Н. Свидрицкая - Хроники Нордланда. Пепел розы

– Да. – Чуть слышно ответила она, смущаясь и теряясь. Отец близнецов был замечательным! У него были глаза Гэбриэла, и голос почти такой же, как у братьев, он был роскошно одет, с перстнями на пальцах, с роскошной цепью на груди, и пахло от него чем-то изумительным. Но главное – от него веяло такой властью, такой значительностью, какой Мария не чувствовала даже в Гарете, тоже очень властном. Но эта власть не была страшной, давящей. Рядом с ним было хорошо. Почти так же хорошо, как с его сыновьями.

– Сядь подле меня. – Его высочество сел в кресло и усадил Марию рядом с собой. – Ты совсем эльфа! Ты помнишь своих родителей?

– Нет. – Так же тихо ответила Мария. – Их убили, когда я была совсем маленькой, а меня забрали. Мой отец был эльф, а мама – полукровка.

– Мне жаль. – Серьезно произнес принц. – Тебе многое пришлось вынести, не так ли?

Мария кивнула, опустив глаза и глядя, как пальцы его высочества бережно касаются шрамов на ее руках.

– И Гэбриэл спас тебя?

– Да. – Она быстро взглянула на него, глаза ее засияли. – Он вернулся за мной и спас. Если бы не он…

– Он отец твоего ребенка?

Мария вновь кивнула.

– Нам было очень страшно. – Прошептала чуть слышно. – Нам просто было очень страшно. Мы оба были другими… Совсем не такими, как сейчас. И он, и я… Но этот ребенок… Он ни в чем не виноват. И у него будет совсем другая жизнь, не такая, как у нас. Я знаю, что Гэбриэл женится на другой девушке, и рада за него. Я очень его люблю, но это не та любовь, не такая, как у них с этой девушкой. Я как брата его люблю… Я и ее бы любила, если бы она позволила.

– Она позволит. Алиса – добрая и нежная девочка, она со временем разберется в том, что вас связывает, и успокоится. Думаю, совсем скоро, после венчания, она уже по-другому станет смотреть на ваши отношения. А у твоего ребенка, моего внука, будет и в самом деле совсем другая жизнь. У него будет не только любящая и разумная мать, и не только лучший в мире отец. Правда, Вэнни?.. У него будет еще и замечательная сестричка, дядя, тоже довольно неплохой, и дед, не худший из возможных. Лучше всего ему быть эльфом; назвать тебя эльфийской кузиной моих мальчиков было хорошей идеей. К эльфам люди относятся куда лучше, чем к полукровкам или эльдарам.

– Тетя Мария! – Вэнни, на удивление долго молчавшая, потянулась к ней. – А когда я могу поиграть с моим братиком? А он где сейчас? А у меня есть пони, и попугай, и собака Лиса, и еще дедушка мне обещал танцующих ангелов, как в городе! Только маленьких! – Вэнни показала руками, каких маленьких. – Я дам братику поиграть с ними, наверное. Если я буду хорошей девочкой, ты разрешишь мне поиграть с ним сейчас?

– Вэнни, – остановил ее Гэбриэл, – братика ты сможешь увидеть осенью.

– А почему? – В первые минуты девочка, смущенная новизной обстановки, молчала и жадно слушала, но, раз открыв рот, закрывать его уже не собиралась. – А где он сейчас? Дедушка, а где сейчас мой братик? А я умею играть с маленькими, и умывать их умею, и кормить из рожка! Я и братика буду кормить из рожка! Тетя Мария, я все-все умею, вы не думайте!

Гарет шутливо ужаснулся:

– И разверзлись хляби небесные! Племяшка, притормози, ради всего святого!

– А папочка мне говорил, – чуть выпятила фамильную, от Хлорингов, нижнюю губку Вэнни, – что дядька, который запрещал мне тарахтеть, злой и противный! И тетька, которая меня била, тоже противная, и папочка ей всыпал хорошенько, так, что она долго еще на жопу не сядет!

– Чего?! – Опешил Гарет, Гэбриэл покраснел, принц Элодисский рассмеялся, а леди Изольда, которая теперь выглядела совсем иначе, чем в тот день, когда судьба привела в ее замок Гэбриэла Хлоринга, воскликнула:

– Айвэн, откуда ты нахваталась таких слов?! Разве можно принцессе так говорить?!

– Откуда-откуда, – Гарет тоже смеялся, – от любимого папочки, я думаю. А, Младший?

Гэбриэл прокашлялся. Он сказал это Вэнни давным-давно, еще на корабле руссов, и думал, что девочка все забыла. Как же! С ужасом пытаясь вспомнить, что еще говорил в ее присутствии, и что в какой-нибудь неподходящий момент выплеснется из его гениальной дочки, он нахмурился:

– да, Вэнни… Не стоит такие слова говорить.

– А почему? – Ужаснула его новым всплеском интереса Вэнни. – А какие можно? А почему ты их говоришь? А девочки за стеной тоже так говорят! Они еще говорят…

– Ты опять лазила на стену! – Хором воскликнули Гэбриэл и леди Изольда. Вэнни насупилась, Тэсс постаралась стать невидимкой. Мария наблюдала эту семейную сцену с удивлением и радостью. Девочка восхитила ее, такая хорошенькая, живая, непосредственная, какой может быть только любимый и не обделенный вниманием взрослых ребенок, совсем не такая, какими были в детстве она и ее подружки. Совсем не такая! С нежностью Мария думала при этом о своем ребенке, который будет таким же. Может, и девочка… Как ей захотелось девочку! Но стоило ей подумать об этом, и маленький так активно начал пинаться, что Мария сморщилась и схватилась за живот.

– Мария?! – Побледнел Гарет, которому, как многим мужчинам, беременная женщина представлялась какой-то взрывоопасной штукой, в любой момент близкой к какой-то ужасной катастрофе. Гэбриэл тоже подался к ней:

– Мария, что? Ребенок?

– Пинается… – Мария улыбнулась сквозь гримасу дискомфорта. – Ничего страшного… Он очень… подвижный!

– Кто пинается? – Расширила глазки Вэнни, и у Гэбриэла вырвалось страдальческое:

– Ащ-щ-щ…

Его высочество при этом смотрел на своего старшего сына. Потом опустил глаза, но лицо его стало на миг печальным. Очень печальным.

Когда гости со свитами удалились, Тильда вздохнула с облегчением, но и с гордостью: высокие гости соблаговолили отведать ее вишневую настойку и печенье, сам его высочество изволил скушать три штуки, а угощения, которое они с Марией готовили с раннего утра, хватило всем членам свиты во дворе! Это она считала триумфом своего дома, и объясняла Марии, перемывая с нею вместе тарелки, блюда и противни, что долг хозяйки дома – принять гостей, как подобает, чтобы никто не почувствовал себя обделенным.

– Ты молодец. – Говорила она Марии. – Хорошо придумала конвертики со сладким творогом, их первыми смели с подносов! И делаются простенько и быстро, и хватило на всех. Даже его высочество похвалил нашу с тобой стряпню! Но что теперь творится во дворе! Один конский навоз придется убирать до вечера!

– Он такой… потрясающий! – Выпрямившись и убрав тыльной стороной мокрой ладони вьющуюся прядь со лба, сказала Мария. – Никогда не думала, что такие люди бывают…

– Ты про его высочество?.. Да, это выдающийся человек. Его уважают даже в Риме. – Кивнула Тильда. – Только очень уж несчастливый. Жена погибла, младший сын столько лет дома не был, врагов целый Остров. – Покачала головой Тильда. – Просто сердце сжимается, как подумаю, сколько он выстрадал! Теперь-то у него и сын, и внучка такая прелестная, но сколько лет пришлось ему терпеть и мучиться, пока получил он хоть часть того, что заслуживает! Все в руках Господа, но порой такая печаль охватывает: ждешь, ждешь счастья, надеешься, веришь… ан глядишь: жизнь-то прошла. Зачем жила, зачем молодость минула? Замужем побыла-то всего ничего, и то муж все в разъездах, да в работе. Потерпи, говорит, вот построимся, купим стадо молочное, построим сыроварню, коптильню, колбасы будем делать… А ничего не успели. Только потерять все. – Она вздохнула, задумавшись. – Столько всего хотелось. А теперь и не хочется больше ничего. Только теперь и пришли и достаток, и покой, и комфорт, а зачем?.. Мне и той башни, в Гремячем, довольно было… – Она очнулась, взглянула на Марию. – Полноте! – Встряхнувшись, улыбнулась бодро. – Теперь у нас есть ты и твой ребеночек. Стану я его крестной и бабушкой, вот и счастье на старости лет. Конечно, его высочество твоему ребеночку дед, но раз они решили скрывать вашу связь, то в замок его не заберут. – Вытерла руки. – Ой, спасибо, девочка моя, быстро все перемыли! Ступай, спроси герцога, не нужно ли ему чего? Такая особа под нашей крышей! – И покачала головой, тяжело вздохнув, при виде того, как просияла Мария. Ох, зачем же они так-то, а?! Ничего хорошего из этого не выйдет! Но и держать, уговаривать, требовать – бессмысленно и даже вредно. Только возбудить ненужный интерес, да и – дело молодое, – любопытство раздразнить. Не родилась, наверное, на свет такая девчонка, которая после предупреждения о том, что объект ее интереса – бабник и бессердечный повеса, отвернулась бы от него. Напротив, каждая уверена, что всех этот бабник обманывал и бросал, а она – единственная, которая его приручит. И эльфийки, думалось Тильде, не исключение. Вон, как сияет вся, едва только о нем речь заходит. Как удержать, как предостеречь, как избавить от будущей боли и разочарования? Никак. Тильда тяжело вздохнула, расставляя тарелки, красиво, ровненько, по ранжиру, одна к одной.