Тодд Локвуд - Летний дракон. Первая книга Вечнолива

– Ладно, одну загадку мы разгадали, – заметил Кайрек. – Теперь ясно, что стряслось с хародийцами в городе у озера.

– И получили очередную загадку, – пробормотала я. – Кто или что управляет Ужасами сейчас?

Чудовище разинуло пасть, из которой вырвалось похожее на скрежет по стеклу шипение. Потом Ужас забился в путах. В его череп вонзилась стрела. Шипение превратилось в хрип. Вторая стрела пригвоздила голову Ужаса к стене. Третья размозжила шею. Чудовище замерло – стих хрип, померкло жуткое свечение – и обмякло. Драконья туша оторвалась и с глухим стуком рухнула на пол.

Умолкли последние отголоски эха. Френ опустил лук, не сводя с чудовища взгляда.

Из глубины туннеля донесся сиплый визг. Нас по-прежнему преследовали Ужасы. Они пока еще не успели подобраться к нам слишком близко, однако неумолимо приближались.

– Нам пора, – произнес Кайрек.

С другой стороны, преграждая нам путь, донесся хруст костей под драконьими лапами. И в мой разум почти мгновенно ринулись образы – боль, головокружение, тоска, мучительные воспоминания, – они переплетались и нарастали. Я согнулась пополам. Охнула.

– Эдимму.

– Миледи? – встревожился Кайрек.

– Ох, дхалла, он здесь!

– Милостивая Аша, – произнес Мабир.

– Он тут, – я сморщилась от фантомной боли, – яд злого слова, удар ножа, ледяное касание Ужаса. – Я знаю, кто ты, Эдимму. Покажись, чудовище!

Но вместо себя он продемонстрировал мне сердитое лицо моей матери. Дариана, с ненавистью и презрением наступающего мне на пальцы. Гримасу отца, улетающего в поисках сына. Эдимму черпал мою вину, стыд и злость, обращая их против меня самой.

– Я сказала, покажись, чудовище!

Сперва раздался звук – хруст кости, шелест крыла.

А затем он шагнул в круг света.

Эдимму изменился. Стал осязаемым. То, что раньше было соткано лишь из тумана, теперь обладало сердцевиной, напоминающей почерневший скелет. Сшитые сухожилия виднелись в заполненном дымом сосуде. Я недолго думая выпустила в него две стрелы, одну за другой. Обе ударили его туда, где располагалась бы голова, неслышно прошили его насквозь и остались торчать, как два пера.

В ответ Эдимму швырнул в меня моими же воспоминаниями. Муха на глазном яблоке. Рвота в чистой воде. Мертвецы в рыбацкой деревне. Высохший труп Боргомоса. Угроза Аддая. Отлучка отца.

– Я знаю, кто ты! – заорала я.

А он нам нравился , – злобно произнесло существо, изумляя меня. Расслышала ли я его на самом деле? Или просто вспомнила, что слышала раньше?

– Он? Кто?

Я парировала маминой улыбкой, ее попытками говорить с драконами, уроками Кейрр о «мальк» и «бо-ош».

Губу защекотала струйка крови.

Тот, на стене – его страдания звучали музыкой. Любопытные создания, эти Ужасы. Они нам нравятся.

– Кто вы? – я вновь выстрелила.

Стрела исчезла в дымчатом теле.

У нас много имен.

– Что ты такое? Дэйхак?

Существо придержало новую атаку. Наверное, возможность поговорить его заинтриговала. Но после короткой передышки мне в голову хлынула кишащая тьма. Камни. Пещера, кишащая бледноглазыми хародийцами и годовалыми драконами, прикованными к полу.

Неподвижные Ужасы.

И хародийский шаман, творящий свое черное дело.

Воспоминания принадлежали не мне. А ему.

Они нас пробудили. Мы пришли посмотреть, что они делают. Мы знали, что здесь найдется местечко для нас.

– Не понимаю.

Вместо ответа я получила очередной поток кошмарных образов. Ужасы, ринувшиеся на кричащих пленников. Разрывая и глотая плоть, взметая кровавые брызги. Угасающие крики. Мучительная боль. Восхитительный страх. Я вскрикнула и упала на колени, чувствуя удовольствие Эдимму. Он наслаждался моими страданиями.

Его радовало, что он так ловко вливал жуткие воспоминания в мою голову.

Я смутно расслышала пение тетивы нескольких луков. Стрелы прошли сквозь голову Эдимму и остались торчать с другой стороны.

Эдимму не отреагировал. Я вызвала в памяти новые образы: солнечный свет, играющих дитей, радость полета. Но Эдимму впился в мой разум еще сильнее. И глубже. Чавкающий звук, с которым стрела вонзается в плоть. Раз, другой, третий. Бьющий в лицо Ужаса нож. Крики, пламя. Видения промелькнули с бешеной скоростью и померкли.

Мы многому научились, наблюдая за тем, как они умирали. Все они.

Я уловила какое-то движение, и мимо меня, прихрамывая, проковылял Мабир. Он сумел спуститься с Кейрр? Я хотела ухватить его за край одеяния или свисающий ремень сбруи, но не смогла.

Мабир, расправив плечи, встал между мной и Эдимму.

– Не трогай девочку.

Чудовище покинуло мой разум и повернуло свою личину к Мабиру. Старик шагнул вперед. Эдимму вскинул голову, и Мабир застыл от боли, судорожно скрючив пальцы.

– Мы знаем, кто ты, нечистый Эдимму! – прохрипел он.

Тетива звенела без остановки. Из шеи и груди Эдимму диковинными цветами торчали стрелы. Ему было плевать.

Мабир еще сильнее напрягся, впервые на моей памяти выпрямившись во весь рост.

– Ты лишь фантом, тень, – хрипло продолжил он.

О, ты не прав, – произнесло существо. – Мы были тенью, но обратились.

Мабир втянул воздух сквозь зубы.

– Тебя призвал хародийский шаман, верно?

Эдимму умолк на несколько ударов сердца. И я вдруг поняла, что вмешательство Мабира отвлекло его, пусть и на мгновение.

Мэрад и Тефф ринулись к нему на своих разъяренных драконах, но те внезапно зарычали от удивления и боли. Споткнулись. Отступили, потрясая головами.

– Паства Эдимму – это боящиеся, отчаявшиеся, – проговорил Мабир, хватая ртом воздух. – Он пускает корни в нашем невежестве и растет в собственной грязи. – Он застонал и рухнул на колени. – Ты не сможешь меня испугать, чудовище, – Мабир выпрямил спину и раскинул руки. – Твое присутствие дарит мне великую радость, ведь ты подтверждаешь…

Мабир оцепенел. На его губах выступила пена. Из носа потекла кровь.

Ну что, теперь боишься нас? – поинтересовался зверь.

Откуда-то донесся всхлип. Туло.

– Ты обречен проиграть, – прошептал Мабир. – Круг всегда начинается заново.

И он, застонав, упал.

Я вскрикнула и хотела броситься к нему, но ко мне вновь обратился Эдимму. В мое тело впились ножи, перед глазами возникла Кейрр, распятая на стойке и вскрытая, как…

Я отбросила видение прочь, вспоминая, как Кейрр цокает при полете и ей отзывается эхо, как блестит вода в солнечных лучах, как пахнет весенний дождь.

Эдимму показал мне, как он проследовал к свету за тремя Ужасами, и я увидела в его памяти себя. Я летела на Кейрр.

Мы учимся и у тебя тоже.

На меня обрушился поток образов, и я сжалась от боли. Все, что я невольно показала Эдимму – гнездовье, Риат, Дариан с отцом, – он мог использовать против меня. Все, что этот кошмар наяву знал о нашем мире, исходило от его жертв.