Андрей Посняков - Крест и порох

– Табекось хая тюкод! – выплеснула она в ползучих тварей простейшее изгоняющее заклинание. – Табекось хая тюкод!

Слабым змеинным умишком повелевать оказалось несложно – ползучие гады стали расползаться и от ее подруги, и с пути Тертятко к башне. Выручив Те, шаманка глянула на двор – круглолицый мальчишка с бубном утянул Устинью к атаманскому дому. Стало быть, девица не пропадет. Устинью Митаюки было бы жалко. Уж очень добра и отзывчива. Не то что злобные ненэй ненець!

– Давай сюда! – Она помогла Тертятко затянуть казака в башню, поставила защитный заговор на вход и присела перед подругой, задрала на ней малицу, охнула: – Великая Неве-Хеге, да тебя раз пять куснули! Давай быстро ложись, сейчас отсосу что получится и заговор от яда прочитаю, на изгнание Хэнгу-гна…

Десятку Силантия Андреева по росписи надлежало оборонять береговую башню. Правда, в десятке его воинов ныне было всего семеро: Матвей Серьга и Кудеяр Ручеек из своих, четверо приписных с чугреевского струга да он сам. Однако же и места для боя наверху было немного: площадка семь на семь шагов, три лука да один фальконет. Копья, само собой, у каждого… Но на башне, коли до копий дошло, то, считай, тебя уже убили.

По уму, каждому из воинов надлежало оглядываться по сторонам, дабы при опасности вовремя тревогу поднять, но сейчас все смотрели только под ноги, рубя и выбрасывая все новых и новых падающих змей. Так же вели себя и казаки, вставшие с пищалями на помосты вдоль стен, и те, что караулили на других боевых площадках.

В реке качнулась вода, пошла волною, выпирая из берегов, из тумана величаво выскользнула гигантская туша травоядного ящера с длинной змеиной шеей, наклонилась к берегу и поволокла свое тяжеленное тело прямо по стругам, не то что топча их – а буквально растирая о пляжную гальку.

– Ннаа-а! – Семенко Волк повернул фальконет, ткнул запальником в отверстие. Оглушительно жахнул выстрел…

Но что могло сделать ядро с кулак размером зверю величиной с крепостную башню? Коли в голову или сердце не попасть – то только разозлить. А поди узнай, где у него сердце? Да и головку крохотную второпях не выцелить…

Махина недовольно загудела, взмахнула пятисаженным хвостом, треснув им по башне так, что та аж подпрыгнула, а казаки попадали с ног, потом им же несколько раз пришлепнула обломки стругов и двинулась дальше…

Воины поднялись на ноги – но только для того, чтобы увидеть вылетевшего из тумана зверя размером с амбар и тремя торчащими вперед бивнями-рогами, каждое длиной с рогатину, но толщиной с человека. Чудище ударилось в башню – и казаки опять покатились по полу. Вскочив – ничего не увидели.

– Заряжай! – рявкнул Ганс Штраубе, старательно, но бессмысленно вглядываясь в туман, из которого доносился нарастающий топот. – Целься!

– Куда?! – оглянулся на него Волк, и выскочивший из белизны монстр успел врезаться в башню еще до того, как он снова вернулся к оружию. Казаки повалились на пол, давя спинами шипящих змей, вскочили, тут же рухнули от нового сотрясения, снова вскочили – башня подпрыгнула, покосилась, начала заваливаться.

– Бежим!!! – в панике закричал кто-то из ратников.

Семенко, яростно рыча, вцепился в фальконет, повернул, успел выстрелить вдоль стены, попав в странное яйцеголовое чудовище, что билось головой в частокол.

Бревна трещали и раскачивались, защитники сыпались с помостов, будто осенняя листва с деревьев, в нескольких местах колья уже вывернулись или разошлись, образуя щели.

Башня внезапно застряла, растопырив бревна. Падать перестала, однако круто покосилась от середины и выше.

– Уходим! – приказал уже Штраубе, понимая, что еще удар – и укрепление рухнет.

Казаки один за другим стали нырять в люк. Только Семенко замешкался, издал жалобный стон, глядя на фальконет, скрипнул зубами – и ушел. Снимать и забирать пушечку не оставалось времени, башня проседала мелкими толчками, и после каждого натужно потрескивала ломаемая древесина.

Грохнул фальконет второй башни: трехрогий монстр споткнулся, чуть отвернул, врезался в стену и выломал в ней два соседних кола, застряв бивнями в щели между другими. Стал раскачиваться, высвобождая бивни и тем самым корежа укрепление. Лучники быстро всадили в него по дюжине стрел, но только для очистки совести. Огромное чудище причиненных ран, похоже, даже не заметило.

Между тем топот в тумане только нарастал – и еще три рогатых чудища одно за другим ударили в башню, сотрясая, раскачивая, ломая. Рядом не переставали биться с разбега в частокол «яйцеголовые».

Выстрел!

По вылетевшей из тумана махине было невозможно промахнуться – но она даже не вздрогнула, и башню опять затрясло от могучих ударов…

Казаки, бежавшие или упавшие с ломаемой стены, в растерянности стояли во дворе, главная башня над воротами заваливалась, из нее испуганно выскакивали последние защитники. Вторая высоко подпрыгивала, роняя бревна, и всем было ясно, что стоять ей осталось считаные мгновения. Ведь срубы прочно держат нагрузку сверху и удары вбок – но никак не подбрасывания, из-за которых бревна просто-напросто выкатываются из угловых пазов.

– Отступаем! – заорал воевода, поняв, что острог уже не удержать. – Уходим к морю!

В тот самый миг, когда Митаюки-нэ поднялась на боевую площадку своей башни, казаки уже бежали к церкви и избе воеводы, колотили в двери, предупреждая укрывшихся там людей:

– Бегите! Мы уходим!

– Ты куда?! – цыкнул на женщину Матвей, до белизны в пальцах сжимая свою бесполезную рогатину.

– Я умею заговаривать укусы и лечить раны, – ответила полонянка. – Пустите, внизу страшнее.

Серьга промолчал, Силантий же просто подобрал теплую накидку, лежащую для караульных, и накинул девушке на голову и на плечи – от падающих змей.

– Табекось хая тюкод… – прошептала на выдохе шаманка, отгоняя от себя опасность, выбралась наверх, отошла к внутренней стене, чтобы не мешать воинам, и вскрикнула: – Смотрите, они бегут!

– Ты на стены посмотри, дикарка, – ткнул пальцем через двор Кудеяр. – Их вот-вот поломают. Если эти чудища ворвутся, они всех просто перетопчут! Вовремя атаман спохватился, сбежать успеют…

Острог выглядел ужасающе. От главной башни остались лишь десяток венцов, груда бревен, раскиданный лапник и разбросанные кожи. Вторая башня как раз рассыпалась, вздымая облако пыли. Частокол стены местами был поломан, местами покосился, и зверье пыталось протиснуться в щели, пока еще слишком узкие для таких монстров – хотя люди или даже волчатники могли бы забежать в них без особого труда.

– А как же мы?! – крутанулась шаманка.

– Кто-то должен прикрыть отступление, – ответил ей Силантий.

Двор опустел, на нем остались лишь несколько неподвижных, безжизненных тел. Уцелевшие казаки и женщины бежали по узкой полоске суши между стенами и морем, от реки – куда-то в туман, в неизвестность.