Анна Морецкая - Сага о Первом всаднике. Время проснуться дракону. Книга 2

– Да я понимаю, что ты нежданно-негаданно родню нашла, но могла бы и предупредить, – продолжала ей выговаривать девушка, неготовая так быстро простить пренебрегшую ею подружку.

Тогда Лялька чуть отпорхнула назад, открывая взгляду другую фею… нет… фея… ах да, фата! Отчего глаза Льнянки, в прямом смысле, полезли на лоб – ну не ожидала она такого поворота дела! Перед ней с независимым видом и вызывающе сложенными на груди руками висел в воздухе… парнишечка! Крылья у него были цвета последнего отзвука заката в предветренный день. А глаза, из под такой же пурпурной челки, смотрели вполне по-мужски – уверенно и горделиво! Суровый мужичок такой, одним словом. И никаких тебе скидок на маленький рост!

– Ты друга себе нашла?! – спросила феечку Лёна, когда справилась со своим удивлением и смогла вымолвить вопрос.

Но Ляля отрицательно помотала головой и стыдливо отвела глазоньки. Та-ак… понятно…

– Дружка, значит! – уже не спросила, а вполне утвердительно заявила девушка.

« – Ага! Ага!» – закивала фейка и ее мордаха, размером с перепелиное яичко, залилось румянцем. А новоявленный ухажер, сменив на лице гнев на милость, подхватил Лялину ладошку и приложился к ней, как заправский придворный кавалер.

– Даже так… – расстроено протянула Льнянка. Она, конечно, желала подруге всего самого лучшего… но пока еще не была готова вот так сразу радоваться ее счастью, из-за которого придется скоро расставаться. А осознание собственного эгоизма и того более портило настроение.

Но фея, подлетев к ней, погладила по щеке и замотала головой, делая «строгие» глазки.

– Ты хочешь сказать, что не бросишь меня? И когда придет время, уйдем из Долины вместе? – неверяще спросила Лёна.

Ляля закивала головой утвердительно, а взгляд, который она перевела на пурпурного фата, стал тоскливым-тоскливым, отчего тот, чирикнув что-то, прижал ее ручку к своей груди.

От этой сцены Льняна совсем расстроилась:

– Ладно, живи пока здесь, а там посмотрим, – сказала она и, послав фее воздушный поцелуй, пошла с поляны. Дети потянулись за ней.

Остаться без Ляльки было, конечно, плохо. Лёна скучала и изводилась мыслями, что фея может передумать к тому времени, когда придет время уходить из Долины. Но, как часто бывает в жизни – что-то неприятное приводит к довольно неплохим последствиям. Временно потеряв одну подружку, в лице детишек, что помогали Лёнке ее искать, она нашла нескольких друзей. Особенно сблизилась она с Альном, тем самым горделивым дядей Ривы. И с той малышкой, что так непосредственно интересовалась Льнянкиным ухом, и ее старшей кузиной. Девочки, конечно же, носили длинные и сложно выговариваемые имена, как и положено волшебницам, но представились они просто – Эми и Лия.

Льнянка всегда, еще со времен знахарства в своей родной деревне любила и умела находить общий язык с детьми. Так что и здесь, в Долине, подружиться с малышами труда ей не составило.

Альн при более близком знакомстве оказался совсем даже и не заносчивым пареньком, а вполне себе милым и в какие-то моменты даже застенчивым.

Девчоночки же были именно такими, как и показались девушке с первого взгляда. Младшая была порывиста и любопытна, и старалась добиваться своего всеми доступными способами. А старшая, как и ожидалось, нежной и мягкой. Но эти ее качества нисколько не мешали ей постоянно охлаждать необузданные порывы младшенькой.

Может быть, про новых приятелей Льнянки и не стоило так много говорить, мало ли таких ребяток еще купится на дружелюбие, обаяние и остренькие ушки юной эльфийки, но вот именно эти дети, в отсутствие потерявшей голову влюбленной Ляльки, стали «отдохновением души» для Лёны в последующие дни.

А дни… нет – недели, последовавшие за днем поиска феи, стали воистину тяжелыми для всех вообще и для Льнянки в частности.

Вик сгорал от жара, а в минуты светлого сознания мучался от боли. Они все, чередуясь между собой, сидели возле него, напряженно дожидаясь редких моментов его трезвого бодрствования. Но он так быстро опять погружался в бессознательное состояние и был так слаб, что им никак не удавалось разузнать у него, кто же является ему в бреду.

Лёна, как и все остальные, каждый день отсиживала свое время возле него, напряженно ожидая момента улучшения. В остальные же часы она старалась занять себя чем-нибудь – помогала даме Норе в приготовлении лекарств для Вика, учила Ли основам эльфийской магии и читала книги из библиотеки волшебниц, пытаясь найти в них что-то полезное для своей человеческой половины.

Все эти занятия требовали сосредоточенности и напряжения если и не физических сил, то умственных и эмоциональных точно. Поэтому так и были ценны те час-полтора, что она, бывало, проводила в компании своих маленьких друзей – легкий треп не о чем, наивные вопросы о ее жизни в Дриадовом Лесу и ответные рассказы ребят об особенностях Зачарованной Долины в очаровательной детской интерпретации.

« – Но, слава Многоликому, тяжелые времена, кажется, подходят к концу!» – радовалась про себя Льнянка, вспоминая последние недели и перебирая травы, которые госпожа Нора попросила ее подготовить для зелья. Скоро, по прибытии из Акселла Ворона и девушек, они снимут заклятье Ламарской ведьмы и приступят уже к настоящему лечению Вика. В благополучном исходе их предприятия Льнянка, почему-то, совсем не сомневалась. Почему? Да потому что интуиция ее еще ни разу не подводила. И сейчас, в эту минуту, она не испытывала ни малейшего сомнения, ни напряжения, а просто чувствовала уверенность и спокойствие.

И если тогда, в Акселле, она подспудно все время ощущала, что что-то идет не так, то теперь уж точно все складывалось как должно!

***

Вик проснулся, но открывать глаза не стал. Сегодня только пятый день, как его перестал терзать пылающий во всем теле жар, и ему до сих пор было еще слишком непривычно вот так приходить в себя – сразу со «светлой» головой и «гладкими» мыслями.

Впрочем, и боль, которую он ощущал, теперь была другой – она перестала быть всеобъемлющей, а локализовывалась только в месте самого тяжелого ранения мерной и вполне терпимой цепкостью. Дырка в бедре почти совсем затянулась, а лубки с него сняли сразу, как он пришел в себя. Ссадина на затылке, которую он заработал, когда грохнулся на камни там, на лесной поляне, и ранки от зубов тигра на руке, те вообще перестали беспокоить. Если конечно не считать шершавых, чесучих корочек на их местах.

В общем, отныне он пробуждался с неуемной жаждой к жизни и бурной деятельности, и в этом состоянии хотелось резво вскочить, петь и плясать. И даже было не важно, что пока он не мог и с постели-то встать самостоятельно, ему было вполне достаточно понимания, что скоро-то обязательно сможет!