Роман Красиков - Байки старого гнома

– Не боись, отец, поделим как-нибудь.

– Вот и боюсь, что получится как-нибудь, а не по-хорошему, – проворчал себе в бороду старый Йорвинг, но ни один из сыновей не расслышал его слов.

Сказав, старик откинулся на подушку и прикрыл веки. Разговор дался нелегко и боль снова пронзила тело колючими иглами. Он чувствовал, что конец близок, несмотря на то, что сегодня болезнь слегка отступила и жар ушёл, дышать становилось тяжелее с каждым днем. Рудничная пыль основательно забила ему лёгкие, разъедая грудь жгучей кислотой.

Тром потянулся за курткой.

– Ты куда? – встрепенулся отец.

– Пойду пройдусь перед сном.

– Опять? – Эйнар наградил брата укоризненным взглядом тёмно-карих глаз.

Тром замер на пороге.

– Не прикидывайся, брат. Скажи ещё, что не знаешь, как вся улица только и судачит о том, что ты ходишь вечерами на небо пялиться? –Эйнар покачала головой, – Эх, Тром, братец, ведёшь себя, как дитя малое. Пора бы уже остепениться, о достатке подумать, о заработке хорошем, а ты всё в романтика играешь.

Тром уже набрал полную грудь воздуха, чтобы высказать брату, что он думает о золоте, богатстве и обо всех тех гномах, которых принято называть порядочными, но отец опередил его.

– Пускай идёт, – старый Йорвинг поднял вверх обтянутую сухой кожей руку и гнев, готовый захлестнуть Трома удушающей волной вмиг отступил, – Тебе чего с того, что он любит на звёзды посмотреть. Пускай идёт, мальчонка. У него своя жизнь, у тебя своя. Нечего навязывать свои мысли другому.

Эйнар сокрушенно покачал головой, но перечить отцу не смел, а потому снова просто промолчал.

Тром вышел за дверь и быстрой походкой направился вниз по улице, петлявшей узкой змейкой между приземистых домов. Оставив позади Западный Конец с его разбитыми мостовыми и висящим, подобно ядовитому туману запаху нечистот, Тром вышел на укатанную телегами дорогу, ведущую к шахтам. Дойдя до моста, широкой дугой перекинутого над Гиблой Падью, узким ущельем, что глубоким шрамом располосовало гору надвое, гном резко свернул вправо и ускорил шаг. Когда-то, в давние времена, память о которых уже канула в бездну времён, тут проходила крепостная стена. Теперь о ней напоминали лишь одиноко торчавшие из земли камни, покрытые изумрудными островками мха и сапфировыми кляксами лишайника. Приходилось часто петлять между гранитными блоками и идти по самому краю обрыва, но Тром уже не впервой проделывал этот путь и уверенно продвигался вперёд ни разу не оступившись и не споткнувшись. Вскоре его слуха коснулся шум бегущей по камням воды, а в воздухе заплясало влажное марево. Впереди показался стремительный поток, окутанный голубоватым сиянием, исходившим от крупных кристаллов кварца. Вода срывалась с головокружительной высоты вниз, перекидываясь с одного каменного уступа на другой, иногда задерживаясь в выточенных ею же самой каменных чашах, после чего снова устремляясь вниз, разлетаясь мириадами блестящих брызг, теряясь в необозримой глубине Гибельной Пади. Тром на миг остановился и поглядел через край обрыва туда, где клубился непроглядный мрак, пронизанный водяными искорками. Каждый раз, будучи здесь, он пытался разглядеть хоть что-нибудь внизу, что могло бы указывать на истинную глубину ущелья. Но, как он ни старался, не напрягал глаза, ничего, кроме темно лиловых облаков водяного тумана разглядеть не удавалось.

На расстоянии полусотни локтей бурный поток окунался в непроглядную тьму, сливаясь с ней, тускло сияя смазанным, дрожащим пятном зыбкого света. Падь была поистине бездонной. Неспроста молва окрестила её Гибельной. В пятидесяти шагах от того места, где остановился Тром через ущелье был перекинут ещё один мост, нехоженый и давно заброшенный. Туда гном и направился. Постепенно воздух наполнился леденящими брызгами, долетавшими сюда от водопада. Одежда вмиг промокла насквозь и неприятно липла к телу, словно к спине прикасались чьи-то скользкие холодные пальцы. В бороде и волосах гнома осколками горного хрусталя заискрились крохотные капельки. Осторожно ступая по мокрым, покрытым осклизлым мхом камням, Тром перебрался на противоположную сторону. От моста начиналась узкая, едва различимая в полумраке тропа, резво убегавшая наверх. Поднявшись по ней, гном очутился на широком карнизе, огороженном ржавыми металлическими перилами. Внизу под карнизом неистово рокотал водопад, вздымая кверху своё удушливо-влажное дыхание, но спереди уже повеяло живительной прохладой. Тром заторопился, и вскоре протиснувшись через узкую щель в конце коридора оказался на западном склоне Серых Гор.

– Успел, – прошептал он, усаживаясь на круглый, вылизанный осенними ветрами камень, хранящий ещё на себе теплый отпечаток угасающего дня.

Вокруг насколько хватало глаз простиралась горная гряда. Гордые великаны, одетые в белоснежные плащи ледников, стояли плечом к плечу, незыблемые на своём вечном посту. Солнце неумолимо клонилось к закату, окрашивая вершины густым багрянцем, укрывая крутые склоны потоками расплавленной меди. Эдакое чудо не знакомо жителям глубин. Гномы привыкли копошиться в земле, стараясь лишний раз не поднимать кверху головы. А уж удумать выйти из своих подземных пещер-городов наружу способен был лишь чудак, не от мира сего. Мало, кто из сородичей Трома имел хоть малейшее представление о той красоте, что предстала сейчас перед ним, а если и имели, то вряд ли способны были оценить её. Самое обидное было даже не в том, что гномы, по их собственному глубокому убеждению, не могли приобщиться к чему-то более прекрасному нежели добыча металлов и самоцветов, а в том, что никто не имел такого желания. Отец с братом лишь отмахивались от вдохновенных россказней Трома, а друзья и соседи тихо посмеивались за его спиной и крутили пальцем у виска. Однако, Тром, на протяжении нескольких лет, с того самого момента, как случайно обнаружил эту щель, старался не пропускать ни одного заката. Сидя тут на камне, гном иногда ощущал себя так, словно ненароком, тайком сумел прикоснуться к чему-то очень запретному, к сокровенной тайне Великого Творения. Странным и непостижимым образом ему позволили увидеть истинное чудо, осознать насколько бесценен тот дар богов, которым абсолютно безвозмездно владеют живущие на земле. Солнце скатилось ещё ниже и последние лучи потянулись к небесам. Робко, неуверенно, словно кисть художника, пробующего холст, они коснулись косматых туч, расчерчивая их алыми штрихами. Пушистые бока, пузатых, полных колючего снега и ледяного дождя туч сначала становились пепельно-пунцовыми, затем их нечёткие грани наливались тёмным, грозно-лиловым оттенком и в конце концов окунались в непроглядные густо синие, почти чёрные цвета. Пылающий раскалённым золотом шар солнца коснулся горных хребтов и, придерживаясь за их острые вершины быстро скатился вниз, погружая мир вокруг в мягкий бархат сумерек.