Мари Бреннан - Обращая сумрак в свет

И в руках этого типа пропадает зря!

Однако надежда имеется. Памятуя, с какой неохотой Гленли позволил мне осмотреть таблички, я думал, что уговаривать его перевести текст и опубликовать перевод придется не один месяц. Но, видимо, он понимает, что, если содержание текстов так и останется неизвестным, через пять лет всем на его находку будет плевать, поскольку выполнить перевод предложил прежде, чем я хоть словом о том успел заикнуться. Более того: я убедил Гленли, что достоинство его древней фамилии требует отнестись к этим табличкам с величайшим вниманием и аккуратностью. Уверен, мысли твои уже устремились в известную сторону, но тут-то я тебя и удивлю, направив их ход двумя поколениями далее. Полагаю, нам следует привлечь к этой работе Одри Кэмхерст.

Согласно моему мнению, во всем, что касается владения драконианским языком, она легко может сравниться с дедом. Мало этого, в данном случае у нее имеется немалое перед ним преимущество, а именно – пол. Как ты сам говорил, в любом появившемся рядом мужчине лорд Гленли видит либо нижестоящего, либо соперника, угрозу собственному престижу, а между тем ни то ни другое делу нашему не на пользу. Мисс Кэмхерст, будучи женщиной, на демонстрации превосходства его не спровоцирует. Ну, а если он, паче чаяния, вздумает кичиться перед ней высотой положения – что ж, имя бабушки послужит Одри и мечом и щитом. Учитывая, что все внимание ее семьи в данный момент сосредоточено на приготовлениях к Фальчестерскому Конгрессу, который откроется следующей зимой, дед ее вряд ли располагает временем и силами, потребными для решения подобной задачи, а вот Одри за такой шанс ухватится обеими руками.

Нет, лорду Гленли я ее пока не рекомендовал, так как полагаю, что наша юная леди заслуживает предупреждения, прежде чем я приведу его к ней на порог, однако, если у тебя не имеется против сего серьезных возражений, намерен написать ей безотлагательно. Миру не терпится узнать, о чем могут поведать эти таблички, и нам не следует заставлять его ждать.

Твой друг,

Симеон.

Сегодня, прибыв в родовое поместье лорда Гленли, попала под проливной дождь, за время недолгого пути от автомобиля до двери превративший меня в мокрую курицу. Хватило б его лакею ума держать в кабине авто зонтик, ничего подобного бы не произошло. Небрежение службой? Или тонкий расчет со стороны лорда Гленли? Знаю, Симеон полагает, что, поскольку я не мужчина, эрл не почувствует надобности вести себя со мной вызывающе, однако сама не так уж в этом уверена. За время знакомства, пусть пока что и непродолжительного, у меня создалось впечатление, будто он откровенно наслаждается ситуацией: подумать только, в его поместье, в такую даль, ради того, чтобы взглянуть на его таблички, приехала внучка самой леди Трент ! Но, исходя из сказанного Симеону Аланом, я невольно задаюсь вопросом: уж не боится ли он, как бы отныне предметом общего интереса вместо него не сделалась я? Возможно, позволив мне вымокнуть, он этак по-своему ставит меня на место?

Что ж, ладно. Если такова цена права взглянуть на таблички, я ее заплачу. Судя по всему, что я слышала о лорде Гленли, над находкой своей он трясется, будто мать-дракониха над кладкой яиц. (Кстати, отчего эта метафора у нас до сих пор в ходу, хотя гранмамá неопровержимо доказала, что большая часть драконов яиц не высиживает?) Таким образом, внушить ему столь неодолимую тягу опубликовать свое новое приобретение могло разве что только чудо, и как-то сомнительно мне: не вздумается ли ему пойти на попятную? Если вдруг вздумается… ну нет, тайком утащить с собой копии своих записей я отнюдь не побрезгую, и будь что будет. Не сомневаюсь, залог отец за меня внесет, а после я предстану перед судом этакой трогательной, целеустремленной приверженкой науки, и газетчики подобный спектакль проглотят сразу же, только подавай.

Увидев меня, лорд Гленли здорово опешил – и, полагаю, вовсе не оттого, что я до нитки промокла. Обычно люди склонны забывать, кто такова моя мать, хотя все, что бы наше семейство ни сделало, неизменно попадает на первые полосы газет, потому и ожидают, что я окажусь типичной ширландкой, потому и удивляются, обнаружив, что это не так.

Однако опомнился он, стоит отдать ему должное, быстро.

– Мисс Кэмхерст, – заговорил он, вспомнив о подобающей случаю учтивости, – добро пожаловать в Стоксли. Сожалею, что дорога оказалась для вас столь утомительной.

– Похоже, здесь настоящий сезон дождей, – сказала я, в то время как с меня вовсю текло на мраморный пол. – Но ничего. Если бы всю дорогу сюда пришлось плыть, я и на это пошла бы. Когда я могу приступить?

Тут лорд снова опешил.

– Приступить к… Девочка моя дорогая, вы ведь едва в дом вошли! Мне бы и в голову не пришло вот так, с порога, усаживать вас за работу.

«Девочка…» Мне это обращение – всегда как кость в горле. Я в свои двадцать три женщина вполне взрослая, но, видимо, так и останусь в глазах окружающих девчонкой, пока не поседею или замуж не выйду.

– Вы меня за работу и не усаживаете, – сказала я. – Я сажусь за нее сама. Сказать откровенно, мне просто не терпится взглянуть на вашу находку. Позвольте только досуха вытереться, и…

Но, разумеется, я напрасно сотрясала воздух. Вначале мне непременно должны были показать мою комнату. Затем горничная лорда Гленли пыталась настаивать на горячей ванне: дескать, я ведь, должно быть, продрогла до самых костей. Признаться, я вправду немного озябла, но это меня ничуть не заботило. Насухо вытершись, я бросила взгляд в зеркало и обнаружила, что волосы, как обычно, когда на дворе сырость, торчат во все стороны. Горничная предложила поправить дело, но, очевидно, как совладать с моей гривой, не имела ни малейшего понятия. Заколов волосы сама, я переоделась в сухое и двинулась на вылазку, чтоб разыскать хозяина и заняться, наконец, тем, ради чего явилась.

Только вот ему, конечно же, непременно потребовалось устроить мне тур по фамильным хоромам – исключительно ради возможности показать собранную коллекцию. У этого человека совершенно нет вкуса ! Чувства последовательности – и то никакого. Нагромоздить вокруг койяхуакских фресок никейские фризы, а перед всем этим поставить йеланскую вазу чудовищной величины, так что за ней ничего не разглядишь – это, скажу я вам, ни в какие ворота. А что до драконианских реликвий… похоже, ему неизвестно, а то и безразлично, что стенные росписи, традиционно помещаемые над кладкой яиц, нависают прямехонько над погребальной стелой. Увидев подобное, древние пришли бы в ужас, но я, загодя предупрежденная Симеоном, лишь охала да ахала, чего от меня и ждали, а морщилась только когда хозяин повернется спиной.