Наталья Свидрицкая - Хроники Нордланда. Цветы зла

– Они же кватронцы. – Чуть побледнев, сказал Гэбриэл.

– И что? – Удивился Савва.

– А тебе не всё равно, – тихо сказал Гэбриэл, – как им теперь живётся, и что с ними делают?

– Веришь, нет, – Савва даже чуть привстал, лицо ожесточилось. – Вообще по фигу. А тебе-то что?!

Гэбриэл стиснул зубы, отвернулся. Сказал:

– Спать давай. – Устроился на боку спиной к Савве. Тот полежал немного, и заговорил, словно оправдываясь:

– Я не насилую никого. А о том, что там с её помётом будет, баба сама должна думать. Что, я силой их сюда тащил?! Заставлял?! Принуждал?! А я тебе скажу: они шалавы, как все бабы, понятно?! Наши с тобой мамаши что, думали о нас, когда с эльфами е»лись?! Нет! Я …в детстве тоже хлебнул всего, ты не думай! И мне, ты понял, мне не стыдно! Мне не стыдно!!! И нечего тут… лежать и фигню всякую про меня думать!.. Сам тоже их трахал будь здоров!!!

– Спи давай! – Фыркнул Гэбриэл. – Скоро уже рассветёт. И ничего я не думаю. Устал просто.

– Слабак! – С облегчением ухмыльнулся Савва. – Да разве ж это трах был?.. Вот, помню, в Европе, нарвался я на кучу девок, которые бельё стирали… – И полился обычный мужской трёп. Гэбриэл слушал про подвиги своего приятеля вполуха. Он утолил голод, и ему стало стыдно. Алиса, её нежность, её ревность… Боже, он ведь ей поклялся!.. Гэбриэл даже разозлился на Савву: разсопелся здесь, разбрякался… Если бы не он, уж Гэбриэл бы ни за что… Но и разозлился как-то вяло: очень уж было комфортно и хорошо. Отдохнул, попарился в баньке, хорошо поел, лежит в тепле и на мягком, только что отлично провёл время с двумя горячими девчонками… О чём ещё мечтать?! Под бесконечные подвиги Саввы, который, судя по его словам, поимел женщин больше, чем их вообще живёт на Земле, и под умиротворяющий шум и плеск дождя Гэбриэл уснул.

И снилась ему Алиса. Она сидела в какой-то… арке?.. Окне?.. На ней было что-то симпатичное такое, светленькое, на коленях лежала открытая книга. Пальчики её были сплетены меж собой, под приспущенными ресницами горело золотое пламя. «Даже не думай, Гэбриэл! – Явственно услышал он её голос. – Даже не думай поменять меня на какую-нибудь… дуру!!!». «Солнышко! – Растерялся он. – Я никогда тебя ни на кого не променяю, ты что?! Да мне они на фиг не нужны! А ты представляешь, я думал, что тебя потерял!». «Даже не мечтай! – Вредным голосом возразила она. – Я от тебя никогда не отстану!».

– Эй, Гаврила! – Голос Саввы вырвал его из сладкого сна. – Просыпайся, лодырь, кобылу твою чистить пора!..

– Не нравится мне здесь. – Заметил один из пятнадцати человек, которые не так давно прошли через маленькую лесную деревеньку Торжок и скрылись в лесу, поднявшись по деревьям на заранее приготовленные настилы. Они были так удачно замаскированы ветками, что с тропы, ведущей в деревню, их разглядеть было совершенно нереально. И сами люди, вооружённые тяжёлыми боевыми луками, были одеты в зелёное и коричневое, что позволяло им уже с пары шагов сливаться с деревьями.

– Лес как лес. Папоротники интересные, я таких даже во Франции не видел. – Говорили они по-нордски, но второй – с сильным акцентом.

– Этот лес, – заметно нервничая, продолжал первый, – эльфийский, пакостный лес. – Его говор выдавал в нём далвеганца, уроженца Лав и его окрестностей. – Про него всяческие байки рассказывают…

– Байки – они и есть байки. – Засмеялся второй. Остальные лениво прислушивались к их беседе, но молчали. – Приходилось нам и ведьм ловить, про них тоже, знаешь, какие байки сказывали?.. А мы с ними делали, что хотели, и попы потом, после нас, резвились от души, и ничего, до сих пор живы и здоровы, а ведьм тех давно с дымом пустили… И эльфов твоих, вот погоди, мы тоже в оборот возьмём. Там и посмотрим, насколько они вечные!

Один из лучников фыркнул одобрительно.

– Я не знаю, – упорствовал далвеганец, – что там у вас за ведьмы, а здесь всё не так, как в Европе. Я сам из Болотного, это на Серебряных Озёрах, так там, в земле фей… – Он не договорил. С соседнего помоста подали знак, и все лучники мигом посерьёзнели, собрались и приготовились.

– В бой не вступать. – Сказал лучник с акцентом. – Только стрелы. Убивать всех, но первого – герцога. Этого – чтобы наверняка.

Но на тропе, откуда слышался мягкий перебор копыт и голоса, никто не появлялся. Было полное ощущение, что едет небольшой отряд, только самого отряда не было и не было. На лицах участников засады сначала отразилось нетерпение, затем – недоумение. Они начали переглядываться, нервничать. Потом главный, тот, что говорил про ведьм, приподнялся и открыл рот, чтобы что-то сказать, но не успел: ему в лоб с тошнотворным звуком вонзилась стрела, прилетевшая, казалось, из ниоткуда. Лучники повскакивали с мест, натягивая тетиву до онемения в руках и стремительно озираясь, выглядывая и выцеливая противника – но противника не было. Его просто не могло быть – прежде, чем устраивать засаду, эти люди, очень грамотные, очень опытные, всё проверили и провели разведку по всем правилам, оставили, помня об эльфах, растяжки и ловушки, которые даже лиса не смогла бы миновать незамеченной! Противника не было, а стрелы – были. Полтора десятка человек были расстреляны за пару минут, и никто из них так и не выстрелил, потому, что не увидел цели. В Торжке это событие обсуждали потом несколько лет, мало того: оно стало своеобразным мерилом времени. Жители Торжка говорили: «Это было через год после Побоища, или: Это ещё до Побоища было!». Никто в деревне так и не узнал, кто были эти люди, зачем пришли, кого ждали?.. Дрэду очень хотелось узнать, как так вышло, что такой отличный план не сработал; но ему так и пришлось довольствоваться домыслами и предположениями.

Организовав побег Чудилы Тима, староста Малой Кеми, деревеньки, где Гарет оставил своего пленника, не мог не нервничать. Шутка ли: герцог Элодисский! Тим ясно дал понять, что герцог из Торжка не вернётся, и старосте нужно задуматься о том, чтобы новые хозяева, ждать которых осталось всего ничего, были им довольны. Но – Хлоринг… почтение к древней королевской крови было у старосты в крови. Конечно, герцог – полукровка, чельфяк, и это грех, это неправильно, и неправедно. Но всё-таки – Хлоринг… И староста вздыхал, ворочался в постели и проклинал тот день и час, когда вообще встрял во всё это. Он искренне ненавидел полукровок, хотя спроси его кто, что они сделали ему лично, и ответить он бы не смог. Просто церковь, и знающие люди говорят: полукровки, чельфяки эти позорные, злобные, преступные, того, воруют, насилуют… как-то так. Не будут же говорить просто так! И староста исправно ненавидел и верил, что всё плохое в его жизни – от того, что его высочество болен, а герцогом стал молодой полукровка. Может, он и отца своего того, а это уже совсем погано, потому, что его высочество – он, всё-таки…