходя в себя после тяжёлого мучительно затянувшегося сна.

Его глаза, давно отвыкшие от яркого света, постепенно выхватывали из окружающего пространства обстановку, детали интерьера и отдельные вещи. В достаточно просторном помещении гостевой комнаты небольшого каменного дома располагались компактный обеденный столик, стоявший между парой ушастых кресел, камин с тихо потрескивавшими в нём медленно горевшими дровами, а также размещённый вдали у окна возле многочисленных полок с книгами и пергаментами большой письменный стол. Оформленное в средневековом стиле помещение помимо отблесков пламени, бушевавшего в камине, освещалось многочисленными канделябрами с горевшими в них восковыми свечами. В комнате имелись две массивные дубовые двери, одна из которых вела во внутренние покои, другая – на улицу, где возле дома раскинулся небольшой палисадник. Из окна, расположенного ближе к обоим креслам, открывался умиротворяющий вид на просторный луг и раскинувшийся до горизонта сосновый лес, залитые призрачным холодным лунным светом…