Дар Льдов - Первый обсидиан

Но никто и не думал шутить. Ждали его ответа. Ждали терпеливо и серьезно.

– Я видел Малконемершгхана, – заговорил наконец Кангасск, – видел горящий город… видел этих… тварей… Одни не знаю на кого похожи – они бежали целой ордой и уничтожали все по пути, а другие – на шутов, только с зубами и когтями. А потом я остался один. Мне было страшно…

Последнюю фразу он произнес с вызовом и еще раз оглядел всех. Никто и не думал смеяться. И Серег с Владой были мрачнее некуда.

– Я знаю, что с ним такое, – сказал Серег Владе. – Он потащил магический предмет в Белую Область – гадальный камень этот. И камень там взрывоопасно сработал. Мальчишка видел прошлое, а может, и еще что-нибудь. Обычная функция таких камней, насколько я знаю. Но этим не ограничилось: сама понимаешь, он бы не бредил, если б всего лишь взглянул назад.

С этими словами Серый Инквизитор встал, обошел костер и сел поодаль, разом превратившись в безликий черный силуэт. Общаться дальше он, видимо, сегодня уже ни с кем не хотел.

– Надо было велеть тебе оставить камень, Кан, – виновато сказала Влада. – Прости, я не подумала. Он слабенький, как и все гадальные камни. Кто ж знал, что Белая Область вообще его заметит?

– Я бы не оставил, – твердо произнес Кангасск, разжимая кулак и удивляясь собственным словам. Черный гадальный камень упал на куртку и заблестел, отражая звезды. – Влада, скажи, я ведь имею право знать… кто такой Малконемершгхан? И зачем Серег спалил из-за него город?

– Он сделал слишком опасное открытие, Кан, – уклончиво ответила Влада.

– Какое еще открытие?! – взорвался Кангасск. – Он стишки писал! Смешные детские стишки!

Влада не стала отвечать. Через минуту они с Серегом уже сидели вдвоем и беседовали о чем-то, две темных фигуры за языками пламени, два древних мага, чьи слова и дела скрыты от простых смертных. А простые смертные тем временем занялись ужином.

Вскоре торговцы, а с ними и Кангасск, сидели у огня и ложками черпали из котелка горячую кашу. Говорили они мало, да и то шепотом.

– Это великие маги, – восторженно сказал Астрах. – Тебе повезло, что ты идешь с ними, Кангасск.

– Почему это? – вздохнул тот.

– Я всю жизнь мечтал быть учеником мага, – признался молодой торговец. – Неважно, темный или светлый маг. Такой добрый, как Владислава. Или злой, как Серег… он ведь злой, правда, Кангасск? Ты сказал, он спалил город!

– Я видел это во сне. Может быть, я ошибся… – Кан отвернулся.

– Это неважно. Главное, ты учишься у них. Ты постигаешь магию! – шепотом воскликнул Виль.

– Ничего я пока не постигал, – буркнул Кан. Стоило кулдаганцу подумать о Сереге с его высокомерием и жестокими шутками – и он прямо-таки вскипал, как забытый на огне чайник. Но стоило ему вспомнить о другом миродержце… – Хотя нет, – продолжил Кан, смягчившись, – Влада учила меня фехтовать…

– Это только начало, – приободрила Кангасска Кларисса, даже похлопала по плечу. – Да, к тому же, не станут же они учить тебя магии в Ничейной Земле! У тебя большое будущее, я знаю.

– Откуда? – Кан презрительно фыркнул, совсем как Серег.

Кларисса потянула за ниточку у себя на шее, и в свете костра сверкнул гадальный камень, такой же как у Кангасска.

При виде него глаза у Кана испуганно округлились, и он чуть не закричал.

– Спрячь, глупая! На Севере за них на лесоповал ссылают! Лет на пять! А то и на десять!

***

В отличие от всех прочих Областей, которые Кангасск успел повидать, у Шамаркаша была четкая – и очень красивая! – граница: впереди, уходя влево и вправо, насколько хватало глаз, и прорастая даже сквозь утоптанную торговую дорогу, росли цветы. Их было так много, что они колыхались на ветру, словно река.

– Это нейтральная полоса! – хором закричали Илес и Эрген, самые младшие торговцы, и бросились в цветочные заросли, а те скрыли их с головой.

Цветы порадовали всех. И торговцев, впервые ступивших за пределы Ничейной Земли, где они выросли, и грустившего в последнее время Кангасска, и Владу с Серегом: маги, как никак, заскучали без дела и сейчас, ступив на Северные земли, точно дети, перебрасывались мелкими заклинаниями. Чарги бегали наперегонки, прячась друг от друга в цветах, а ишачок торговцев уплетал сочные синие лепестки за обе щеки.

Влада подозвала Кангасска и показала ему цветок, с корнем вынутый из земли.

– Это растение называется карламан, – сказала она поучительно. И, видя, что Кангасск слушает с интересом, продолжила: – Если говорить по-научному, то карламан высокий – Karlamanus altus. Очень чувствительное к магическому фону растение! В дикой природе карламан растет только на границах Ничейной Земли: здесь заканчивается действие одного стабилизатора и начинается – другого, в итоге на границах самое большое напряжение магии. К слову, эти границы, они везде четкие и цветущие, кроме твоего Кулдагана. Там даже в Арен-кастеле колдовать не решаются. Вот… – она вернулась к прежней мысли: – На северной границе ты найдешь только карламан высокий, а на южной растет карламан полосатый – Karlamanus lineatus. Он похож на этот, но с полосатыми листьями.

– Все понял, – кивнул Кангасск. – Растение, которое чует противоборствующую магию.

– Даже термин знаешь! Молодец, – похвалила Влада.

– Читал… – скромнейше ответил Кан.

– Если карламан слишком разрастается или, наоборот, болеет, значит, что-то не так с работой стабилизаторов. Мы раньше часто этим пользовались. Где-то одиннадцать тысяч лет Солярис с Лунарисом скакали влево-вправо, точно за территорию боролись. До того, как мы поместили хоры в оправу, приходилось постоянно балансировать систему вручную: мороки с этим было выше крыши… Но, в общем, помни, что за цветок такой карламан. – Влада улыбнулась. – Урок закончен, хватит с тебя магической теории на сегодня.

С этими словами он вручила цветок Кангасску и бегом догнала Серега. Весь маленький караван потихоньку уходил по дороге вперед, а Кангасск стоял и смотрел на ярко-синие лепестки цветка миродержцев.

Он вспомнил изящную оправу Хоры Лунарис с варварски вывернутыми лапками и мысленно прослушал рассказ Влады о карламане еще раз. «Где-то одиннадцать тысяч лет…» Нет, это было невероятно – стоять рядом с Владиславой Воительницей, созданием столь же прекрасным, сколь и могущественным, и просто слушать про какие-то там тысячи лет – так, пустячок… И про тайное, ни одному смертному не доступное устройство Омниса, объясненное ему, простому пареньку из Кулдагана, можно сказать, на пальцах…

Чудесно, невероятно, но почему-то совсем не шокирует и не тянет бросаться на колени от восторга. Да и восторга-то самого нет – даром Астрах с ребятами так завидовали. Есть что-то другое… некое чувство причастности к делам Влады и Серега… И тут до Кана дошло: он больше не чувствовал себя обычным парнем, брошенным в страшную сказку. Нет. Он был на своем месте. Он стал полноправной частью истории. И тут же вместе с ощущением важности момента пришло чувство новой, небывалой ответственности, с которым Кангасск пока не знал что делать.