Елена Ахметова - Месторождение №3. Спящий дракон

– Да я и сама не слишком старательно ее ищу, – пожала плечами Велислава. – А без свитера он и правда хорош. Пожалуй, лучше Беримира.

Я не стала спорить. И даже укоризненно качать головой в ответ на наивную женскую надежду, явно теплившуюся где-то на задней стенке ее черепа, тоже не стала.

Маленький кусочек сказки. Почему бы и нет?

– Ты не в настроении, – заметила соседка и игриво вытянула меня по спине холодным полотенцем, отчего стала права вдвойне. – Что случилось? Некраса же выставили корректировать глазомер?

– Хотен приезжает, – призналась я и отобрала у нее полотенце.

Велислава понятливо умолкла и приготовилась прощаться, но вдруг замерла и ойкнула, глядя куда-то мне за спину.

– Хотен? – вкрадчиво переспросил мужской голос.

Я отчего-то покрылась мурашками с ног до головы и обернулась. Найден стоял в дверях кухни и однобоко усмехался, словно слышал наш с Велиславой разговор от и до, а вовсе не плескался в душе. Босой, взъерошенный, в простой рубашке навыпуск он производил весьма интересное впечатление.

– Ты в его штанах, – сообщила я ему. – Это мой парень.

Все остальное я была решительно не готова обсуждать.

– Вот как, – только и сказал найденыш, прошлепав мимо меня к раковине. – Значит, мне следует заметать за собой следы с особым тщанием?

Велислава заломила бровь.

Штаны оказались слишком широки и явно съехали ниже, чем должны были сидеть по исходному замыслу – и только поэтому не бросалось в глаза, что они еще и коротковаты.

– Лучше сразу готовься к бою, – жизнерадостно велела соседка, с трудом отведя взгляд. – Хотен – ревизор третьего чина. Уж что-что, а следы чужого мужчины он и за версту обнаружит!

– Понял, – с озорной улыбкой обернулся найденыш и подмигнул почему-то мне. – Буду просить политического убежища.

– Приступай, – строго велела я.

В основном потому, что хитрый взгляд Найдена, блуждающий где-то в районе моей шеи, настораживал неимоверно.

(англ.) направлять усилия не в ту сторону, ошибаться

Пятно месторождения после прорыва в шахте будто бы угомонилось, продвигаясь вперед крошечными шажками. Тихо, незаметно – но по-прежнему неотвратимо.

У меня все валилось из рук. Цифры норовили расплыться перед глазами, а неподвижные опоры на чертеже магопровода казались жирными крестами, которые следовало бы поставить на трассе.

Отчаявшись дождаться адекватную съемку, я плюнула и, плотно засев в бюро, сделала два варианта трассировки. Какой согласуют – такой и выдам; по крайней мере, дальнейшее промедление будет не на моей совести.

Однако после моей третьей попытки пройти нормоконтроль, закончившейся весьма язвительными замечаниями от соответствующего отдела, Малуша Путиславовна с сомнением оглядела голограмму модели магопровода и все-таки дала мне выходной. Когда я попыталась возразить и откорректировать чертеж, не отходя от кассы, начальство прямо заявило, что в подобном состоянии я тут такого напроектирую, что Малые Буйки век из-под снега не вылезут.

С этим спорить было трудно.

После месяца работы в темпе «чертеж нужен был позавчера», без нормальных выходных и с постоянными сверхурочными, я представляла собой крайне жалкое зрелище и действительно могла наляпать ошибок по невнимательности. Хорошо еще, если они коснутся только оформления; а если где-нибудь в расчетах?..

Но ехать домой я боялась. За час до памятной разборки с отделом нормоконтроля пришло сообщение от Хотена.

«20:10, станция «101-й километр».

Ни просьбы встретить, ни единого вопроса: где установили мой домик, во сколько я обычно возвращаюсь из проектного бюро – кажется, он и так все знал. Просто поставил меня в известность о своем прибытии.

– Беги скорее, – замогильным голосом велела Любовь Казимировна, – пока не спохватились, что ты еще задание сметчикам должна.

Я бледно улыбнулась и побрела на выход, заматываясь в шарф. Не признаваться же, что с куда большим удовольствием осталась бы перепроверять спецификации? По мнению Любови Казимировны, мне полагалось вприпрыжку мчаться к своему парню.

Которого не видела… сколько же я его не видела?

Голова не соображала совершенно, но мороз, как обычно, взбодрил и разогнал мысли. Правда, ни до чего дельного я не додумалась. Теперь мысли вились вокруг покупки портативного тепловентилятора в автосани – или билета к родителям. И то, и другое, увы, откладывалось на неопределенный срок, как минимум – до сдачи объекта. Поэтому к куполу я приползла в состоянии легкой заморозки, уговаривая себя, что и в этом есть свои плюсы (лучше сохранюсь, например), и на свет в окнах обратила внимание только в последний момент.

«Найден», – почему-то подумала я – и поняла, что ошиблась, едва Тайка с восторгом выскочила мне навстречу.

Найденыша я не видела уже несколько дней. И, конечно, ему совершенно нечего было делать у меня дома на ночь глядя.

– Здравствуй, – негромко сказал Хотен, выйдя на террасу.

– Привет, – отозвалась я, замерев на пороге, как пойманный с поличным вор.

Конечно. Я же сама дала ему ключи от дома… когда же это было? Шесть месяцев назад? Семь?

В отношения на расстоянии я перестала верить уже две недели спустя после его отъезда, когда едва не надорвалась, таща на своем горбу Тайку с кровоточащими лапами. Я не знала, как об это рассказать по переговорнику или какими словами описать в письме. Тайка плакала, скулила и не могла идти сама, у нее выпирали ребра и лезла шерсть, а я ненавидела и стыдилась за весь род людской.

Хотен бы не понял. Это нужно проживать, а не рассказывать. Как и покупку дополнительного климатического контроля для купола, когда от ненавистного холода руки покрываются красными звездочками растрескавшейся кожи. Как согласие впервые взяться за разработку магопровода от и до, ведущим специалистом, без проверок и постоянной поддержки от старших коллег. Как уход за Велиславой, когда та свалилась с лихорадкой и не могла согреться. А уж каково волочь Найдена с разбитой головой и не знать, кто он и что с ним…

Хотена не было рядом все это время, и меня не оставляло ощущение встречи двух чужаков.

А он, кажется, совсем не изменился. Все та же крепко сбитая фигура, мощные ноги, широкие плечи – будь Хотен немного ниже, выглядел бы совершенно квадратным; светлые волосы, как и раньше, коротко подстрижены, лицо идеально выбрито. И глаза по неискоренимой профессиональной привычке сразу же обшаривают любого, попавшего в поле зрения.

– Совсем бледная, – вынес вердикт ревизор.

Я могла только виновато развести руками. Белокожей я, как и многие светловолосые, была всегда – а на морозе магического месторождения распрощалась с последними веснушками и окончательно превратилась в бледную моль. Зато Хотен в ходе последней ревизии где-то на юге Штильграда приобрел роскошный золотистый загар и новый шрам на предплечье, весь какой-то рваный и откровенно жутковатый.