Елена Истомина - Ведьма для Северного Владыки

Но что поделаешь, такова наша огненная натура, мы слишком вспыльчивы, по поводу, а иногда и без.

Что ж, случившееся станет мне уроком. Впредь, я такого себе уже не позволю, а сила моя в том, чтобы признать свои ошибки, сделать выводы и пойти дальше, как и подобает истинному владыке. Я должен быть примером своим подданным во всем.

– Прости меня, – шепчу тихо и впервые касаюсь ее губ, сухих от волнения и страха, но меня радует, что она не сжимается и не сжимает замком зубы. Как только мой язык в них упирается, она покорно позволяет пройти ему глубже. Это пьянит и кружит голову, но на этом все. Она не подается своим языком навстречу моему, не пытается с ним поиграть. Просто не препятствует моему вторжению.

Что ж, посмотрим, сможешь ли ты и дальше оставаться столь же безучастной.

Я медленно спускался губами вниз по ее тонкой шее, что была покрыта мелкой гусиной кожицей, раз и еще раз прокладывая дорожку нежных поцелуев. Разогревая кожу, делая ее чувствительной, и вот, пройдя по коже самым кончиком языка, с удовольствием услышал, как дыхание Веды углубляется.

Окрыленный этим очень медленно спустился ниже, накрыл губами сосок и начал играть с ним языком, добиваясь твердости, а второй, очень мягкий аккуратно и нежно, то оттягивал, то вертел между пальцев. Чередовал ласки, и совсем скоро праздновал победу. Ее плоть налилась тяжестью и стала невероятно чувствительной. Теперь прикосновения моего языка и моих пальцев к ее затвердевшим розовым соскам, вырывали тихие, но такие сладкие, стоны из ее горла. Она приняла мою силу, позволяла ей проходить через все свое тело и наполнять его блаженством.

Огонь тела Веды отзывался моему огню, помимо воли ее разума.

– Не надо, пожалуйста, – тихо, в отчаянье, простонала супруга, когда я двинулся губами вниз по ее животу, слегка прикусывая и тут же зализывая его кожу. Понимая, что она безвольна передо мной, и, если я сейчас спущусь чуть ниже, и мой язык станет ласкать потаенное, она не выдержит, сдастся мне окончательно и предаст своего любимого.

Она в шоке. Она не ожидала, что это случится так быстро. Она надеялась лежать не двигаясь, терпеть меня, отвернувшись и закрыв глаза. Пытаться представить своего любимого, чтобы было хоть немного легче.

Не выйдет, дорогая! Третьего в нашей постели не будет никогда! Даже в твоих мыслях.

– Ты же понимаешь, что это неизбежно? – спросил, отстранившись и нависнув над ней.

Девушка лишь снова сжалась и отвернулась.

С тяжелым вздохом я встал с постели и подхватив ее на руки понес в купальную.

У меня на руках девушка невероятно напряглась, но вела себя тихо. Прижималась ко мне всем телом, так, что я слышал, как по-птичьи быстро колотится ее испуганное сердечко.

Ее страх не доставлял мне радости. Прежние мои жены себя так не вели. Они были преисполнены гордости и радости, что я их выбрал. Были покорны и податливы. И то, сгорали, не выдерживали силы моего пламени. Так неужели эта настолько сильна, что даже ничуть нехотя меня, ненавидя и боясь, сможет подарить мне наследника?

Эхх, поторопился я. Рано надел обручающее кольцо. И чем только думал, спрашивается? Ей бы еще невестой побыть, привыкнуть ко мне. Я бы смог добиться ее расположения, чтобы уж точно и наверняка. Но обручальное кольцо требует, чтобы я сегодня же испил с ней одну на двоих чашу жизни, надел на нее венец Владычицы, подхватил на руки, унес в свои покои, а утром предъявил боярам, генералам и членам семьи, окровавленную простынь.

С другой стороны, если поторопился, значит так оно и угодно богам.

Очень аккуратно, я спустился в круглую купальню с женой на руках и осторожно посадив ее в теплую воду, добавил мыльный раствор из склянки, стоявшей на широком бортике.

По купальной сразу разнесся приятный тонкий запах наших горных трав, что расслабляют и успокаивают, а вода покрылась белой, нежной пеной.

Ведара по-прежнему смотрела на меня с диким страхом, а мне же нужно было, чтобы она расслабилась.

– Закрой глаза, – попросил тихо.

Она покорно закрыла, но тут же задышала глубоко и прерывисто.

Ей страшно, очень, страшно. Настолько, что бедняжку аж затрясло и кожа стала гусиной.

Боится, что сделаю больно, что останусь недовольным ее зажатостью, но ничего поделать с собой не может. Все эти мысли безумным роем мечутся в ее голове.

Беру с бортика мягкую мочалку, окунаю в пену и начинаю нежно растирать руки жены. Сначала одну, потом вторую. Она медленно, но неуклонно расслабляется. Теплая вода и успокаивающий аромат трав, делали свое дело.

– Я не опасен тебе, Веда. Я очень постараюсь не причинить тебе боли, ни телесной, ни душевной, доверься мне, прошу! – шептал как можно ласковее, нежно растирая ее плечи, до вечера, я должен максимально ее к себе расположить. Если она будет зажата в самый ответственный момент, все может закончиться весьма плачевно.

– Я постараюсь. – Веда вздохнула и судорожно выдохнув, произнесла, пожалуй, самое главное для себя. – У меня ведь просто нет выбора.

Ну да, как же! Гордую полянку, княжескую дочь, пусть и зачатую в блуде, лишили выбора! Для тех, кто с рождения, высокомерно зовет себя прямыми потомками богов своих, это неслыханное унижение. В ее краях, пусть и негласно, но всегда выбирает женщина. Если девушка не хочет парня, то, как бы не был выгоден ее родителям этот союз, настаивать, они не будут.

Хорошо, что она сама понимает, что выбора у нее нет, и значит, скоро смирится, подладится и под меня, и под наши правила, а там, глядишь, я и сердце ее получу.

Вот только свое, я ей никогда не отдам, оно уже отдано навеки и из жизни в жизнь, лишь одной.

Веда, конечно, будет это чувствовать и из женской гордости и упрямства будет пытаться это изменить, что для совместного проживания совсем и неплохо.

– Если тебя утешит, то я ведь тоже, ровно в таком же положение, у меня ведь тоже нет выбора, Веда. Так давай же облегчим участи друг друга, взаимным уважением и поддержкой.

– У тебя ведь тоже, однажды, дотла выгорело сердце. Ты же знаешь, как это больно. Ты же знаешь, что это необратимо калечит душу. Зачем заставляешь меня пережить тоже? Зачем так жесток? – тихо спросила она, не открывая глаз и даже не пытаясь удержать слез.

Сердце мое сжимается тупой болью. На миг прикрываю глаза и выдыхаю.

– Мне жаль твою любовь, Веда. Но у меня нет выбора. Ты одна из тысяч! Одна! Которая мне подошла! Мне подошла и теперь только моя. Ты забудешь его очень скоро, обещаю.

Веда вскинулась и глядя мне прямо в глаза заявила:

– Не хочу забывать. Воспоминания о нем, будут давать мне силы для жизни с тобой. Ради него, ради его благополучия, понимаешь.

– Понимаю, но совсем скоро, воспоминания о нем растворятся как сон, станут тебе не нужны и не важны. Прекратят терзать твою душу. Наш семейный союз, перестанет для тебя быть жертвой и станет благословением, обещаю.